Андрей Стерхов - Быть драконом
— Это не Альбина, — внимательно и с интересом просмотрев все фотографии, сказал я.
— Справедливо подмечено, старичок, — усмехнулся Кика.
— Кто это?
— Миша Полуянов. Её племянник.
— Мишка! — не поверил я. — Он же ещё совсем недавно под стол пешком Как вырос-то пострелец!
Кика кивнул:
— Вырос. И уже на подхвате у тётки. Альбина втихую вытягивает завтрашние результаты через Шар Фатума, а Мишка ставки делает. И что не ставка, то выигрыш. Такой вот семейный подряд.
— Что — по крупному ставят?
— Да не так, чтобы… Но регулярно. Нехилые суммы набегают
— Ах, Альбина, Альбина, Альбина, — давался диву я. — И ведь не боится, чертова баба, что молотобойцы на кукан насадят.
— А чего ей бояться? — пожал плечами Кика. — Не сама же бегает. Ты думаешь, местный Патруль контролирует ведьм и колдунов по графе «родня близкая-дальняя»?
— Я бы на их месте контролировал.
— Брось. Никакого штата не хватит.
— Возможно… Слушай, а ты-то какого чёрта за ним охотился?
— Пустой вопрос. Ты знаешь, старичок, кто такой Миша Полуянов?
— Племянник Альбины.
— А по жизни?
— Не в курсах, — признался я.
Кика усмехнулся.
— Отсталый ты, старичок, чело… дракон. Миша Полуянов — это же сейчас самый актуальный в городе шоумен. — Эгрегор стал загибать пальцы. — Две свои передачи на телевидении, одна на радио, презентации ведёт, концерты, корпоративные вечеринки, VIP-юбилеи и прочие потные безобразия. Майк Полуянов, чтоб ты знал, — самая яркая персона местной золотой тусовки. Понятно?
— Понятно, — ответил я. — Чего ж тут не понять? Он персона, ты папарацци, продвинутая ботва хавает, все при делах. — Я кивнул на экран ноутбука. — Ну так я забираю?
— Валяй, — благословил Кика.
Вставив в порт ноутбука дежурную флэш-карту, я сбросил на неё файлы. Затем подключил мобильник, вышел в Сеть и отправил снимки на электронный адрес «Золотого Дракона». По окончании, стёр файлы из папки и зачистил корзину.
— Всё, спасибо, — сказал я, возвращая ноутбук.
— Скажи, а чего ты вдруг решил наехать на Альбину? — спросил Кика, аккуратно пристроив серебристый кофр рядом с собой на лавке. — Слышал, у вас любовь.
Я поморщился.
— Запомни, Кика, и другим передай: дракон и любовь — две вещи несовместимые.
— Как гений и злодейство?
— Как.
— И всё же — чем тебе Альбина насолила?
Я не стал скрывать:
— Ничего личного. Человечка одного из беды выручаю, да по ходу дела загвоздка случилась. Не знаю, как разрулить. Альбина наверняка знает, но за просто так не скажет.
— Она такая, — согласился Кика.
— Такая-такая. Вот и хочу пугнуть её разборками в Совете. Глядишь, снизойдёт. Усёк?
— Ну. А если упрётся?
— Не упрётся.
— Ну а если всё же? Что тогда? Сдашь?
— Это нет. Тут, Кика, ты не угадал. Я, конечно, циник со стажем, но всё же не подонок.
Эгрегор одобрительно покивал, а потом вдруг уставился на меня немигающим взглядом и разродился странноватым (чтоб не сказать — идиотским) вопросом:
— Скажи, старичок, а зачем ты человекам помогаешь?
— Типа интервью берёшь? — хлопнул я его по плечу. — Это у тебя что, профессиональное?
— Перестань. Не в этом дело. Просто интересно — чего ты с ними так возишься? Из-за денег?
— А кто им в таких мутных делах поможет, если не дракон? Только дракон и поможет. Если он, конечно, золотой.
— Но за деньги? — не унимался Кика. — Да?
— Деньги, Кика, тут не главное, — сказал я. — Деньги — тлен. Меня совсем другое греет. Но бесплатно — шалишь. Ещё я этим психам задарма не помогал. Бесплатно пусть им их боги помогают.
— Не очень, значит, людей жалуешь?
— А чего их жаловать, если они в массе своей из маринованных миног и Справедливости всегда выбирают маринованные миноги.
Кика перевёл взгляд на фонтан и, пощипывая ухо в районе богемной серьги, вдруг поделился:
— Знаешь, старичок, я уже двадцать лет среди людей трусь, и, кажется, понял, почему они все такие психованные.
Видя, что эгрегор очень хочет на этот счёт высказаться, я подыграл ему:
— Ну просвети, коль такой грамотный.
— А что, и просвещу, — с готовностью принял он подачу и поведал: — Понимаешь, старичок, всё дело в том, что всякий человек хочет быть таким как все, но при этом не хочет быть похожим на других. Факт. Медицинский. И ещё. Каждый из них стремится к уединению, но при этом чертовски боится одиночества. Тоже факт. И тоже медицинский. Из-за невозможности склеить такие вот вещи у них крышу-то и сносит. Напрочь сносит.
Я несколько раз прокрутил в голове то, что он сказал, и в принципе согласился с его наблюдениями:
— Ну да, где-то что-то вроде того. Это присуще всем стадным животным. Стараются держаться особнячком, чтобы остальные не затоптали копытами, но от стада далеко не отбегают — хищников боятся.
— Во-во, — кивнул Кика.
— А ты это всё к чему? — спросил я.
Искренне не понимал
— А к тому, — сказал он, — что знаю, как разрешается данный парадокс.
— Это как же?
— А тут, старичок, ничего сложного. Если хочешь быть таким как все, но не хочешь быть похожим на других, будь драконом. Просто возьми и будь драконом. И никаких ментальных проблем.
Он сказал явную глупость, но мне не хотелось с ним спорить. Я лишь многозначительно хмыкнул и продекламировал:
Иду в толпе,
Пиная ржавую банку.
Никого вокруг.
— Что? — не понял он.
— Ничего, хайку старую вспомнил, — сказал я, а потом всё-таки выразил своё несогласие: — Вот ты говоришь, проблем не будет. Ерунда. Этих не будет, будут другие. У нас, драконов, вот тут вот, — я приподнял шляпу и постучал кулаком себя по голове, — тоже не всё так хорошо. Это — во-первых. А во-вторых: не забывай — человек не может быть драконом. Так же, как и дракон — человеком. Человек есть человек, дракон есть дракон, и никогда этот не сможет стать тем, а тот — этим. Я понимаю, что для тебя нежити все живые из одного теста вылеплены, но это не так. Папа у нас был один, но мамы — разные.
Высказав всё, что хотел высказать, я протянул ему пузырёк с пилюлями.
— Держи. Остальное, как обещал.
Он кивнул:
— Нет базара.
— Смотри, людям не давай, — на всякий пожарный напомнил я. — Для них смертельно.
Я знал, о чём говорю: героин по сравнению с Зёрнами Света — сахарная пудра. Чудодейственные Зёрна сужают сознание нелюдей до размеров Пределов, облегчая им посюстороннее существование, но сознание людей разрывают в клочья.
