Елизавета Дворецкая - Утренний всадник, кн. 1: Янтарные глаза леса
Осмелев, Смеяна вышла из-за корней и подошла к яме ближе. Она увидела черноволосую голову с довольно длинной для мужчины, почти до лопаток, косой, не чесанной несколько дней, с набившейся рыжей хвоей. Волосы и одежда чужака были испачканы серо-черной лесной землей. Вернее, кожаные штаны и остатки рубахи, потому что почти половина ее пошла на повязки, и среди белых обрывков виднелась смуглая кожа плеча и налитые силой мускулы.
На несколько мгновений Смеяна замерла над ямой, не зная, что делать. Верёна или любая разумная девушка без оглядки побежала бы на огнище и рассказала старшим. А он покуда пусть лежит? Вид окровавленной повязки беспокоил Смеяну: она понимала, что жизнь незнакомца в опасности. Если в рану попала лесная земля, то ему грозит столбняк, от которого никакой ворожбой не спасешься, посылай сразу по дрова и по бересту на погребальный костер.
Подняв руку, Смеяна пробежала пальцами по янтарным камешкам, словно спрашивая у них совета, задела рысий клык. Он был теплым, сохранив в себе тепло солнечных лучей. И трусливая осторожность отступила. Чужак слишком слаб и беспомощен, чтобы быть опасным. Он сам в смертельной опасности, а значит, ему надо помочь.
И она решительно взяла раненого за плечи, чтобы выволочь из-под корней. Он вздрогнул, запрокинул голову. Смеяна, в свою очередь, вздрогнула, увидев его лицо. Ей бросилась в глаза смуглость кожи, густые угольно-черные брови, выступающий вперед нос с горбинкой, негустая черная щетина на щеках и подбородке. В первый миг Смеяна чуть не отскочила – Мать Макошь, да не нечисть ли он, такой черный? Но под руками ее были крепкие плечи живого человека. «Видно, он не из говорлинов, – рассудила Смеяна. – Мало ли племен на свете? Купцы рассказывают…»
Но думать про рассказы купцов она не стала, а потянула чужака на свет. Он опять застонал, мотнул головой, но глаз не открыл. Смеяна уложила его на мох и стала осматривать рану. Кожаная штанина была рассечена ударом клинка, а длинная прореха еще сильнее разодрана руками, как видно, самого раненого. Кожа штанов и полотно повязки присохли друг к другу и к ране, так что не удавалось толком что-то рассмотреть. Смеяна попыталась размотать тряпки, но кровь засохла и держала их крепко. Смеяна огляделась, словно выискивала какое-нибудь средство помочь. А чем тут поможешь? Воды надо теплой, полотна чистого, травок, которые раны очищают, кровь останавливают, заживляют. Короче, на огнище надо, там все есть. А как? Чужак гораздо здоровее Смеяны и уж точно тяжелее, а она ведь не муравей, чтобы таскать на спине больше собственного веса.
Оглядевшись по сторонам, Смеяна отыскала неподалеку несколько листьев подорожника, поплевала на них и приложила к ране. Потом намотала поверх старой повязки полосу от своей нижней рубахи – невелика красота, жалеть нечего. И задумалась, что делать дальше.
В чаще послышались чьи-то шаги. Смеяна обрадовалась и повернулась в ту сторону – кто-нибудь да поможет. Из-за бузинных кустов вышла Верёна.
– Вот ты где! – радостно воскликнула она, увидев Смеяну. Чужака загораживал от ее глаз ствол упавшей ели. – А я тебя ищу. Мать сказала, что ты в бузину пошла.
– Зачем же я тебе? – спросила Смеяна. – Ты бы, сестра любезная, по лесу-то не ходила одна. Весною вся нечисть на свет выползает – не боишься?
– А обереги на что? – ответила Верёна и попросила: – Сорви мне бузинных листов!
– Зачем? – насмешливо спросила Смеяна. Она и сама догадывалась зачем.
– А под подушку на ночь положу, – ответила Верёна. – Как у меня все будет… Ведь весна к концу завернула – вот-вот Ярилин день, а там…
– А там вечером из нашего дома уйдешь, а под утро в другой войдешь! – со смехом докончила Смеяна. – Ты не у бузины, ты лучше у самого Заревника спроси! Он тебе лучше расскажет!
– Ой, молчи! – Верёна в испуге взмахнула руками, торопливо сделала знак огня, другой рукой хватаясь за обереги в ожерелье. – Страшно! Ведь нечисть всякая только и ждет, чтобы человек обрадовался, – сразу и выползет, захочет чужим теплом погреться. Теперь, когда так близко уже, вдруг все и потеряешь! Страшно! Я и гадать-то боюсь. Хочу у бузины спросить, да вдруг злое дерево попадется? А ты знаешь, какое злое, какое нет. Сорви мне три листика, что тебе стоит? А я тебе почелок новый отдам, для себя вышивала.
– Да уж, тебе скоро не почелок, а повой понадобится!
– Не говори! – Верёна снова замахала руками. – Нечисть услышит. Здесь ведь нечисти…
– Ой, верно! – со смехом воскликнула Смеяна. – Посмотри, что я тут нашла!
Она показала на свою находку. Верёна глянула и вдруг истошно вскрикнула, будто увидела гадюку прямо у себя под ногами, – так напугал ее вид черноволосого чужака. Взмахнув руками, как на краю обрыва, Верёна повернулась и бросилась бежать во весь дух, даже не слушая, что кричит ей вслед Смеяна.
А Смеяна осталась ждать. Уж конечно, Верёна понесется прямым ходом на огнище и все там расскажет. И скоро сюда пожалуют родичи. Усевшись на землю, Смеяна обняла руками колени и стала разглядывать лицо чужака.
Он глухо охнул, не разжимая зубов, голова его перекатилась из стороны в сторону. С удивлением Смеяна увидела, что он молод, лет двадцати, не больше. Глаза его казались очень большими, веки натянулись, на веках и под ресницами лежали глубокие темные тени. Внешний их уголок был сглаженным книзу, и это придавало всему лицу чужой, не говорлинский вид.
И тут Смеяна вспомнила. В тот вечер, когда она собралась перевязывать пленных, тот белесый кметь с розовым, как поросячья морда, лицом, говорил: один лиходей сбежал. С раненой ногой. Вот глупая! Смеяна охнула и закрыла рот кулаком, дивясь, как не догадалась раньше. В уме ее возникло множество обрывочных мыслей: о том, как дрёмические «лешие» уносили своих раненых из-под самого носа Светловоевой дружины, как жалели славенцы об этой потере. И Смеяна вдруг почувствовала себя так, как будто нечаянно нашла клад. Она снова посмотрела на чужака. Ну и упрямый же народ эти дрёмичи! Как далеко от берега он сумел уйти с такой раной! Что погнало его в чужой лес? Что, кроме неистребимой жажды воли, способно придать человеку такие силы?
Смеяна подняла руку, помедлила, но все же решилась и положила ладонь на грудь чужаку. Сердце билось, она ощущала живое тепло его кожи. И в ее сердце вдруг зародилось какое-то теплое чувство к этому лиходею, жалость, смешанная с уважением. На его месте она тоже предпочла бы умереть на воле – хоть ползком бы поползла. Ей хотелось скорее помочь ему, и она, чутко прислушиваясь к звукам лесной жизни, с нетерпением ждала прихода родичей.
* * *Мужчины Ольховиков явились в лес целой толпой, прихватив с собой на всякий случай и волокушу. После жарких споров – тащить находку на огнище или оставить здесь – решено было послать за Творяном. Ведун осмотрел чужака, повертел в пальцах его длинный черный волос и разрешил взять – нечистью и нежитью от него не пахло.
