Ашу Сирай (СИ) - Зикевская Елена
Тёмноокий Сурт — тёмный и грозный бог, которому тут поклонялись все.
Взывающие — служители этого самого Сурта, мастера смерти, которым ничего не стоило убить человека и захватить его душу.
Женщины, которые принадлежат мужчинам и в один миг могут стать живой вещью, если окажутся на улице без охраны.
Ширахатон, невольники. Люди, которых другие люди продают как скот.
Локашан, построенный из песка и глины…
Про наряды, которые тут носили мужчины и, особенно, женщины — даже говорить не стоит.
Вынужденная «тень» была тому причиной или нет, но я уже увидела и узнала столько, что в голове укладывалось с трудом.
Но самой главной неожиданностью для меня стал Ашу Сирай и его репутация.
Если Сафар не лгал, то имя Безликого было известно едва ли не каждому в Сурайе. И это имя пугало людей настолько, что только безумец или полностью уверенный в своей безнаказанности, как Сафар, мог осмелиться прийти в заброшенный и пустой Локашан.
Что скрывать, я сама напугалась едва не до смерти, когда увидела настоящий гнев Джастера. Его сила ошеломляла до бессильного ужаса, и, положа руку на сердце, я ему и в подмётки не годилась.
Да и кто из ведьм годился?
Холисса ему голову оторвёт, как же… Да она и рта раскрыть не успеет, если он рассердится.
Великие боги, да он при желании наверняка и эту Вахалу прихлопнет, как надоедливую муху.
Её смерть от его руки стоит горы золота… Ещё бы, с такой—то силой и славой руки просто так о какую-то ведьму марать… Чихал он на её демонов. Что они ему? Пальцами щёлкнул и пф! — нет никакого демона…
Это я буду руками размахивать и «изыди» на всё озеро орать, да от каждого болотника шарахаться… Ведьма-защитница… Эх…
Только вот зачем ему храм Сурта? Ведь его прокляли все Взывающие, да и сам Тёмноокий в гневе на Ашу Сирая. Что Джастер хочет делать?
И почему… почему он до сих пор возится со мной? Почему терпел все мои выходки, да ещё и учил глупую ведьму боевой магии против демонов? Это ведь не из-за моего глупого обещания помочь ему? Он же сразу знал, что у меня ничего не получится, но согласился на этот никчёмный договор. Согласился изображать «пса» при глупой деревенской ведьме, возомнившей себя госпожой Янигой…
Вернуть в мир магию и вернуть людям память…
Кто, если не мы? Ха… Сам же сказал, что не знает, как это сделать. Значит, и от меня в этом деле никакого прока нет.
Судьбы наши связаны… Ох, Янига, хоть сама себе, наконец, признайся, что как связались ваши судьбы, так и развяжутся в любой момент.
Он же сразу сказал, что я не его женщина.
Глупо надеяться на то, что он останется со мной.
Как он сказал? Дом там, где тебя любят и ждут, куда хочется возвращаться…
Пустой дом в заброшенном городе и в самом деле сложно назвать таким местом. Но ведь Джастера разные люди столько раз звали к себе! Саризула, Эрдорик, Сидро с женой… Даже Томил и Вольта не отказали бы ему в приюте, реши Джастер остаться! Но он отказывался. Всегда отказывался…
Теперь я понимала, почему.
Джастеру предлагали остаться как гостю или работнику, в благодарность за его добрые дела. А он мечтал о другом.
«Бродяжья у тебя душа, трубадур»…
«Такому коню только крыльев не достаёт»…
Я покачала головой. Нет, не правы были Томил и Даэ Нану. Может, Джастер и любил «бродяжить», но он мечтал о доме. О том месте, куда хочется возвращаться. Где тебя любят и ждут.
Только в его мечтах не было меня. Хотя я его люблю и жду, даже когда он отдаляется, как сейчас.
Ох, Янига, сама ведьма бездомная, а туда же…
Хотя нет, в Кронтуше меня ждут Холисса и Михай, а значит, у меня будет и дом, в который я буду возвращаться каждую осень. Может, он мне даже понравится, и я его полюблю.
Только вот… Только вот Джастер меня в этом доме ждать не будет.
Кто я ему, простая молодая ведьма, которая без его подсказок и помощи давно бы стала кормом для лесных зверей? Так, игрушка, чтобы не скучно было. Оберег, точнее сейраз, он мне вернул, потому что мы в Сурайю поехали. А вот браслет…
Браслет двух судеб безвозвратно канул в его бездонной торбе.
А значит… Значит… Он уйдёт менять мир.
А я останусь в Кронтуше учить Микая — хотя чему я смогу его научить? — и продавать зелья из «мусора».
Почему-то я была в этом полностью уверена.
Эх, Янига, Янига… То про ребёнка задумалась, теперь про дом… Так, глядишь, ещё и замуж захочется, совсем ведьмой быть перестанешь…
Что бы там он про древние времена не говорил, а для людей ведьма — это ведьма, и не может она жить, как обычная женщина. Традиция не позволяет. Люди засмеют и ходить к ней за ведьмовскими услугами не станут.
— Не грусти, ведьма, — неожиданно вырвал меня из тягостных размышлений негромкий голос. — Завтра будем в Онферине. Тебе там понравится.
Не сказав больше ни слова, Джастер чуть пришпорил Огонька, пуская её рысью, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним на Ласточке, оставляя бредущий шагом караван далеко позади.
Я думала, что нам придётся ночевать в открытом поле, но, к моему удивлению, к вечеру мы вышли на дорогу. По ней шли и ехали верхом на мулах люди в разноцветных одеждах; тащились странные двухколёсные гружёные тележки, запряжённые всё теми же мулами. Шёл караван, похожий на наш, только в окружении большого числа воинов в чёрно-жёлтых одеждах и на лошадях. Воины держали в руках короткие копья, и я поняла, что это те самые «осы».
При виде нас охранники сначала забеспокоились, но разглядев чёрный наряд Джастера и мой белый парн, опустили копья, и караван двинулся дальше. Я поняла, что Джастера приняли за обычного мастера смерти. Издалека белую маску можно спутать с лицом. К тому же, все знали, что Ашу Сирай не интересовался женщинами…
Однако Джастер не собирался держать бедолаг в неведении. Он пришпорил Огонька и помчался к дороге. Мне ничего не оставалось, как поспешить за ним.
Конечно, такое странное поведение Взывающего не осталось без внимания. Караван снова замер, а путники, которые, как мне казалось, были сами по себе, поспешили под его защиту. Встревоженные «осы» с копьями наперевес отгородили своих подопечных от нас, а двое из них выехали навстречу.
Джастер словно этого и ждал. Он остановил Огонька, и разгорячённая лошадь гарцевала в высокой траве. Я на мгновение залюбовалась этой картиной: чёрный прямой всадник с опущенной головой, освещённый лучами катящегося к закату солнца, и золотистая лошадь с чёрной гривой и хвостом, танцующая на серебристом с красноватым отливом поле…
Двое всадников в чёрно-жёлтом были на гнедых конях. Они также придержали коней и переглянулись, шагом подъезжая к ожидающему их Шуту. Их копья были наготове, а у поясов я заметила такие же кривые клинки, как были у разбойников.
Они не сводили глаз с Шута, не обращая внимания на меня, пока я украдкой рассматривала этих мужчин. Их лица были закрыты тканью, чтобы не дышать пылью от дороги, как я теперь понимала, а чёрные продолговатые глаза смотрели внимательно и цепко. Белки глаз при этом сильно выделялись на фоне очень смуглой кожи, и всё вместе выглядело очень необычно и даже красиво.
Ещё они носили широкие золотые кольца в ушах, и я вдруг вспомнила, что однажды видела у Джастера на мочке уха шрам, словно с него что-то сорвали. Интересно, он тоже носил такое украшение или нет?
— Меня зовут Альмахаим, о досточтимый Взывающий к Тёмноокому. Чем вызвана твоя поспешная скачка, почему твой караван без охраны и идёт со стороны запретного города? Я вижу, что половина твоих невольников богато одеты. Неужели ваш караван настигли разбойники или на вас напали злобные духи, обитающие в Локашане? Как я могу обращаться к тебе, о проводник воли великого Сур… — начал один из них и осёкся, потому что Джастер поднял голову и посмотрел прямо на воинов.
— Ашу Сирай!
Всадники дёрнули поводья, отшатнувшись, и их кони встали на дыбы, едва не сбросив седоков. Их крик донёсся до дороги, и я увидела, как заметались люди: кто-то упал на колени и молился, а кто-то торопливо настёгивал мулов, спеша убраться подальше от опасности, не надеясь на защиту воинов.
