Елена Звездная - Урок шестой: Как обыграть принца Хаоса
— Давай, — согласился лорд Эллохар.
— Я возвращаюсь в империю, — голос срывается на глухой рык, — естественно, так как вызов был от императора, я прожигаю пространство до его кабинета. И там я имел честь встретиться с Алсэром… — пауза, затем хриплое: — Он поведал мне много любопытного.
— Ой, Бездна, — простонала стремительно краснеющая я.
Резкое, почти болезненное движение, и, схватив за подбородок, Риан вынудил запрокинуть голову, взглянуть в его черные, окруженные черными вздувшимися венами глаза. И он мрачно произнес:
— Ты должна была мне сказать.
Поморщившись, я осторожно спросила:
— Дара рассказала?
Лицо магистра потемнело, затем прозвучал убийственный ответ:
— Дара. Юрао. Алсэр.
Уже совсем плохо. Совсем-совсем, и я почему-то опять чувствую себя виноватой в случившемся, в ситуации, да во всем.
— Риан…
— Ты была обязана, Дэя! — рык.
Я ничего не смогла ответить на это. Учитывая описание ситуации Юрао, сказать мне действительно следовало, вот только не было никакого желания становиться между ними. Совсем никакого. И тут послышалось угрожающее от магистра Смерти:
— Не кричи на нее.
Я замерла, а Риан, не скрывая злости, поинтересовался:
— Исключительно из свойственного мне чувства любопытства, а что бы ты сделал на моем месте, Эллохар?
Магистр сник. В одно-единственное мгновение сгорбился, опустил голову и едва слышно ответил:
— Я бы тебя убил.
В ужасе смотрю на Риана, но лорд-директор словно не замечал меня, не мне и сказал:
— Надеюсь, ты осознаёшь, чего мне стоит сейчас сдержаться.
Вспыхнуло алое пламя.
* * *В огромной спальне, оформленной в черно-белых тонах, я оказалась одна. Правда, уже через секунду открылась дверь, и появился Риан, срывающий с себя черную рубашку. Где остался балахон Бессмертных — неизвестно.
— Как прошла свадьба? — скорее разрывая, чем расстегивая пуговицы, спросил он.
— Ааа… в академию я…
— Дико устал, — прервал он мою попытку попросить о возвращении назад, — спим здесь три часа, вернемся к началу занятий. С платьем помочь?
Молча подошла к нему, повернулась спиной, чтобы распустил шнуровку. В следующее мгновение платья не стало. Проследив за тем, как обрывки сползают по телу на пол, обернулась. Несколько растерянный Риан виновато сказал:
— Прости… Не ожидал, что оно такое… тонкое и ткань непрочная.
Лиф, который я придерживала, в итоге оказался единственным, что от платья выжило.
— С прической я справлюсь сама, — торопливо сообщила магистру.
В ответ усталая улыбка и тихое:
— Буду осторожен.
Стоя в выжившей нижней сорочке, по-прежнему прижимая остатки платья к груди, я смотрела на Риана и понимала — злится. Сдерживается с трудом, и я решила не молчать.
— Прости меня, — слова прозвучали едва слышно.
Сглотнув, магистр хрипло ответил:
— Мы не будем сейчас говорить об этом.
Вдох-выдох и осторожное:
— Я надеялась, он…
Рывок. Я вдруг оказалась стоящей на постели, что сравняло нас с магистром в росте, теперь потемневшее лицо Риана оказалось напротив моего, и он прорычал:
— Я же сорвусь, родная.
Это не было угрозой, скорее, предостережением, и я поняла, что разговор действительно следует отложить. Риан мрачно смотрел в мои глаза, пока не кивнула. Усмехнулся, почти жестко, затем значительно тише спросил:
— Испугал?
Отрицательно покачала головой.
— Правда? — недоверчиво спросил он.
Вместо ответа я спросила:
— А где ты был?
Усталая улыбка и тихое:
— В Бездне практически. А ты как вечер провела?
— Стояла на краю Бездны, вместе со всеми гномами мечтала в нее поплевать. — Я улыбнулась и обняла его, оказалось, что когда мы вот так, на одном уровне, обниматься очень удобно.
Риан тоже обнял, погладил по спине и, смеясь, сказал:
— Хорошо, что не плевались.
— Там был ты? — весело спросила я.
— Ага, и заплевали бы последнего магистра Темного Искусства. — Риан рассмеялся.
Я же вдруг осознала, что он сказал, и, не скрывая подозрительности, спросила:
— Последнего?
— Да, — лорд-директор отпустил меня, начал расстегивать ремень на брюках и хмуро добавил: — На самом деле я был третьим… до вчерашней ночи.
Медленно опустившись на постель, я озвучила единственный оставшийся вопрос:
— И как после такого спать?
— Молча, родная, — Риан исчез за дверью, ведущей в ванную. Оттуда донеслось его чрезмерно спокойное: — В любом случае исправить ничего уже нельзя, а выспаться необходимо, день предстоит непростой.
Вынимая шпильки из волос, я спросила:
— Действительно ничего нельзя было сделать?
Спросила тихо, очень тихо, и все же он услышал, а когда вернулся, весь мокрый и в халате, устало ответил:
— Я сделал все, что только было возможно.
Прозвучало спокойно, но чего ему стоило это спокойствие, страшно даже представить.
— Нужно спать, — уверенный голос. — И тебе, и мне.
* * *Когда я проснулась, Риана не было рядом. Остались одеяло, подушка, сохранившая следы проведенной на ней ночи, и его длинная на мне рубашка, а самого магистра не присутствовало. Осторожно выбравшись из-под одеяла, я осмотрелась. Обратила внимание, что дверь, ведущая в спальню, чуть приоткрыта.
Направилась туда, и едва вышла в коридор, замерла, увидев Риана, он, видимо, как раз шел меня будить. А теперь остановился шагах в двадцати, стоял, улыбался и просто смотрел на меня. И в этом взгляде было столько нежности, что я снова безвозвратно утонула.
— Сонная, с растрепанными волосами и в моей рубашке — ты просто сводишь меня с ума, — хрипло произнес магистр.
Не могу смущаться, когда он так смотрит на меня, и все сразу становится правильным и понятным, приличным и верным, а еще важным и нужным — каждое мгновение. И его прикосновения, и звук голоса, и желание быть рядом. Просто рядом — всегда. Лишь иногда вспоминаются странные слова: «Знаешь, что сжигает гордость дотла, Дэя? Молчишь? Так я отвечу — страсть. Ты меня боишься? Поверь, ты очень быстро забудешь о страхе. О страхе, о гордости, обо всем, Дэя. И когда единственной ценностью для тебя останусь я, мы поговорим о жизненных приоритетах, родная».
И вот чем больше я смотрела на него, тем отчетливее понимала — лорд Риан Тьер становится для меня тем единственным приоритетом, ради которого я живу. Все остальное — медленно, но верно теряет свою значимость… Абсолютно всё. И я больше не боюсь магистра, но эти его слова…
— В чем дело? — И больше ни тени улыбки в глазах.
