Джо Аберкромби - Полвойны
Собравшиеся воины восхищенно зашептали, и Рэйт не меньше прочих.
— Слава Железного Короля заслуженна, – прошелестел Ракки.
— Надеюсь, мастерство Светлого Иллинга лучше твоего, Данверк Бык, – сказал Утил. – Ты едва дал старику размяться.
Тогда Данверк улыбнулся, глядя вдаль стеклянными глазами.
— Вы все увидите мастерство Светлого Иллинга, – прошептал он, и его лицо стало бледным как воск. – Вы все увидите. – И он свалился набок в увеличивающуюся лужу своей крови.
Все согласились, что это была превосходная смерть.
Моя земля
Мать Солнце размытым пятном висела у восточного горизонта, пряча своих детей-звезд за железно-серой завесой рассветного неба. Впереди виднелись очертания крепости, мрачной, как погребальный курган в тусклом рассвете. Над ней в надежде на поживу кружились вороны.
— По крайней мере, дождь прекратился, – пробормотала Скара, откидывая капюшон.
— Тот Кто Говорит Громом отвел свой гнев вглубь страны, – сказала королева Лаитлин. – Как и все мальчишки, он создает много шума, но быстро стихает. – Она протянула руку и пощекотала принца Друина под подбородком. – Взять его у вас?
— Нет. – Скара крепче сжала мальчика. – Я могу его удержать. – Она чувствовала себя сильной, когда маленькие ручки принца обнимали ее за шею. И видели боги, сила сейчас была ей нужна.
Оплот Байла, сияющий символ объединенного Тровенланда, предстал не таким, каким она его помнила. Деревню в тени крепости, где Скара однажды танцевала на летнем празднике, разрушили, дома были сожжены или покинуты. Сад перед покрытой трещинами частью стены, построенной людьми, зарос плющом. Прошлогодние плоды гнили в сорняках. Огромный проход между двумя высоченными эльфийскими башнями когда-то украшали яркие вывески. Теперь на скрипучей веревке, сброшенной с зубчатой стены, покачивался повешенный, болтая босыми ногами.
С него сняли прекрасные золотые кольца, сияющую кольчугу, позолоченное оружие, но Скара сразу узнала лицо.
— Один из Спутников Светлого Иллинга. – Она содрогнулась, несмотря на мех на плечах. – Один из тех, кто сжег Йельтофт.
— А теперь он качается здесь, – сказала Лаитлин. – Похоже, поклонение Смерти не отменяет встречи с ней.
— Этой встречи ничто не отменит, – прошептала Скара.
Наверное, надо было радоваться его смерти, плевать на его труп, восхвалять Мать Войну за то, что по крайней мере этот осколок Тровенланда освобожден, но она чувствовала лишь болезненное эхо того страха, который испытывала, когда видела этого человека в последний раз, и ужас, что никогда от него не освободится.
Кто-то срубил огромный дуб, который когда-то рос во дворе крепости – без его тени здания, скучившиеся за древними эльфийскими стенами, казались голыми и уродливыми. Воины расположились на покореженной мостовой вокруг пня. Большинство были пьяны и пьянели еще больше. Все мерялись ранами и трофеями, чистили оружие и обменивались рассказами.
Человек, претендующий на звание скальда, сочинял виршу, выкрикивая снова и снова одну и ту же строчку, а остальные предлагали следующее слово под взрывы хохота. Клирик усердно бубнил благодарности богам за победу. Где-то кто-то стонал от боли.
Скара сморщила нос.
— Что это за запах?
— Человеческие внутренности, – прошелестела Сестра Оуд, наблюдая, как два невольника что-то тащат.
В холодном потрясении Скара поняла, что это труп, а потом с ужасом заметила, что тащат они его в кучу к остальным. Бледный клубок голых конечностей, испачканных и забрызганных, с безмолвно раскрытыми ртами, с невидящими глазами. Груда плоти, которая еще вчера была людьми. Людьми, на которых ушли годы, чтобы их родить, вынянчить, научить ходить, говорить, сражаться. Скара крепче прижала к себе принца Друина, стараясь закрыть его глаза.
— Стоит ли ему смотреть на это? – прошептала она, желая и самой никогда этого не видеть.
— Он будет королем Гетланда. Это его судьба. – Лаитлин хладнокровно взглянула на тела, и Скара подумала, встречала ли она когда-нибудь столь же грозную женщину. – Он должен научиться радоваться этому. Как и вы. В конце концов, это ваша победа.
Скара сглотнула.
— Моя?
— Мужчины будут спорить о том, у кого больше волос на груди и чей рык громче. Барды будут петь о блестящей стали и пролитой крови. Но план был вашим. Воля была вашей. Вашими были слова, которые склонили этих людей к вашей цели.
Слова – это оружие, как говорила Мать Кира. Скара смотрела на мертвецов во дворе Оплота Байла, думала о мертвецах в зале её деда, и увидела не возмездие за преступление, а еще одно преступление, и почувствовала, как вина за одно накрыла боль от другого.
— Это не похоже на победу, – прошептала она.
— Вы видели поражение. Что вы предпочитаете? – Скара вспомнила, как стояла на корме Черного Пса, как смотрела на фронтон замка деда, рушащийся в пламени, и поняла, что ей нечего возразить.
— На совете вы произвели на меня большое впечатление, – сказала Лаитлин.
— Правда? Я думала… что вы, должно быть, сердитесь на меня.
— За то, что вы говорили ради себя и своей страны? С таким же успехом я могла бы сердиться на падающий снег. Вам ведь восемнадцать зим?
— Будет, в этом году…
Лаитлин медленно покачала головой.
— Семнадцать. У вас есть дар.
— Мать Кира и мой дед… всю мою жизнь они пытались научить меня, как править. Как говорить и что говорить. Как приводить аргументы, читать по лицам, склонять сердца… Я всегда считала себя никчемной ученицей.
— Я сильно в этом сомневаюсь, но война может открыть в нас такие сильные стороны, о которых мы и не подозревали. Король Финн и его министр хорошо вас подготовили, но нельзя научить тому, что у вас есть. Вас коснулась Та Кто Сказала Первое Слово. В вас есть свет, который заставляет людей слушать. – Королева хмуро посмотрела на Друина, который молча уставился на побоище широко раскрытыми глазами. – Чувствую, будущее моего сына может зависеть от этого дара.
Скара удивленно моргнула.
— Мои дары по сравнению с вашими – как свеча с Матерью Солнцем. Вы Золотая Королева…
— Гетланда. – Она быстро взглянула Скаре в глаза. – Видят боги, я пыталась направлять этот союз, сначала советуя мир, потом склоняя к действию. Но королю Утилу я жена, а королю Горму – враг. – Она убрала прядь волос с лица Скары. – Вы же ни та, ни другая. Судьбе было угодно, чтобы вы их уравновешивали. Чтобы вы были стержнем, на котором качаются весы этого союза.
Скара уставилась на нее.
— Во мне нет силы для этого.
