Время иных (СИ) - Барс Светлана "Онеста"
Ветс ещё помнила те казавшиеся такими мирными и спокойными времена. Изменения подкрались вместе с подступившим к самой реке лесом. Молодые деревца быстро возмужали, взметнулись вверх, раскинув свои кроны над самой водой. А потом новые поросли появились и на другом берегу, подкрались к полям и стенам, стремительно отвоёвывая себе землю. Люди боролись с ним как могли, вырубали, выжигали огнём, но когда за каждым стволом поджидает опасность, когда между ветвей вдруг начинают мелькать бурые тела, единственным желанием остаётся укрыться за спасительной стеной и больше не выходить.
Ветс уехала с первым же караваном, собранным в Стайт. Она устала бояться, устала жить в постоянном ожидании очередного нападения. Говорят, что им повезло, они выбрали правильное время — время смены времён года, в такие моменты монстры словно выжидают, приспосабливаются к изменениям, скрываясь где-то в глубине чащи. Только межсезонье давало надежду. Это время не имело границ, иногда у людей был месяц спокойствия, иногда меньше. Никто не знал точно. Но тому каравану повезло, он невредимым добрался до города.
С тех пор прошло два года, превратившихся для Ветс в бесконечную череду тренировок и битв за собственную жизнь. К воительницам её приняли сразу и прежде всего из-за того, что она не боялась леса, не боялась выходить за стены города. Всё остальное было не важным, остальному её обещали научить.
Она так и не полюбила город, не смогла к нему привыкнуть, здесь было слишком много домов и узких каменных улиц. Почти всё время ей хотелось вернуться в родное селение. В сердце жил не исчезающий страх, что вместо лугов она увидит лесную чащу, увидит разрушенную стену и пустые дома, что никогда больше не сможет обнять родителей…. Они отпустили её, отпустили с надеждой, что её жизнь перестанет быть такой опасной. А она избрала себе единственное занятие, которое позволяло ей не сидеть за стенами города, а иметь хоть кую-то возможность навестить дом. Тот караван Крады стал её надеждой, на его маршруте было множество селений, в том числе и её родное, но он не успел добраться ни до одного.
Осень меняла лето, золотила листья деревьев, покрывала багрянцем кроны, и всё же они выбрали не правильное время. Для монстров межсезонье ещё не наступило. Люди ошиблись.
Ветс не испытывала радости, что осталась жива, тот бой нереально яркими картинами продолжал оставаться в памяти, стоял перед глазами, наполняя сердце горькой тоской. Она жива, жива… а они уже нет.
— Здесь холодно, ты замёрзнешь, — заботливый голос прорвался сквозь ставшие слишком громкими завывания ветра. — Идём.
Ветс почувствовала как чья-то сильная рука приобняла её за плечи и подтолкнула к лестнице. Она безропотно подчинилась. Неважно, всё неважно. И лишь внутри здания она поняла, что дрожит, а грудь разрывает от сдерживаемых рыданий. Неважно?
Ветс попыталась быстро успокоиться, вытерла мешавшие смотреть слёзы и со злым упрямством оттолкнула всё ещё придерживающего её за плечи высокого мужчину.
Тот лишь усмехнулся. У него были русые волосы, собранные сзади в хвост, на лбу поблёскивал серебряный обруч. Серые глаза смотрели слишком спокойным, почти безжизненным взглядом, лишь где-то в самой глубине поблёскивал огонёк любопытства. Его лицо с красивыми правильными чертами показалось Ветс смутно знакомым. Он был не молод, но полон сил, под накидкой колдуна угадывались крепкие мускулы.
— Идём, — вновь произнёс он. — Ты должна мне помочь.
— Я? — Ветс растерялась. — Но чем?
Они вмести пошли вниз по лестнице.
— Ты знаешь, что купол разрушен?
— Да. Я слышала об этом.
— Энергосфера погасла, источник больше не генерирует энергию, что-то его сдерживает, и я пока не могу понять что именно. Там за стенами города, когда распахнулись ворота, произошло нечто очень серьёзное. Я заглянул в видения всех выживших девушек кроме тебя, ты была слишком слаба для этого.
— И что ты увидел? — с дрожью спросила Ветс, понимая, что рядом с ней идёт глава гильдии.
— Они помнят стражников, ваш разговор, потом перед их взглядами оказывается земля и это всё, дальше чернота. Я чувствую, что ты сильнее, ты должна была видеть больше.
«— А в тебе есть сила», — глаза незнакомки полыхнули зелёными и такими же нечеловеческими, как и в небе огнями… Ветс вновь поёжилась, она не хотела об этом помнить.
Они спустились на самый нижний этаж и долго шли по длинному коридору, облицованному переливчатым синим камнем. Потом был широкий зал, Ветс невольно завертела головой, стены украшали замысловатые фрески, под самым потолком находились узкие вытянутые в длину окна, из которых струился свет. Он падал на зеркальный пол, сверкал во множестве светильников, заставляя их гореть драгоценными камнями. Но самым освещённым местом был постамент в конце зала. На нём замерла человеческая фигура с раскинутыми чёрными крыльями. Ветс даже не сразу поняла, что она не живая. Скульптура была настолько искусно сделана, что складывалось впечатление, что человек просто стоит и ждёт тебя.
Их шаги гулко отдавались в огромном зале, Карот уверено шёл к скульптуре. Они приблизились на расстояние трёх шагов. Здесь находился столб, а перед ним каменный стол и такая же каменная чаша на нём, составляющая со столом единое целое. Вниз от чаши вел жёлоб и заканчивается у ног скульптуры, по краям расположены странные приспособления в виде колец. Ветс лишь мельком взглянула на всё это, а потом не могла оторвать взгляда от лица стоящего перед ней человека.
Это была молодая черноволосая женщина, девушка, почти девчонка. Её слегка неправильные черты лица отличались какой-то хищной красотой. В глубине больших жёлто-зелёных глаз можно было утонуть. Завораживающий взгляд, смотрящий в самую душу, холодный и безразличный, но не отпускающий, притягивающий словно магнитом.
Взгляд был почти живым, она смотрела на Ветс, и ей вдруг стало очень страшно. Девушка закусила губу, только сейчас вдруг осознав, что её тело обхватили верёвки и прочно притянули к столбу. Она оказалась привязанной перед скульптурой. Колдун опустил её руки на края чаши и закрепил там кольцами.
Ветс вздрогнула и вопросительно взглянула на Карота.
— Не нужно бояться, — произнёс колдун, он медленно обошёл вокруг скульптуры. На его губах играла странная застывшая улыбка. — Я не причиню тебе боли. Просто смотри и вспоминай.
Его голос обволакивал её сознание, погружал в туман. У Ветс закружилась голова.
— Кто она? — спросила она через силу. — Почему ей приносят жертвы?
— Она? — её слух уловил настороженность и удивление. — У скульптуры нет лица. Что ты видишь?
Ветс с трудом качнула головой, перед взглядом всё расплывалось.
— Мне показалось, что это девушка.
«- Нет лица? Это неправда. У неё есть лицо. Очень знакомое лицо».
Карот вновь что-то спросил, но Ветс уже не услышала.
Реальность стремительно ускользала, превращалась в высокое синее небо, превращалась в ощущение прикосновений упругих струй воздуха, когда навстречу с бешеной скоростью несутся деревья, поля, дома, фигуры живых существ, а потом облака… Когда огромные чёрные крылья, сотканные из теней, с силой разрывают пространство… Она знала, что это чужие воспоминания, это Её воспоминания. Пьянящее чувство полёта, и не важно, что каждый взмах крыльев оставляет после себя пепел…
Глава 11
Подсознательно она знала, что спит. Ей очень часто снились яркие и до ужаса реальные сны, которые прочно врезались в память. Ветс никогда никому о них не рассказывала. Почему? Потому что в этом не было никакого смысла. Зачем кому-то знать про мир её сновидений, мир, принадлежащий только ей одной, мир так похожий на действительность, но в котором нет ни мрачных туч, ни монстров. Она просто верила, что когда-то этот мир существовал на самом деле. Именно существовал, а не будет существовать. Поэтому об этом не стоило говорить.
В её сегодняшнем сне яркий солнечный свет золотистыми потоками лился из высоких, вытянутых в длину окон и растворялся в зеркально-гладких плитах пола огромного зала. Лучи играли на причудливой мозаике стен, на фресках и тяжёлых позолоченных рамах картин. А ещё они ложились на замершую у противоположной стены фигуру девушки. Ветс знала, что это всего лишь скульптура, но всё равно шла вперёд с замиранием сердца.
