Элизабет Мун - Путь наемника
— Редкостное дело, — признался Фаэр, — чтобы человек оказался более чувствителен к чему бы то ни было, чем тот, в чьих жилах течет эльфийская кровь. — В голосе Фаэра даже послышался оттенок обиды. — Скажи, может быть, ты поклоняешься какому-то божеству, которое просветляет твои разум и твои чувства?
Пакс сейчас было не до обсуждения своих особых способностей. Ощущение опасности, присутствие какой-то злой силы все так же давило на нее. Головокружение и слабость прошли, и Пакс всячески пыталась понять, откуда, с какого направления исходит эта опасность. Слегка прикрыв глаза, она медленно поворачивала голову из стороны в сторону. Какой-то легкий звон здесь, какой-то шорох вон там… но при этом ничего конкретного. Фаэр внимательно следил за нею, в свою очередь напряженно прислушиваясь.
— По-моему… да, кажется, там. — Пакс кивнула в ту сторону, куда уходила тропа вверх по склону невысокого холма.
— Я пока никак не могу угадать направление, — сказал Фаэр. — Наверное, нужно дождаться, пока Джайрон вернется.
— Нет. Если мы приблизимся, у нас есть шанс захватить врасплох это — что бы это ни было. А если будем стоять здесь…
Пакс осторожно сошла на пару шагов с тропы. Ощущение опасности усилилось, воплотившись в своего рода острую годовую боль. Поежившись, Пакс сделала несколько шагов вперед. При этом она внимательно рассматривала каждое дерево и каждый камень, как учили ее сами рейнджеры. Теперь лес был ей более знаком; по крайней мере, она узнавала почти все деревья и травы, росшие здесь. Бросив взгляд назад, она увидела Фаэра, шедшего за ней по пятам.
Пихта, еще пихта, ель, каменная плита, достаточно большая, чтобы над ней не сомкнулись ветви деревьев, отчего в сумрачном лесу образовалось светлое пятно. И при этом оттуда, со стороны камня, накатывалась волна какой-то чуждой, враждебной силы. Сзади послышался шепот Фаэра:
— Я тоже поймал! Пакс, не двигайся, стой на месте и слушай мои команды. Когда будет нужно…
В этот момент каменная плита или то, что ею казалось, вздрогнуло, изогнулось и взметнулось в воздух змеиными кольцами. При этом окружающее пространство заполнила невыносимая вонь. Пакс, не дожидаясь приказаний, выпустила стрелу в ближайшее кольцо этого змееподобного чудища. Послышался звон, как если бы стрела ударилась о каменную стену. Пакс, понимая всю безнадежность этой затеи, все же перехватила вторую стрелу и стала натягивать тетиву.
— Это камнезмей! — прокричал Фаэр.
Пакс это название ничего не говорило. Впрочем, и без того было понятно, что от этого неведомого ей существа и исходило то чувство опасности, которое захлестнуло ее несколько минут назад. Казалось, что сама земля и камни вздыбились, превратившись в невероятной величины змею, ни головы, ни хвоста которой пока нигде не было видно. Помянув про себя Геда, Пакс прицелилась и выпустила вторую стрелу в то, что ей показалось брюхом этого туловища, — туда, где на вид чешуя была мельче и тоньше. Стрела вроде бы угодила в стык между двумя пластинами, но не смогла проникнуть вглубь тела змеи. Инстинкт воина помог Пакс не впасть в отчаяние. Весь ее опыт говорил о том, что в схватке с превосходящим по силе противником ничего не может быть хуже паники и отчаяния. Кроме того, своим внутренним чутьем она ощущала хлесткие волны ненависти, исходившие от этого впервые встреченного ею врага. Рука Пакс потянулась за очередной стрелой, и тут сильный толчок в спину сбил ее с ног.
— Я же сказал: это камнезмей! — крикнул прямо у нее над ухом Фаэр. — Человек, лежи и не двигайся! Это работа для эльфов.
В этот момент до слуха Пакс донеслись голоса остальных рейнджеров. Сначала Джайрон скомандовал что-то по-эльфийски, затем над лесом пронесся боевой клич Тамар, похожий на завывание ветра в грозу. Подняв голову, Пакс увидела, что Фаэр накладывает на тетиву лука стрелу из своего колчана.
— А почему мне нельзя…
— Это особенная стрела. У тебя таких нет. Пакс присмотрелась и увидела, что оперение этой стрелы выглядело так, будто было сделано из камня, а наконечник представлял собой цельный кристалл граненого хрусталя. Фаэр натянул тетиву, а тем временем над ними нависали все новые и новые кольца каменной змеи, которая постепенно начинала смещаться вниз по склону чуть левее тропы. Фаэр шагнул вперед, зачем-то посмотрел вдоль тела камнезмея, что-то прикинул, прицелился и выстрелил явно в точно выбранное место чешуйчатого тела чудовища. Затем он стремительно отбежал назад.
Стрела угодила в цель и пронзила чешую змеи, словно сыр. Прямо на глазах Пакс раненая петля бесконечного тела камнезмея стала втягиваться в каменную плиту, из которой вылезла всего какую-то минуту назад. Тем временем Фаэр снова что-то прикинул в уме и, выждав момент, пустил стрелу в другое кольцо змееподобного чудовища. Этот выстрел тоже оказался удачным, но оставшиеся незаколдованными кольца, изменив направление движения, словно плети хлыста, ударили в ту сторону, откуда исходила угроза. Пакс не успела отскочить даже на шаг назад, а деревья, за которыми они с Фаэром прятались, уже были сметены, будто спички. Тяжелые и твердые, как камень, чешуйчатые кольца всесокрушающим катком прошлись по тому месту, где стояли Пакс и Фаэр.
Глава V
Едва очнувшись и еще не осознав, что же произошло, Пакс ощутила холод и навалившуюся на нее страшную тяжесть. Было темно. От холода ее начал бить озноб. От едкого, неприятного запаха щипало в носу. Пакс захотелось почесать переносицу, но тут же поняла, что не может пошевелить руками. На какое-то время ее охватила паника: жутко оказаться беспомощной в темной холодной западне… Пакс стала изо всех пытаться выбраться. Единственное, что ей удалось, — это чуть-чуть разогнать кровь по онемевшему телу и понять, что тяжесть, навалившаяся на нее, действительно неподъемна. Придавленная ею, Пакс не могла пошевелить ни руками, ни ногами. От напряжения дыхание ее участилось, и перед лицом Пакс поднялось облачко пыли. Она чихнула. От чихания пыль и грязь разлетелись еще сильнее. Пакс чихнула еще раз.
К ней стало возвращаться какое-то подобие здравого смысла: по крайней мере, если она могла чихать и не корчиться при этом от боли, было ясно, что тело ее не раздавлено в лепешку. Превозмогая сильную головную боль, Пакс стала обдумывать свое положение и возможные пути к спасению. «Первое, — подумала она, — руки». Она попыталась пошевелить ими, подвигать пальцами. Одна рука была согнута, Пакс лежала на ней правым боком. Ей удалось немного подвигать пальцами и кистью этой руки. Другая рука была столь же крепко прижата к ней сверху, и высвободить ее из-под тяжести Пакс не удалось. Как ей показалось, ее придавило сверху что-то тяжелое, но достаточно мягкое. Что-то вроде мешка с зерном или с мукой. Однако, попытавшись поднять голову, Пакс тотчас же ударилась о нечто столь же тяжелое, но очень твердое. Удар пришелся на то самое место, которое и без того изрядно болело. Пакс застонала, из ее горла вырвалось привычное казарменное ругательство. Пришлось твердо запомнить: головой шевелить нельзя, будет больно. Оставались ноги; попытавшись пошевелить ими, Пакс поняла, что и это — дело безнадежное. Мягкая, но неподъемная тяжесть прочно прижимала все ее тело к земле. Опустив голову щекой на землю, Пакс усилием воли заставила себя отключиться от панических мыслей и вскоре, усталая и измученная, смогла забыться тяжелым сном.
