Стивен Эриксон - Память льда. Том 2
Скворец откупорил бочонок с элем и наполнил два кубка, стоявших на маленьком походном столике. Оба были покрыты смешанной с потом пылью.
— Что за сумасшествие? — прохрипел Первый Кулак, он остановился, только чтобы взять один из кубков, затем снова начал расхаживать по шатру.
Стул заскрипел под Скворцом, когда тот вытянул измученные ноги. Он сделал большой глоток эля, вздохнул и сказал:
— Которое из сумасшествий ты имеешь в виду, Дуджек?
— Да уж, список становится слишком длинным. Увечный бог! Самые омерзительные легенды ходят про этого покалеченного ублюдка…
— «Поэма о Сковывании» за авторством Рыбака Кель Тата…
— Не люблю читать стихи, но видит Худ, я слышал некоторые из уст бардов в тавернах. Фэнеровы яйца, не на эту войну я подписывался.
Скворец пристально посмотрел на Первого Кулака.
— Так не воюй.
Дуджек прекратил вышагивать по шатру, посмотрел в глаза своему помощнику.
— Продолжай, — сказал он спустя несколько секунд.
— Бруд знал, — ответил Скворец и пожал плечами, это движение заставило его поморщиться. Как и Корлат. — А раз так, следует считать, что знал и Аномандр Рейк. И Каллор — хотя живой блеск в его глазах мне ой как не понравился. Так вот, два Взошедших и один почти Взошедший. Увечный бог слишком силён для таких людей как мы с тобой, Первый Кулак. Оставь это им и богам. В конце концов, и Рейк, и Бруд были там, на Сковывании.
— Имеешь в виду, это их проблема?
— Грубо говоря — да.
— Но за их ошибки платим все мы — и, возможно, должны заплатить эту цену, пока не поздно. Я не буду смотреть, как мою армию в этой игре используют, словно мясо, Скворец. Мы отправились в поход, чтобы сокрушить Паннионский Домин — смертную империю, насколько нам известно.
— Но, похоже, что манипулируют обеими сторонами конфликта, Дуджек.
— Это должно меня утешить? — Взгляд Первого Кулака был переполнен яростью, он некоторое время смотрел на Скворца, а после осушил и отставил кубок эля. Скворец вновь наполнил его.
— Не нам жаловаться на манипуляции, — проворчал он. — Верно, мой друг?
Дуджек задумался и хмыкнул.
Верно. Успокойся, Первый Кулак. Думай ясной головой.
— Кроме того, — продолжил Скворец, — я верю.
— Во что? — огрызнулся военачальник. — В кого? Скажи уж, пожалуйста!
— В одного коротенького, толстого, возмутительного человечка…
— В Круппа?! Ты свихнулся?
Скворец улыбнулся.
— Друг мой, посмотри, как в тебе клокочет злоба. Ты в ярости от ощущения того, что тобой манипулируют. Что тебя используют и, скорее всего, предают. Теперь представь, как Взошедший вроде Каладана Бруда будет чувствовать себя, понимая, что им манипулируют? Достаточно ярости, чтобы потерять самообладание? Чтобы схватить молот и попытаться уничтожить этого маленького и помпезного кукловода.
Дуджек долгое время стоял на месте, затем на его лице появилась ухмылка.
— Иными словами, он воспринял Круппа всерьёз.
— Даруджистан, — сказал Скворец, — наша величайшая неудача. Теперь у меня появилось ощущение, что кто-то дирижировал всем происходившим. Не Аномандр Рейк. Не Ложа. Не Воркан и её убийцы. Кто-то другой. Кто-то, так хитро затаившийся, столь ужасающе… способный… что мы были просто беспомощны, откровенно беспомощны.
— А теперь, на переговорах, мы выяснили, кто стоит за перерождением Рваной Снасти. Перерождением как Серебряной Лисы — ребёнка рхивийской женщины, зачатого и рождённого на неведомом Пути. Нити сплелись — Ночная Стужа, Беллурдан и сама Рваная Снасть. А теперь оказывается: ещё и Старший бог, вернувшийся в мир живых. И в конце концов, что примечательнее всего, т’лан имассы. Значит — Рваная Снасть, Беллурдан и Ночная Стужа — все из Малазанской империи, переродились в женщине рхивийской крови из армии Бруда… в преддверии переговоров о заключении великого союза… Какой же убедительной, Худ меня побери, должна быть эта девчонка, чтобы примирить и объединить эти лагеря…
— За вычетом Каллора, — отметил Дуджек.
Скворец медленно кивнул.
— И вот, Каллору наглядно напомнили о силе Бруда. Будем надеяться, представление было достаточно эффектным, чтобы удержать его в узде…
— Так вот для чего это было нужно?
— Возможно. Он ведь требовал демонстрации, разве нет? Крупп просто умело манипулирует обстоятельствами. Как-то. Я не верю, что мы обречены танцевать под его дудку. За даруджийцем стоит Старший бог, но даже между ними, как мне кажется, лежит взаимовыгодный союз… почти как между равными. Можешь называть это партнёрством. Это всё лишь мои догадки, конечно, но вот что я тебе скажу: мною и раньше манипулировали, как и тобой. Только на сей раз всё ощущается по-другому. Не так враждебно. Дуджек, я чувствую в этом что-то вроде сопереживания.
— Союз равных, — пробормотал Первый Кулак и покачал головой. — И кто же тогда Крупп? Замаскированный бог? Всемогущий чародей? Архимаг?
Скворец пожал плечами.
— Мне кажется, Крупп — обычный смертный. Но одарённый уникальным разумом и необычайной отвагой. И я говорю абсолютно буквально. Уникальным, Дуджек. Если бы Старшего бога внезапно выкинуло в этот мир, разве не среди величайших умов он стал бы искать первых союзников?
Лицо Дуджека светилось недоверчивым удивлением.
— Но, Скворец… мы говорим о Круппе!
— О Круппе, благодаря которому нас снабжает Тригалльская торговая гильдия — единственные торговцы, способные поставлять припасы по маршруту, который мы выбрали для похода. О Круппе, который привёз Мхиби сохранившиеся вещи первой рхиви — те вещи, что уменьшают её боль и, сдаётся мне, ещё не показали всю свою силу. О Круппе — единственном, с кем говорит Серебряная Лиса с тех самых пор, как Паран покинул нас. И наконец, о Круппе, который встал на пути Увечного бога.
— Если он просто смертный, как он сумел пережить гнев Бруда?
— Ну, подозреваю, что его союзник — Старший бог — не хотел бы видеть смерть даруджийца. Думаю, он вмешался. Только так я могу это объяснить.
Дуджек осушил свой кубок.
— Вот Бездна! — вздохнул он. — Ладно. Не будем обращать внимание на Увечного бога так долго, как сможем. Сосредоточимся на Паннионском Домине. Тем не менее, мой друг, мне это не нравится. Я не могу перестать волноваться о том, что мы совсем не принимаем в расчёт нового врага…
— Я бы так не сказал, Первый Кулак.
Дуджек острым взглядом окинул шатёр и скривился.
— Быстрый Бен.
Скворец медленно кивнул.
— Я так думаю. Не уверен. Худов дух, я даже не уверен, жив ли он ещё. Но если я знаю Бена — он жив. Ещё как жив. И если учесть, что при нашей последней встрече он был сам не свой, я бы сказал: Бен не тешит себя иллюзиями и уж точно не прозябает в неведении.
