Анастасия Левковская - Три желания для художника
– Что? – встрепенулась я.
– Наша вечеринка. – Он посмотрел на меня, склонив голову. – Видно, что ты не в своей тарелке.
– Ну, я слышала, что творческие сборища… – я замялась, подбирая более-менее мягкое определение, – специфические. Но не думала, что окажусь настолько не готовой.
– Хочешь, уйдем? Через лес идет тропа к морю. Я возьму плед, захвачу перекусить… А утром проведу тебя к дому Лео. Как тебе такой вариант?
Он что… действительно ко мне подкатывает? И что это за двусмысленные предложения? Я остро жалела, что слишком темно, чтобы разглядеть лицо Эндрю. Оно бы многое сказало…
– Спасибо, конечно… – Я вздохнула. – Но видишь ли… Мне это кажется не очень удобным. Я пришла с Лео и…
– Лео, – фыркнул Энди, – может отсюда уйти только к Альбине. И вернется не раньше завтрашнего вечера, это я тебе гарантирую.
– Значит, еще немного побуду и пойду домой. – Я была само спокойствие, несмотря на то что во мне начала зреть злость и обида – на Лео, на Энди, на всю эту идиотскую ситуацию. – Или прямо сейчас уйду, – осенило меня замечательной идеей, и я решительно поднялась. – Мне и правда здесь не нравится, да и спать уже хочется, так что я…
– Нет! Шаира, не уходи!
Я не ожидала, что Энди бросится ко мне и заключит в сильные объятия. Да что там! Это оказалось для меня настолько сильным шоком, что я замерла, словно столб, и не могла сообразить, что мне делать.
– Понимаю, для тебя это все чересчур, но останься, прошу тебя, – лихорадочно шептал он мне на ухо. – Шаира, побудь со мной еще немного. Клянусь, я никого к тебе не подпущу, а потом сам провожу домой. До самой двери. Пожалуйста!
Мягко отстранившись, я посмотрела ему в лицо. И пусть разобрать что-то в такой темноте было сложно, но божественная энергия выдавала Эндрю с головой. Он был взволнован, и очень – по волосам пробегали приглушенные голубые искры, то и дело меняя направление.
– Я не понимаю, зачем оно тебе? – спокойно спросила, сделав шаг назад – слишком уж близко стоял этот, скажем прямо, почти незнакомый мне мужчина.
– Если я скажу, что влюбился с первого взгляда, ты мне поверишь? – доверительно произнес он и взял мои ладони в свои.
– Нет, – не задумываясь, отозвалась я, рук, впрочем, не отнимая. – Любви с первого взгляда не существует.
От меня такого ответа явно не ожидали, потому что Энди потрясенно выдохнул:
– Но почему… Ай, ладно. – Он замотал головой. – Допустим, не любовь, раз уж ты так категорично настроена… Но, Шая… Ты мне и правда очень понравилась. И мне не хотелось бы, чтобы наше знакомство закончилось, толком так и не начавшись. А что-то мне подсказывает, что, если я тебя сейчас отпущу, так и будет.
Можете считать меня мягкотелой дурой, но я решила, что с меня не убудет, если еще немного задержусь. Да и плюс к тому же в этом я увидела для себя шанс больше узнать о своем подопечном.
– Ладно, – раздраженно выдохнула я и опять села в кресло. – Но взамен ты мне расскажешь о Леонарде. А то он скрытен, из него лишнего слова не вытянешь.
– О да, он такой, – облегченно рассмеялся Энди, приземляясь в кресло напротив. – А ты… – он замялся, – случайно, не влюблена в него?
– В кого? – скептически фыркнула я. – В этого грубого, зацикленного на самом себе нахала? Увольте.
– А, значит, между вами отношения все же не сложились? – понимающе покивал Эндрю.
– Ну-у-у… – протянула я задумчиво. – Тоже не могу такого сказать. С моей стороны кажется, что не очень. С его, скорее всего, ситуация видится по-другому. Я все же джинния, и, думаю, ты прекрасно понимаешь, что это значит для Лео. Вероятно, одно то, что он со мной разговаривает и приводит в такие места, уже должно считаться хорошими дружескими отношениями.
– А ты права! – весело воскликнул Энди. – Спрашивай, Шаира. Чем смогу – помогу.
Он действительно очень охотно отвечал на мои вопросы, но это не очень-то помогло. Знакомы с Лео они были лет пять, до этого Эндрю жил в другом городе. И уже тогда Леонард был таким же, как сегодня. Единственный интересный, даже, скорее, забавный факт, который мне поведали, было то, что Лео любит… сладкое! Я хохотала, как безумная, честное слово! Тот, кто меня пытался поучать, как лучше кормить мужчину, на самом деле давился слюной, глядя на мои тортики! Вот уж ирония… Впрочем, Энди сразу предупредил, что этой слабости его друг очень стыдится и всегда злится, когда его на эту тему подкалывают. Я, разумеется, клятвенно пообещала, что Лео ни за что не узнает о моей осведомленности, но мысленно поставила себе зарубку. Надо будет как-то подстроить все так, чтобы подловить этого вредного художника. И уж потом я смогу с чистой совестью ехидничать и подначивать его!
Я слушала про Лео, и мне становилось все грустнее. Все же обидно, когда тебя вот так спихивают на едва знакомого человека и просто забывают о твоем существовании. А уж одна мысль о том, что мой несносный сосед с этой разноцветной Альбиной, возможно, прямо сейчас… В общем, удовольствия это мне не приносило. И я, к своей большой досаде, не могла понять, говорит ли во мне все та же обида или банальная ревность? Ох, не хотелось бы… Мама всегда твердила, что ревность – первое доказательство чувств. А чувства к Леонарду уж точно последнее, что мне необходимо в этой жизни.
С Лео разговор перепрыгнул на путешествия, и Энди с азартом принялся рассказывать о том, где был и что видел. Причем так получилось, что почти все его истории касались холодных стран – он был страстным любителем зимних видов спорта. Он так увлеченно делился подробностями своих поездок, что я погрузилась в его рассказы с головой. И вскоре с удивлением поняла, что замерзла.
Вот это сила сопереживания! На улице тепло, а у меня зуб на зуб не попадает!
– Ты что, замерзла? – с удивлением спросил Энди.
– Д-д-да, – выдохнула и передернула плечами. – Кто-то слишком хороший сказитель.
– Скажешь тоже, – польщенно заулыбался он, а затем решительно поднялся. – Идем, сварю тебе глинтвейн. Или ты алкоголь вообще не употребляешь?
– В меру, – отозвалась я и тоже встала. – Думаю, глинтвейн – это превосходная идея.
Мы вернулись в дом, и Энди завел меня обратно в зал, где и проходила гулянка.
– Побудь здесь, я быстро, – виновато улыбнулся он.
Я с тоской посмотрела, как закрылась за ним дверь, и повернулась.
Пока нас не было, в помещении накурили так, что дышать было тяжело, а все происходящее виделось словно через дымку. Музыка звучала совсем тихо, наверное, надоела. А вот народу стало меньше, примерно столько же, сколько было, когда мы пришли. На столе, распластавшись, дрых гитарист. Причем, судя по тому, что одна его рука нежно сжимала горлышко пустой бутылки, трезвым он не был даже близко. Парни со спиртным с барной стойки переместились к девушкам с кальяном и теперь потребляли поочередно то одно, то другое, время от времени взрываясь диким хохотом.
