Дэвид Геммел - Оседлавший Бурю
— Это было бы мудрым решением, — согласился Лоэн. Мулграв пригубил бренди и вздохнул.
— Но, боюсь, он останется непреклонным.
— Но вы ведь попытаетесь?
— Да, сир. Конечно, если бы генерал Макон подождал до завтра, нам бы удалось устранить причину вашего разногласия.
— Но как?
— Доставив недостающую провизию, по ошибке оставшуюся на складе. Я уверен, все дело в том, что кто-то из ваших служащих просто перепутал бумаги.
— Разумеется, — ответил Лоэн. — Вы полагаете, он забудет о вызове, если провизия будет доставлена?
— Не сомневаюсь, что в этом случае мне удалось бы переубедить его, сир. Однако уже далеко за полночь, и вызов уже сделан.
— У складских ворот дежурят стражники, и там всегда есть рабочие. Я напишу приказ, они все сделают.
— Великолепная идея, сир, — сказал Мулграв. — Меня бы огорчила мысль о том, что я причастен к гибели королевского генерала-интенданта.
Спустя час Гэз Макон и Мулграв вели в свой лагерь одиннадцать караванов. Всю дорогу Гэз молчал, а вернувшись в развалины, снова разжег очаг и сел у огня, уныло глядя на языки пламени.
— Что вас беспокоит, Гэз? — спросил Мулграв. — Мы же получили нашу провизию.
— Та девчонка выставила меня на посмешище, Мулграв. Мне это не понравилось.
— Иногда такое случается с каждым, сир.
— Да, я знаю, — вдруг улыбнулся генерал. — Хорошо, что не пришлось убивать Лоэна. Какой бы он ни был, лучшего генерала-интенданта не найти. Без него королю давно пришлось бы сдаться. Хорошо, что ему не хватило духу на дуэль.
— Вы все правильно рассчитали, мой друг, — ответил фехтовальщик. — Он с готовностью пошел на попятную. И все же… это было жестоко. Вы нажили себе нового врага.
— Говорят, что о человеке следует судить по врагам, — ответил генерал.
— И по друзьям, — возразил Мулграв. Гэз подложил в очаг длинное полено.
— Вы мой единственный друг, Мулграв, — сказал он. — Не знаю, что делал бы без вас. Эти два месяца я себе места не находил. Теперь, когда вы снова со мной, словно камень с плеч свалился.
У Мулграва заныло сердце.
— Поспите, сир, — сказал он. — Завтра на дуэли вам понадобится ясная голова.
4
Чара Ринг наблюдала за мужем, который шел к коровнику с двухлетним Жэмом на плече. Рядом, крепко вцепившись в руку Кэлина, шел шестилетний Фиргол. Чара улыбалась, прислонясь к дверному косяку.
Изнутри раздался брюзгливый голос Мэв:
— Оттепель — не оттепель, но чтобы статуей замирать в дверном проеме, еще холодно!
Чара захлопнула дверь. Мэв Ринг, укрывшая плечи зеленой шалью, сгорбилась за дубовым столом и, подслеповато вглядываясь в страницы, заполняла конторскую книгу. Ее некогда рыжие волосы мешались с седыми, а вокруг глаз появились глубокие морщины. Она до сих пор невероятно красива, подумала Чара. Улыбалась бы почаще — с лица ушла бы излишняя суровость.
— Мальчик обожает Кэлина, — сказала Чара, направляясь на кухню.
— Он хороший парнишка. Я всегда любила Финбара. «Почему ты говоришь с любовью только о мертвых?» — подумала Чара.
Она взяла ухватку, обернула ей ручку черного чайника, налила кипяток в железную кружку и насыпала в него три щепотки трав, собранных еще летом. В основном сбор состоял из мяты с ромашкой и толики жгучей крапивы. Крапива помогала от ревматизма, от которого у Мэв болели пальцы, когда она подолгу засиживалась над записями. Чара подождала, пока напиток заварится, вынесла кружку в общую комнату, поставила на деревянную подставку и вернулась на кухню за чашками и баночкой меда. Мэв любила сладкое.
Мэв оторвалась от подсчетов и потерла усталые глаза.
— Зима нынче слишком долгая, — сказала она. — Я с ума сойду, если скоро не увижу солнце и голубое небо.
Чара села и разлила напиток. Мэв добавила в свою чашку меда и с удовольствием сделала первый глоток.
— Чтобы никто по ночам не будил, я уже и не мечтаю, — добавила она.
— Фирголу все еще снятся кошмары, — ответила Чара. — Нечему удивляться. Подумать только, что ему довелось пережить!
— Да, но ему снится не медведь, — возразила Мэв и повела плечами, — он продолжает болтать о людях с кровавыми глазами и чешуйчатым лицом. Знаешь, из-за него они даже мне сниться стали.
Чара встала, подошла к очагу, подбросила в огонь три полена и обернулась к Мэв.
— Мне тоже, — призналась наконец она. — Жаль, что Живущей нет рядом. Она бы знала, что делать.
— Меньше слушай Сенлика, — ухмыльнулась Мэв. — Старик еще безумнее мальчишки. Демоны, говорит. Какие еще демоны? Простые кошмары, сами пройдут.
Чара не ответила. Она знала Сенлика Плотника всю свою жизнь. Всем известно, что он одарен волшебным даром. Мэв слишком долго прожила в варлийском Эльдакре и потеряла связь с древней магией. Сенлик сказал, что мальчика преследуют злые духи. Чара верила ему. Подойдя к окну, она посмотрела на тающий снег. Скоро с большинства перевалов сойдет снег, и тогда она отведет Фиргола к Живущей, женщине, которую Кэлин звал Ведуньей.
— Ты все еще собираешься ехать на юг? — спросила Чара.
— Да. У меня там много дел. Да и Мойдарт хочет меня видеть.
— Он воплощение зла.
— Да, и я не нуждаюсь в твоих напоминаниях.
— Тогда зачем тебе с ним связываться?
Мэв Ринг вздохнула и опустошила свою чашку.
— Он Повелитель Севера, девочка. Без его позволения мне не вести дел. Он правит этой землей. Я не могу ничего изменить, поэтому мне приходится смиряться.
— И ты собираешься отвести к нему Кэлина?
— Разумеется. Сердцу Ворона необходимо посмотреть ему в глаза. Однажды, я уверена, Кэлин возглавит ригантов. Твой брат — хороший парень, но плохой лидер. Когда пройдет время Колла Джаса, на его место будут искать сильного лидера, и им станет Кэлин.
— Или Райстер.
— Райстер хороший воин, — покачала головой Мэв. — Похож на моего Жэма. Но он не лидер, просто сильный, храбрый воин с добрым сердцем. И, что самое важное, он приемыш, безымянный. Никто не знает его родителей. Человек без имени не станет во главе народа.
Да, об этом Чара знала с самого детства. Живущая нашла ребенка в горах, у границы земель, и принесла его к ригантам, где он вырос. Непонятно, почему Живущая, обладательница волшебных сил, не воспользовалась ими, чтобы отыскать родителей ребенка? Однажды Чара спросила об этом у Райстера — тот только улыбнулся и пожал плечами.
— Я не спрашивал, — ответил он.
— Неужели ты не хочешь знать своих родителей?
— Зачем? Я им не нужен. Меня бросили умирать в горах, зимой. Не хочу смотреть в глаза женщине, которая смогла совершить такое.
