Павел Корнев - Чёрные сны
И как это понимать? Ладно, сам от магического излучения закрываться научился, но как с другим человеком такой фокус провернуть? Никогда ни о чём подобном не слышал.
Не в состоянии больше терпеть резь в пересохшем горле, я прошлёпал босыми ступнями по холодному полу – вот ведь ироды, до трусов раздели! – налил в одну из кружек воды из стоявшего на столике графина и залпом её выдул.
Ух! Будто заново родился. Может, тогда заодно и зажевать чего-нибудь?
Но подкрепиться мне уже не удалось – в бесшумно открывшуюся дверь шагнул высокий худой человек в свободного покроя белоснежной одежде.
Человек?! Какой это, на хрен, человек?!!
Стеклянная кружка выскользнула из пальцев и вдребезги разлетелась, ударившись о пол. Да и сам я с трудом удержался на подкосившихся ногах. Удержаться – удержался, но от греха подальше опустился в одно из плетёных кресел.
Хранитель! Или не он?
Сложение, тип лица, бледная кожа, даже походка – один в один. Близнецы-братья, да и только. Но всё же не он. Почему? Глаза другие. У Хранителя они чисто белые были, только когда нервничал или колдовал, вокруг зрачков голубые искры плескаться начинали. А у этого – синие-синие, зрачок и вовсе бездонно-чёрным кажется. Кожа тоже, хоть и бледная, но всё же не белая. Да и морщины невооружённым глазом видны, при том, что у Хранителя лицо было гладкое, как фарфоровая маска.
Эх, жаль, ауру рассмотреть возможности нет! Как только он вошёл, магические поля вокруг сразу же завихрились и окутали его непроницаемым для колдовского зрения коконом. Блин, на такой фокус Хранитель не способен был. Ох, чую – вляпался...
Не обратив на моё замешательство никакого внимания, белый человек придвинул второе кресло к столику, уселся в него и приподнял крышку с блюда, как оказалось, с запечённой форелью.
– Угощайся, Лёд, угощайся, – посоветовал он, двузубой вилкой перекладывая одну из рыбин к себе на тарелку. – А то остынет...
Тихий голос окатил студёной водой, а собственное прозвище окончательно убило надежду на то, что произошло какое-то недоразумение.
– А вы, собственно, кто? – Обречённо вздохнув, я потянулся за тарелкой, но остановил руку на полпути. Ох, боюсь, не понравится мне ответ, ох не понравится. – С незнакомыми людьми, знаете ли, стараюсь не обедать.
– Какой обед? Ужинать впору, – прищурился белый человек, стужи в голосе которого могло хватить, чтобы проморозить до дна какое-нибудь не самое мелкое озеро. – А насчёт познакомиться... Меня здесь все по-простому – Хозяином зовут.
– Хозяином чего? – не удержался от подначки я и тут же об этом пожалел – из-за промелькнувших в глазах белого человека искр по спине побежали колючие мурашки.
– Всего. – Мой собеседник отпил из бокала шампанское и на тонком стекле остался прозрачный след изморози. – А не нравится, можешь никак не звать, не обижусь.
– Да ладно, чего уж там. Хозяин так Хозяин. Только вызывающе это как-то...
– Вызывающе? Вот уж нет. Нездоровые амбиции мне не свойственны, уж поверь на слово. Ни к чему хорошему они не приводят. – Хозяин прищурился и посмотрел мне в глаза. – Возьмём хоть одного недалёкого кондуктора: всех вокруг пальца обвёл, но из этого гиблого места вырвался. Ему б дальше жизни радоваться и обратную дорогу позабыть, так нет – зачем-то в эту змеиную яму вернуться решил. Решил, что умнее всех и может запросто шляться туда-обратно? Ещё и шваль какую-то с собой притащил. Глупо.
Не дождавшись моей реакции, но приняв молчание за знак согласия, Хозяин продолжил:
– Неужели непонятно, что у кондуктора-одиночки при текущем раскладе сил перспектив никаких? Слишком значимую роль они в жизни Приграничья играют. Не могут такие дела сами по себе происходить, не могут...
– Так вот чей вы хозяин, – пробурчал я, припомнив смутные намёки, на которые когда-то наткнулся в бумагах Жана. – Выходит, всех под себя подмяли?
– Всех не всех, но только в окрестностях Северореченска без моего ведома никто через границу перейти не может. И как только ты решил, что держишь Бога за бороду, наша встреча стала неизбежна. Не сегодня, так завтра.
– Ага, с вашей-то любовью к конкурентам её точно было не избежать, – неожиданно для себя совершенно успокоился я и, приподняв одну из крышек, принюхался к аромату ухи. Понятно теперь, от чего в последнее время кондукторы скоропалительно в мир иной отходить стали. Вот он, звериный оскал монополиста.
– Конкурентам? Конкуренты ли мыши-полёвки жнецу? Нет. Но если их станет слишком много, они сожрут весь урожай. Иногда жёсткие меры просто необходимы, чтобы не дать горстке безмозглых рвачей загубить дело, на которое потрачено столько сил.
– От меня вы чего хотите? – поинтересовался я. Ну вот, чую, и тут меня в бессрочное рабство закабалить хотят. Когда ж это всё кончится уже? – Учтите: на роль мальчика на побегушках я подхожу плохо – и так чуть не сдох, пока через границу шёл. Ладно сам загнусь, а ну как с грузом? Хотите, лучше дам честное слово уйти и обратно ни ногой?
– Любой, у кого не хватает ума найти нормальное окно, рискует застрять между мирами, – нравоучительно изрёк Хозяин и вдруг резко подался вперёд. Его худое лицо вмиг заострилось, став похожим на обтянутый почти прозрачной кожей череп с двумя тёмными провалами глаз. – А вот обратно тебе пока не уйти. У меня на тебя другие планы.
– Какие такие планы? – Мне ничего не оставалось, кроме как поинтересоваться, хотя шансов услышать в ответ что-нибудь успокаивающее было очень и очень немного.
– Не догадываешься? – усмехнулся Хозяин. – А мог бы. Мы ж всё же братья, пусть и сводные...
Незаданный вопрос застыл у меня на языке и, чувствуя, как хрустнули под судорожно сжавшимися пальцами плетёные подлокотники, я уставился на вытащенный из многочисленных складок просторного одеяния Хозяина длинный нож.
Тёмно-синее лезвие, знакомый зеленоватый узор и режущая лучше всякого дамаска лютая злоба, впаянная в остро заточенный металл. Злоба, почувствовать которую можно ещё до того, как нож вонзится тебе меж рёбер и вытянет душу. И даже извечная стужа пасовала перед этой злостью, боясь лишний раз коснуться обладателя такого клинка. Вот только надо ещё разобраться – хозяина или раба?
И всё же это не мой нож, а его брат-близнец. Дело даже не в немного отличающемся по цвету узоре на лезвии – просто свой клинок я ни с каким другим не спутаю. Связаны мы с ним, крепко-накрепко связаны. Уверен – мне и теперь ничего не стоит его почувствовать, стоит только захотеть.
Не хочу...
Ёжась от озноба, я уже набулькал себе полкружки водки, но неожиданно понял, что не смогу выпить ни капли. Всё желание напиться вмиг куда-то подевалось, когда в глаза братцу самозваному заглянул. Под простого человека он куда лучше Хранителя маскировался, вот нет-нет, да и мелькали в его глазах отблески эмоций. И сейчас ничего, кроме презрения, там не было. Даже стужа на второй план отошла.
