Джон Толкиен - Возвращение государя
Хоббит отправился в оружейную и вскоре совершенно преобразился. Он оделся в черное с серебром: тело облегала скованная по росту кольчуга из вороненой стали, на голове красовался высокий шлем с крыльями по бокам и серебряной звездой в налобье. Довершала убранство надетая поверх кольчуги короткая черная туника с вышитым серебром на груди изображением Белого Древа. Старую одежду сложили и убрали: Пиппину оставили только серый лориэнский плащ, да и то с тем условием, чтобы он не носил его на службе. Теперь хоббит и впрямь походил на князя, каким его считали в городе, но непривычная роскошь заставляла его чувствовать себя неловко, да и надоевший сумрак не добавлял радости.
Впрочем, тягостно на сердце было не только у Пиппина, но и у всех в городе. Солнце так и не проглянуло. Напротив, с востока, из Мордора, медленно ползла на запад, пожирая остатки света, мрачная тяжелая туча. Внизу царило полное безветрие, застоявшийся воздух не давал вздохнуть полной грудью. Казалось, будто вся долина Андуина замерла в ожидании разрушительной бури.
В одиннадцатом часу, освободившись наконец от службы, Пиппин первым делом отправился поискать чем подкрепиться, надеясь, что это поможет развеять невеселые мысли и хоть как-то скрасит тягостное ожидание. По счастью, ему встретился Берегонд, только что вернувшийся с Пеленнорских полей — его посылали с поручением к Сторожевым Вышкам, вверх по дороге. Вместе они раздобыли снеди и, как в прошлый раз, отправились на стену: под крышей было так душно, что у хоббита кусок застревал в горле. Настал час заката, но теперь все небо затянула тусклая мгла, и лишь в последний миг, уже уходя за горизонт, солнце смогло послать свой прощальный луч. Тот самый луч, что высветил перед Фродо, что стоял на перекрестье путей, поверженную голову каменного короля. Но полей Пеленнора свет не коснулся, уныло и безрадостно расстилались они в тени Миндоллуина.
Пиппину казалось, будто между вчерашним и сегодняшним днем пролегли годы. Еще вчера он был всего-навсего беспечным хоббитом, и хотя повидал кое-какие опасности, это его не очень-то изменило. Теперь же он стал настоящим воином, одним из тех, кому придется отстаивать город в жесточайшей битве. В другое время Пиппин порадовался бы великолепным доспехам, в каких с незапамятных времен не красовался, наверное, ни один парнишка из Хоббитании, однако ему было ясно, что тут не игра и он не ряженый, а взаправду состоит на службе у грозного, могущественного правителя, которого ждет столкновение с еще более могучим врагом. И шлем, и кольчуга угнетали своей тяжестью, хотя были сработаны по росту и силе хоббита. Пиппин отбросил в сторону плащ, отвел взгляд от темнеющих внизу полей и вздохнул.
— Что, нелегкий выдался денек? — спросил Берегонд. — Ты, я вижу, устал.
— От безделья да ожидания еще не так устанешь, — проворчал хоббит. — Я, почитай, весь день проторчал столбом у двери Дэнетора, пока он там совещался с Гэндальфом, князем Имрахилом и другими важными особами. Ты, конечно, можешь возразить, что это высокая честь, да только у нас знаешь как говорят: «честь-то честь, было б что поесть». Нести такую скучную службу, да еще натощак — нелегкое испытание для хоббита. А тут еще хмарь эта поганая: такая тоска берет, что уже и еда не радует. У вас тут всегда так при восточном ветре?
— Нет, — ответил Берегонд. — Это ведь не настоящие облака, а дым с Огненной горы или еще какое-то Вражье ухищрение. Он наслал на нас Мрак, чтобы смутить умы и сердца. Надо признать, отчасти ему удалось добиться своего. Вот и ты тоже совсем раскис. Хоть бы Фарамир поскорее вернулся, уж его-то не запугать. Люди тревожатся, ведь он ушел за Реку, а там ныне Тьма.
— Да, — кивнул Пиппин, — Гэндальф тоже беспокоится насчет Фарамира, где он да что с ним. С совета сегодня ушел мрачнее тучи: похоже, у него дурные предчувствия.
Внезапно хоббит осекся и зажал уши ладонями. Берегонд, смотревший в проем между зубцами на тесную равнину, оцепенел, глаза его расширились от ужаса. С неба донесся уже знакомый устрашающий вопль, но только теперь в нем звучала такая злобная мощь, что сердце сжималось в ледяной комок.
Берегонду все же удалось совладать с собой.
— Смотри! Смотри! — с трудом выговорил он. — Там, над равниной! Ты только взгляни!
Пиппин без особой охоты выглянул за стену. Внизу расстилался Пеленнор, вдали, во мгле, смутно угадывалась полоса Андуина, а между городом и Рекой реяли черные, чернее самой ночи, крылатые тени, с виду напоминавшие стервятников, но намного превосходившие размерами самых больших орлов. Они носились широкими кругами, то приближались к стенам на расстояние полета стрелы, то стремительно удалялись, то взмывая вверх, то опускаясь почти к самой земле.
— Черные Всадники, — сдавленно прошептал Пиппин. — Черные Всадники поднялись в воздух! Смотри, Берегонд! — вырвался у хоббита испуганный крик. — Они охотятся! Там на равнине люди. Верховые, их четверо… нет, пятеро. Да что же это такое делается! Гэндальф! — в отчаянии возопил Пиппин, будто маг мог его услышать. — Гэндальф, на помощь!
Снова раздался жуткий душераздирающий вой, почти, но все же не до конца заглушивший звук рога, который оборвался на протяжной, высокой ноте.
— Фарамир! — вскричал Берегонд. — Это его рог! Отважное сердце! Но как же ему прорваться к Воротам? На испуг его не возьмешь, но вдруг у них — кроме страха — есть и иное оружие? Гляди, наши держатся! Они проскочат… Нет, кони взбесились! Седоки попадали, в седле остался только один. Он повернул коня, хочет собрать своих! Это наш командир, его слушаются и кони, и люди. Но проклятая тварь летит прямо на него! Неужто никто не поможет?! Фарамир! — Берегонд сорвался с места и помчался во тьму, к Воротам.
Пиппин, укрывшийся было за каменным зубцом, устыдился своего страха. Вот Берегонд, он настоящий Страж цитадели, думает не о своей шкуре, а о спасении командира. Но на выручку все равно не поспеть. Хоббит снова посмотрел вниз и первым делом увидел белую вспышку. Казалось, будто навстречу бегущим людям со скоростью выпущенной из лука стрелы летит серебряная звезда. Потом снизу донесся зов: слов было не разобрать, но голос Пиппин узнал сразу.
— Гэндальф! — вне себя от радости вскричал он. — Старина Гэндальф, наш Белый Всадник! Где беда, он сразу туда! Давай, Гэндальф! — хоббит орал, словно на скачках. — Давай!
Но не только он заметил скакавшего по равнине мага. Черная тень метнулась тому наперерез, но Гэндальф воздел руку, и в небо ударил ослепительный белый луч. Назгул с воем вильнул в сторону, и это поубавило решимости у остальных. Быстрыми кругами они взвились к облакам и унеслись на восток. Над Пеленнором стало чуточку посветлее.
