Далия Трускиновская - Королевская кровь
И Жилло опять одной рукой ухватился за ювелирское горлышко, а другой полез себе за спину — там за поясом торчал выданный моряками короткий и широкий нож, очень даже внушительный.
— Ну, были!.. — хнычущим голоском признался ювелир. — Он ведь как сделан, этот треклятый перстень? Герб изнутри камня золотом выложен! Это же уникальная работа, ей цены нет! Я бы сообразил, как это делается…
— И говоришь, что такой ценный перстень лекарь получил в уплату от деревенской старухи? — поглядев в донос, осведомился Жилло. — Тут уж ты точно путаешь. Не могло быть у старухи перстня.
— Не могло, но был, — уверенно возразил ювелир. — Когда Кандав ездил лечить секретаря тамошнего уездного правления, то по дороге парня больного подобрал и домой привез. С ним такое бывает… Тот непонятной дряни наелся, его судороги били. Кандав его на ноги поднял, но одного отпускать не стал. Бабка за ним приехала. Парень — из простых, а эта — и вовсе убогая. Оказалось, он ей — внук. Единственный. Причем парень страшно был недоволен, что его вылечили! Кандав сказал бабке, что ему еще месяца два нужно в еду тайно одно снадобье подмешивать, тогда выздоровеет окончательно. А снадобье дорогое. Бабка мучилась, мучилась — решилась! Узелок какой-то достала, перстень вынула и за снадобье расплатилась. А как к ней этот перстень попал — дурак Кандав даже не спросил. А перстню цены нет! Я вот думаю — если суд состоится, позволят ли мне потом этот перстень выкупить?
— Так ты и написал, — согласился Жилло, сверившись с доносом и не обращая внимания на ювелирский намек. — Умница, хвалю. Впиши также, откуда эта бабка с внуком, чтобы мы могли и это проверить.
— А кто их знает, откуда… — вздохнул ювелир. — Разве все путешествия Кандава в голове удержишь? Уехал он тогда, кажется, вверх по Венте, а вернулся и вовсе от Полосатого мыса… Самой бабке он тоже лекарства давал. И как к ней только перстень угодил? Ему место у знатока, а не у безграмотной бабки…
— От чего лекарства? — строго спросил Жилло. — Ну? Забыл? Посмел забыть?!
— От ног и от поясницы! — неожиданно для самого себя с перепугу вспомнил ювелир. — Я вам, сударь, правду скажу, потому как вы ее все равно узнаете. Я давно вокруг этого перстенька кругами хожу. И если мне его позволят выкупить, я разберусь, как он сделан, и всей Благородной Думе такие перстни смастерю, с любыми равноправными символами! Хоть с топорами, хоть с мотыгами!
Жилло присвистнул. Впрочем, мало ли от Кульдига до Полосатого мыса хворых бабок. Причем хвороба — самая старушечья. Совпадение? Скорее всего, подумал Жилло, если бы не события последних суток, разумный человек сказал бы — совпадение. Но столько всего случилось, и так одно за другое зацепилось, что он мог бы поклясться — это и была бабка с ручным волком.
Потом он еще детали доноса уточнял — насчет давнего знакомства лекаря с графами оф Дундаг. И до того договорился, что Арно Кандав мог и заговор сочинить — против Равноправной Думы, разумеется. Ювелир, сволочь поганая, возражать не стал. Тогда Жилло ему присоветовал написать про заговор поувлекательнее — с расчетом, что получится несусветная чушь и дребедень, которую взрослые люди и читать не захотят.
Занятная получилась беседа, ничего не скажешь. Провел графский слуга ювелира, провел как младенца неразумного! И, будучи выпущен по-человечески, через двери, шел он по улице и радостно думал — это до чего ж надо обалдеть, чтобы мошенника, забравшегося в окно, за тайную службу принять! Наверно, есть и в самом деле эта служба…
Значит, жив молодой граф и жив старый лекарь. Содержатся они в подземельях Коронного замка. Надо выручать. Надо в замок пробираться. Невозможно? А надо! Надо! Надо!
Сказал себе Жилло, что надо — и сразу в голове у него прояснело. Если думский лекарь в подземелье угодил — это событие. Наверняка же он половину Думы от старческих хворей лечил! Значит, кое-кто ему хоть чуточку, а поможет. Свидание с родными дозволит. Или чтобы домашней жратвы корзиночку принесли. И подушек с одеялами. А кто понесет? А Лиза!
Вернулся Жилло в погребок. Там уже Дениза на кухне вовсю трудится. Отозвал он ее в сторонку.
— Помоги, голубушка, красавица! — взмолился. — Сходи со мной в гости!
— Интересное у тебя похмелье… — отвечает на это красавица. — Вот так прямо все бросила и в гости среди бела дня побежала! Совсем ополоумел!
— Надо, Дениза, радость, — не унимается Жилло. — Ну, могла ты, скажем, жарить пончики и маслом кипящим на руку брызнуть? Чтобы волдырь вскочил и нужно было к лекарю бежать?
— Отродясь не брызгала! — возмутилась Дениза. — Что я, слепая или неуклюжая? Или сковороды в руках не держала?
— Ну, по лестнице бежала, ножку подвернула? Пойти к лекарю, чтобы вправил?
— Сейчас я тебе самому что-нибудь этакое вправлю, — пригрозила Дениза. — У меня, Жилло, кролик тушеный подгорает, а ты с глупостями пристаешь.
— Ну так от горячей печки на сквозняк выскочила, горло заболело, нос заложило!..
— Ну, если ты меня еще и сопливой обзывать будешь!..
Дениза, одной рукой тряся закрытую сковороду с крольчатиной, другой потянулась за кочергой.
Жилло, естественно, убрался с кухни. А ведь так хорошо задумал первой послать к Лизе и Маго Денизу. Мол, в докторе нуждаюсь, горячим маслом ошпарилась, как, что, не может быть, в подземелье сидит?! И если окажется, что этим Равноправная Дума со своей тайной службой ограничились, то следующим пациентом будет Жилло — впустите болезного, в докторе нуждаюсь, об водопад проклятущий колено расшиб! Но если же за домом следят, Дениза выйдет и тайный знак подаст. Ну, складно как придумал! А у Денизы какой-то шибко равноправный деятель в погребке расселся, и все вокруг него мельтешат. И она тоже хороша — с реверансом ему блюдо с зеленым салатом подает! Снизу ему в лицо заглядывает и смеется!
И обозвал себя Жилло старым козлом, поняв, что попросту ревнует. И поделом это было…
Обидевшись на ветреную не по годам Денизу, Жилло напряг свои мыслительные способности еще раз, и понял, что сперва он все нелепо усложнял. Конечно, в разведку должна идти беззащитная женщина — но почему именно Дениза? Если ювелир его нарумяненного не узнал, то и прочие вражьи дети не узнают. Так что беззащитной женщиной будет он сам.
В комнатке Денизы на стене под простыней висели юбки — все наглаженные, шелковые и атласные, нежнейших расцветок. Жилло решил, что ему вполне трех вещей хватит — юбки, шали и чепца, потому что корсаж ему в одиночку все равно не осилить. Взял все это, не спросясь. Но брал по совести — не самое лучшее. А на выходе из погребка столкнулся с хозяйкой. И, пока она стояла, руки разведя, так и чесанул по улице. Во всю прыть, сколько позволяло колено. Чтобы все прохожие видели — это болезная убогая старушка к лекарю ковыляет.
