Роберт Сальваторе - Компаньоны
— Я Рукия, ваша дочь, — ответила она.
— Миликки? — переспросил отец, беспомощно качая головой. Бедины не поклонялись Миликки. Их богиней была Ат’ар Безжалостная, Желтая Богиня палящего пустынного солнца. — Я не понимаю.
— Я родилась в день весеннего равноденствия, самый священный день Миликки, — пояснило дитя. — Богиня благословляет меня и учит...
— Ат’ар, — поправила Кавита.
Кэтти-бри покачала головой.
— Пойдемте со мной, — попросила она их, направляясь к импровизированному входному пологу. — Я вам покажу.
Ее родители колебались.
— Это одно место, не очень далеко от лагеря...
— Уже глубокая ночь, — возразил Нирай. — Время Н’асра. Львы вышли на охоту.
Ребенок рассмеялся:
— Они нас не потревожат. Пойдемте.
И поскольку ее родители продолжали колебаться, дочь добавила умоляюще:
— Пожалуйста, сделайте это для меня. Я должна показать вам.
Нирай и Кавита переглянулись, потом поднялись и пошли вслед за своей малышкой, из палатки, из лагеря, на открытую равнину. Кэтти-бри быстро шагала впереди, но не успели они отойти далеко, как Кавита подбежала к ней и схватила дочку за руку, останавливая.
— Это слишком опасно, — сказала она. — Мы придем сюда, когда вернется богиня солнца.
— Доверьтесь мне, — попросила Кэтти-бри. И вновь магия стояла за ее словами. Они пошли дальше.
Они добрались до высокой дюны до рассвета, хотя небо уже начало светлеть, предвещая его начало. Сквозь узкий проход меж выветренных камней они протиснулись в потайной сад Кэтти-бри и обнаружили одного из своих соплеменников, лежащего мертвым под одиноким деревцем, лицом вниз в луже собственной крови.
— Джинджаб, — сказал Нирай, перевернув мертвеца.
Кэтти-бри опустилась на колени возле трупа.
— Нет, дитя, — запротестовала Кавита. — Это зрелище не для маленьких девочек.
Но Кэтти-бри не была маленькой девочкой и не стала ее слушать. Она уже творила заклинание, голубые струйки магической энергии начали выползать из ее правого рукава, пока она взывала к силе Миликки. Она приблизила лицо к груди Джинджаба и прошептала что-то, чего ее родители расслышать не могли, потом кивнула, словно получив ответ.
Нирай попятился, и Кавита взяла его за руку и прижалась к нему, и они наблюдали за своей маленькой дочуркой в смятении и с изрядной долей страха.
Несколько мгновений спустя Кэтти-бри поднялась и повернулась к ним.
— Джинджаб выдал меня незересам, — пояснила она. — Они пришли за мной.
— Нет! — вскрикнула Кавита.
— Как? Почему?! — одновременно воскликнул Нирай, и оба разом шагнули вперед, чтобы обнять дочь, стоявшую в стороне от них.
— Они узнали, что я другая, быть может помеченная магией, но уж точно... необычная, — объяснила она. — Джинджаб рассказал им. Он только что признался мне, хотя слова умерших очень загадочны и их нелегко расшифровать.
— Это безумие, — застонал Нирай.
— Ты разговариваешь с мертвыми? — спросила Кавита.
— Я ученица Миликки, — ответила Кэтти-бри. — Я наделена силами божественными и тайными — вторым так же, как и вы оба, но мои заклинания относятся ко времени, которое давно прошло, и к богине, которой, боюсь, больше нет.
Оба ее родителя растерянно качали головами. Они беспомощно взглянули друг на друга.
— Я ваша дочь, — сказала Кэтти-бри, пытаясь успокоить их. — Я Рукия, но не только. Я не проклята — как раз наоборот!
— То, как ты говоришь... — мотнула головой Кавита.
— Я ребенок лишь внешне, — пояснила Кэтти-бри. Она хотела было продолжить объяснения, но передумала, решив, что причинит тем самым боль тем двоим, которые явно этого не заслужили. Также ей не хотелось подвергать их опасности, а представлялось очевидным, что это знание таит в себе великую опасность.
Ассоциации напрашивались самые простые. Конечно, она не знала, почему незересы охотились за ней, но было именно так: об этом сказал ассасин, и то же подтвердил дух Джинджаба. Быть может, дело было просто в запрете бединам пользоваться магией, и Джинджаб выдал ее лишь в этом отношении. Но даже если и так, внимание к ней привлечет внимание к Нираю и Кавите.
Нежелательное.
Опасное.
Кэтти-бри хотелось пройти к своему алтарю и помолиться Миликки. Она взглянула на деревце, и ее передернуло. Нет, поняла она, не молиться. Хотелось пойти туда, чтобы Миликки сказала ей, что она ошибается, прислушиваясь к тому, что инстинкты говорят ей.
Но Кэтти-бри не ошибалась.
— Я должна покинуть вас, — услышала она свои слова.
Кавита заплакала.
— Ты не можешь! — прикрикнул на нее Нирай. — Ты еще ребенок...
— Я отыщу вас снова, обещаю. Но здесь я в опасности. — Ты не можешь знать этого! — настаивала Кавита.
— Но я знаю, и вы тоже знаете. И я подвергаю опасности вас — все десаи в опасности. Поэтому я должна идти, и если незересы явятся искать меня, скажите им правду — это не имеет значения. Потому что они меня не найдут.
— Нет, моя Зибрийя! — вскричал Нирай и шагнул вперед.
Кэтти-бри выставила перед собой ладонь и сотворила простое заклинание, которое остановило Нирая, словно он наткнулся на скалу.
— На этом я покидаю вас, — сказало дитя, которое на самом деле не было им. — Не падайте духом, и вы, и все бедины. Старые времена вернутся в Анаврок. Желтая Богиня, она же Амонатор, она же Латандер, возвратится во всем своем великолепии, и пески пустыни поглотят Незерил. Я провижу это, и бедины снова заживут так, как жили веками до возвращения архимагов.
Не бойтесь за меня, родители мои, — продолжала она. — Я иду с богиней, и путь мой мне хорошо известен.
Мы еще встретимся снова.
Десаи продолжали умолять ее, они пытались приблизиться, но на этот раз Кэтти-бри использовала другое заклинание, чтобы удержать их на расстоянии. Она закружилась и запела, и ее взмахивающие руки сделались крыльями, а сама она превратилась в сову.
И полетела прочь, бесшумно растаяв в пустынной ночи.
Часть 2. Задачи детства
Мир развивается вне зависимости от моего личного знания или опыта. Вернуться в Долину Ледяного Ветра означает понять, что жизнь в ней продолжается, с новыми людьми, сменившими прежних, с иммиграцией и эмиграцией, рождениями и смертями. Часть ее обитателей — потомки тех, кто жил здесь прежде, и все же на этой земле, служащей временным пристанищем для бегущих от уз цивилизованного общества, намного, намного больше вновь прибывших из других мест.
