Вадим Климовской - Марш Обреченных. Финал
Нечисть!
Эльфар Себастьян Харуш четко помнил, — живое существо способно войти за периметр Улей, выйти также, если конечно, то, что скрывалось за чертой легкого тумана, потом выпустит их обратно. За свою практику работы в Круге полукровка не смог вспомнить, чтобы из смертоносной зоны кто-то выходил, но самое интересное другое, он за свою короткую карьеру не встречал случая, чтобы в Улья Грез хоть ступала нога живого существа, таких смелых и безрассудных за два года, увы, или к счастью не нашлось!
— Ирвин! Ирвин! Ирвин! — Шост тормошил девчонку без жалости и с паникой в глазах.
Дочь герцога наглоталась холодной, ледяной воды, а эльфийская магия бесцеремонно прошлась по молодому телу, оставляя чуть заметные прикасания на руках и ногах. Ожоги и ссадины, словно от робких поцелуев.
— Ирвииннн!
Мальчуган перевернул напарницу на живот и надавил на спину, девчонка зашлась кашлем, Шост с облегчением передохнул.
Оливия с осторожностью расселась на кочке и с интересом озиралась по сторонам, видимо открывшийся перед ее глазами пейзаж абсолютно не устраивал, но судьба всякий раз относилась к ним с переменчивой благосклонностью, потому можно было уже к чему-то привыкнуть или хотя бы поблагодарить за то, что еще живы и здоровы.
Ирвин нещадно рвало и, Шост помогал аристократке всем, чем мог. Да уж, не царские каникулы выпали на их долю! А все началось с Лисьего луга!
К ее немалому удивлению полукровка, их неожиданный спаситель, застыл изваянием, став перед лесной полосой Эльфрана, призвав на помощь чуждую и капризную людскому пониманию магию. Стена ялинов стояла непроходимым частоколом, ощетинившись листвой и высоченными, долгожителями-стволами. По-предположению Оливии Хорвут погони ждать следовало в любую минуту, но, вернув внимание на склизкую полосу, вырастающую прямо перед носом в сотне шагов, Оливия моментально забыла об остроухих, переключившись полностью на рукотворном чуде, которым являлись болота Улья Грез.
Туманные испарения над болотными гладями перемещались и кружились, серыми облаками пара, живя своей жизнью. Оливия выпучив глазища, таращилась на эфемерные полеты воздушных облаков, пока слова полуэльфа не вывели ее и остальных храмовников из транса:
— Пора уходить! Быстро! Прочь!
Она с испугом обернулась на крик и увидела нависшую высоченную фигуру Себастьяна прямо над собой, полукровка выжидающе наблюдал за нею и приходящими в себя спутниками.
— Уходить, но куда??
Себастьян бегло огляделся — сперва на Эльфран, потом — на Улья.
— Пойдем прямо! Между болотами и лесами. К лесу приближаться нельзя, к болотам… также. Так что путь держим посередке… можно ближе к Ульям, — помедлил, но, поняв, что Оливия его не совсем понимает, добавил, кивая на туманные разводы: — Улья Грез! Если успеем, то проскочим мимо поисковых отрядов, если нет… — лицо полукровки посуровело: — придется углубиться в топи, но это — крайне нежелательно! Крайне!!
— А портал?
Себастьян резко повел головой, Шост, задавший альтернативный вопрос, уже стоял на ногах, придерживал за плечи, шатавшуюся по сторонам Ирвин Альвинскую. Взор герцогской дочери блуждал, видно она еще не совсем пришла в себя, после акробатических полетов.
— На портал нечего рассчитывать, у меня не хватит сил сплести главные руны заклинаний, потребуется время для восстановления.
— Сколько?
Они изучающе смотрели друг другу в глаза.
— Дня три-четыре, чем больше, тем лучше.
Молодой храмовник задумался.
— И это еще не все! — воскликнул, как бы, между прочим, полукровка.
Дайкины пялились на него с недовольством.
— Стоит только применить магию, эльфары тут же ее засекут. Возьмут след и натравят на нас ищеек со следопытами, а от них… очень-очень трудно оторваться.
Шост тяжело сглотнул.
— Что ты предлагаешь?
— Идти без магии. Минимум контакта. Они не сразу засекут точку выхода из портала, у нас сейчас достаточно времени отдалится от ихних передовых групп вперед.
— И куда мы побежим?
— В Василисковы холмы.
Тишина, если бы не клекот жаворонка и стрекот, проснувшихся поутру сверчков, над равниной пролегла таинственная и звенящая природой благодать. Не считая конечно мрачноватой картины Улей Грез.
— Опять холмы? — сдавленным шепотом воскликнул Шост, он прекрасно помнил травлю и истошный бег.
— Оттуда ближе к вашему храму…
— Но там твари!..
— Твари — там!! — палец Себастьяна уперся в болота. — А в холмах — ручные зверушки! — открытая ухмылка.
Шоста от нее всего изнутри передернуло.
Оливия и Ирвин сжались в комки, в который раз за время бурных происшествий.
— Хватит! Нет времени на пустые разговоры, надо уходить! Поговорим в дороге, ясно?
— Д-да…
— В путь.
Поправив дорожную сумку на плечах и отряхнув мокрую одежду, Себастьян тронулся в путь, в разрез Эльфрану и Ульям Грез, не особо заботясь о том, следуют ли за ним храмовники или наоборот, посовещавшись, поплелись в обратную сторону. Их жизни в их же руках!
— Почему ты нам помогаешь?
Вопрос застал его врасплох. Что же ему ответить? Поверит ли малец в то, что ему до смерти опротивели кровные родственнички? Что от его рук пали эльфы и теперь он государственный преступник? Дорога назад для него, увы, закрыта, а впереди — одна сплошная неизвестность. Жизнь в руках злодейки фортуны! Дьен его знает, что его ждет завтра?
— Я дал клятву отцу.
По его следам чуть позади понуро тащилось подмастерье, Шост впереди, а девчонки на полшага позади, нервно оглядывались, вслушиваясь в серьезный разговор. В унылом эльфийском краю пели редкие птицы, летала и скакала одинокая, прижившаяся в трудном месте насекомая живность, безразличная к путникам, живущая своей, непостижимым человеческим разумом жизнью.
В какой-то момент Себастьян взял путь немного левее, едва углубляясь в болотистую местность Грез, за десяток шагов температура резко упала, на три-пять градусов вниз. Ощутимо похолодало. Повеяло замогильным, студеным ветром. Сквозняк заиграл промокшей до ниток одеждой. Девчонки закашляли, а Шост поежился, опасливо озираясь по сторонам.
— Аллон побери, холодно-то как!
Ехидный смешок Себастьяна в ответ.
— Холодно в центре болот, всего несколько градусов тепла, причем ни каких признаков снега и льда… Магия! Тем ни менее всякой нечисти там хоть отбавляй! Знаете, что самое страшное?
Шост побоялся проявлять излишнее любопытство. Девчонки внимали, разинув рот.
— Пиявки!
— Пия-явки?! — остолбенело, переспросил Шост, выкатив глазища.
