Урсула Ле Гуин - Голоса
Оррек упрямо помотал головой.
— Послушай, дорогой, но ведь я в течение двух месяцев путешествовала с тобой по всему Асудару, переодевшись в мужское платье! Почему же сейчас, скажи на милость, я не могу точно так же переодеться?
— Тебя все равно узнают! Они же видели тебя, Грай. Видели, что ты женщина.
— Ерунда, для них все неверные на одно лицо! К тому же они на женщин смотрят как на пустое место.
— Зато женщин со львами они отлично замечают! Особенно тех, которые пугают их драгоценных лошадей!
— Оррек, я иду с тобой.
Его настолько расстроило ее упрямство, что ей пришлось подойти к нему и ласково обнять.
— Ну что ты? — утешала Оррека Грай. — Вспомни: в Асударе никто ни разу ничего не заметил и ни о чем не догадался. Только та старая ведьма в оазисе — помнишь ее? Но даже и она, догадавшись, что я женщина, только посмеялась и никому ничего не сказала. Уверяю тебя, они ничего не поймут. Да они и смотреть-то как следует не умеют! А одному я тебе идти не позволю. Не могу позволить. И ты не можешь пойти туда один. Тебе нужна Шетар. А Шетар нужна я. Ну все, я пойду переоденусь — времени у нас еще более чем достаточно. Верхом я не поеду, верхом поедешь ты, а мы с Шетар пойдем рядом, так что осмотреться мы вполне успеем, если что, верно ведь, Мемер? Далеко отсюда до дворца?
— Четыре перекрестка и три моста.
— Видишь? Я сейчас вернусь. А вы его без меня не отпускайте! — сказала она мне, Гудиту и Состе, а также, похоже, рыжему жеребцу и убежала в дом. Шетар огромными прыжками помчалась за ней следом.
Оррек повернулся к нам спиной, отошел к воротам и некоторое время стоял там, как-то судорожно выпрямившись. Мне даже его жалко стало.
— Так ведь это же ясно как день, — сказал Гудит. — Там, во дворце этом, как они его называют, не люди, а змеи ядовитые! А раньше-то мы его Домом Совета называли… Эй ты, а ну давай отсюда! — Высокий рыжий жеребец посмотрел на конюха с мягким упреком и вежливо отступил влево.
— До чего же ты красивый! — сказала я жеребцу, потому что он и впрямь был удивительно хорош собой, и ласково потрепала его по шее. — Тебя Брэнди зовут?
— Бранти, — поправил меня Оррек, вновь подходя к нам с видом человека, потерпевшего достойное поражение в честном бою. Состу это, похоже, поразило в самое сердце.
— Ох! — воскликнула она и торопливо, пытаясь скрыть смущение, предложила: — Может, тебе принести… — Но придумать, что бы такое могло Орреку понадобиться, она не успела.
— Бранти — мой старый добрый друг, — сказал Оррек и взял жеребца под уздцы, собираясь вскочить в седло, но Гудит остановил его:
— Погоди-ка, погоди минутку! Надо у него еще разок подпругу проверить. — И он, ловко отодвинув Оррека от коня, забросил стремя на седло и полез жеребцу под брюхо.
И Оррек сдался. Теперь он стоял и ждал так же терпеливо, как Бранти.
— А он у тебя давно? — спросила я, стараясь подержать разговор и чувствуя себя почти такой же дурой, как Соста.
— Да ему уже за двадцать перевалило — пора и отдохнуть от наших бесконечных странствий. Да и Звезде тоже. — Оррек улыбнулся, но как-то печально. — Мы ведь все вместе тогда Верхние Земли покинули — Бранти и я, Звезда и Грай. И еще Коули. Наша собака. Очень хорошая собака. Ее Грай учила.
Услышав это, Гудит, разумеется, пустился в бесконечные рассказы о гончих псах, которых некогда разводили в Галваманде. Он все еще разглагольствовал, когда вернулась Грай, одетая в узкие мужские штаны и грубую верхнюю рубаху. Мужчины в Ансуле носят длинные волосы, стягивая их на затылке, так что она просто расплела и расчесала свою косу, а на голову надела потрепанную шапчонку из черного бархата. Подбородок и щеки она каким-то образом то ли затемнила, то ли что-то к ним приклеила, и теперь казалось, будто она бреет бороду. Ее легко можно было принять за местного парня лет двадцати пяти, быстроглазого, застенчивого и мрачноватого.
— Ну что, мы готовы? — спросила она. Ее мягкий северный выговор тоже вдруг куда-то исчез, а голос стал хрипловатым и грубым.
Соста в полном изумлении уставилась на нее.
— Ты кто? — спросила она.
И Грай, выкатив глаза, с достоинством ей ответила:
— Я — Кай, укротитель львов. Ну, ты готов, Оррек? Он пристально посмотрел на нее, слегка пожал плечами и взлетел в седло.
— Ладно, пошли! — сказал он и, не оглядываясь, поехал к воротам. Грай и львица двинулись за ним следом. Вдруг «укротитель Кай» оглянулся и подмигнул мне.
— Но откуда он взялся? — недоумевала Соста.
— Да хранит их всемилостивая Энну в том логове смертоносных крыс и змей, куда они направляются! — себе под нос пробормотал Гудит и, шаркая ногами, пошел в конюшню.
А я вернулась в дом; мне еще нужно было «обслужить» всех наших богов и предков и спросить у Исты, что нужно купить на рынке.
Глава 6
Когда же я снова вышла из дома, Гудит сказал мне, что из Дома Совета, который «треклятые альды» называют «дворцом ганда», приходил человек и велел передать Орреку Каспро, если тот еще не ушел, что ему придется подождать, ибо великий ганд не может с ним встретиться ранее полудня. Разумеется, ни извинений, ни объяснений причины, ни хотя бы простого «пожалуйста». В общем, ничего мы передать Орреку и Грай уже не могли, так что стали ждать их возвращения. Было уже совсем поздно, когда они наконец вернулись, и я ужасно волновалась. Я сидела на краешке пересохшего фонтана Оракула во дворе перед домом, когда увидела их на дальнем, южном конце нашей улицы — Оррек шел пешком и вел коня под уздцы, рядом шагал с ним Кай, укротитель львов, а сзади тащилась Шетар, которая, судя по виду, была весьма не в духе. Я выбежала им навстречу.
— Не волнуйся, все прошло хорошо, — успокоил меня Оррек, а Грай сказала:
— Да, неплохо.
Гудит уже стоял в дверях конюшни, готовясь принять Бранти в свои объятья, — он был так рад, что в конюшне у нас снова появились лошади, что никому больше не позволял за ними ухаживать. Грай поманила меня рукой:
— Идем-ка с нами.
У себя в спальне «укротитель львов», даже еще не переодевшись и не смыв с лица грим, тут же вновь превратился в Грай. Я спросила, не хотят ли они поесть, но они сказали, что не голодны. Оказывается, ганд приказал накормить и напоить их.
— А во дворец-то они вас впустили? Неужели вместе с Шетар? — спросила я. Мне не хотелось проявлять излишнее любопытство — особенно в том, что касалось альдов, — но узнать, как выглядит дворец изнутри, все же было очень интересно. Никто из моих знакомых никогда не бывал ни там, ни в казармах, никто никогда толком не видел, как живут ганд и его воины, потому что холм, на котором стоит Дом Совета, всегда был оцеплен несколькими рядами вооруженной стражи.
