Анастасия Анфимова - Оскал Фортуны, или Урок выживания
— Весь замок знает, как ты его блевать заставил. Кто же такое простит.
— Меня не Вонгыр бить приказал… — повысил голос Алекс, но женщина положила ему палец на губы.
— Тихо, дурачок! Вонгыр — внебрачный сын Мирамо!
— Оно как! — удивленно прошептал парень.
— Так вот! — Симара помешала деревянной лопаточкой мазь. — Держись. Сейчас подерет.
— Ох!
— Не охай! — женщина наклонилась к самому уху Алекса. — Законная жена родила ему двух девок! А благородным всегда наследник требуется. Говорят, Мирамо хочет его посмертным сыном сделать.
— Это как?
Не отвечая, Симара критически взглянула на широкую рваную рану.
— Шить придется.
— Шей, — безропотно согласился Алекс и повторил вопрос — Как это «посмертным сыном»?
— Есть такой старинный обычай, — женщина взяла кривую иголку с шелковой нитью. — Если у благородного воина нет сыновей, то перед смертью он может завещать свое имя и меч кому угодно, даже простолюдину. Но только меч. Ни земли, ни денег он не получит. Вроде как мечом все это добыть можно. Держись!
Парень охнул.
— Еще чуть-чуть. Умишком Вонгыр слабоват, а гонор уже как у благородного. Вот и достает всех. Слуги помалкивают, кому охота старшего соратника злить. Один ты сумел ему укорот дать. За это на тебя Мирамо и обозлился. Не столько за то, что побил сынка, столько за позор. Как теперь Вонгыра Гатомо-сей на службу возьмет?
— Прямо тайны мадридского двора, — пробормотал Алекс.
— Какого двора? — не поняла Симара.
— Никакого, — парень вытер пот.
— А ратник без господина, — женщина нагнулась и прошептала: — все равно, что разбойник!
— Понятно, — согласился парень. — Уже все?
— Еще одна рана осталась, — вздохнула женщина. — Терпи.
— А скажи, пожалуйста, Симара, — скрипнул он зубами. — Когда меня к Гатомо позвали, я вышивки очень красивые видел. Чья работа?
— Госпожи старой, — женщина проколола кожу и начала стягивать края раны. — Раньше она много вышивала. Говорят, у знаменитой мастерицы училась…
— У-у-у-у как больно!
— Палкой небось больнее было! — прикрикнула женщина и продолжила, отвлекая парня.
— Потом забросила все, сидела да на озеро глядела. А перед смертью дня за три вдруг опять нитки с иголкой потребовала. Я уже подумала, что на поправку пошло…
— Теперь они Сайо достанутся?
— Нужны они ей! — фыркнула Симара. — Наша будущая госпожа больше книжки читает. Вышивки эти и еще кое-что из вещей старая госпожа просила брату отправить. На память.
Симара осторожно нанесла на спину обезболивающий бальзам.
— Легче стало?
— Ага. Спасибо тебе.
— Выздоравливай. Чжанчол сказал, что дня три тебя на работу посылать не будет.
Алекс улыбнулся мокрым от пота и слез лицом.
— И ему спасибо передай.
Симара поколебалась, потом взяла пузырек.
— Вот сделай глоток, чтобы спалось лучше.
Алекс закашлялся, вытаращив глаза.
— Ух, крепка зараза?
— Чего? — опять не поняла его женщина.
— Рот, говорю, обожгло.
Симара усмехнулась и взяла фонарь.
— Не сгоришь.
Неизвестно, какие травки собирала Симара для этого лекарства, но настаивала она его точно на чистом спирте. После экзекуции и почти столь же болезненного лечения, глоток этой гадости моментально бросил Александру в блаженное царство сна. Там не было ни злобных феодалов, ни их отпрысков — садистов. В сновидениях она совсем маленькой девочкой бродила по цветущей поляне, а на небе во всю играла радуга.
Проснулась Алекс вместе с лошадьми, а те — с петухами. Спина уже не горела огнем, а лишь тупо садила и чесалась. Повернувшись на бок, Александра решила, что настало время хорошенько обдумать то веселое положение, в котором она в очередной раз оказалась.
«Это же надо! Первый день в замке и уже нажила врагов. Да не кого-нибудь попроще. Нет, мы по мелочам не размениваемся. Можно сказать, второму человеку в этой дыре умудрилась наступить на хвост. Они с прибабахнутым отпрыском меня живьем жрать будут! И пусть подавятся! Я им гадам этого вовек не прощу».
От разработки планов страшной мести Мирамо и его сынку Алекс отвлек конюх.
— Как ты?
— Спина болит, а так — нормально.
Мужик усмехнулся.
Из своего закутка Александра не видела, как собирались и уезжали соратники Кирохо. Зато слышала, как тепло прощался с ними Гатомо, передавая пожелания всяческих благ барону.
Алекс нащупала зашитую в куртке бумагу, и мысли ее обрели другое направление.
После рассказа Симары ясно, что это Шанако написала письмо и спрятала в подушку. Она знала, что Гатомо после ее смерти передаст брату эту вещь. Значит, в послании содержится убойнейший компромат на здешнего шефа.
«При чем, — заметила она сама себе. — Если она года не вылезала с озера, то порочащие его сведения известны были давно. А вот передать братцу решилась только перед смертью. Странно.»
И вдруг она чуть не привстала, зашипев от боли.
«Получается, Шанако решила слить компру, когда ей уже все будет по барабану! Значит, письмо грозит большой бякой не только самому Гатомо! Что же он такое натворил?»
Из исторической литературы Александра знала, как враждующие феодалы вырезали всех близких и дальних родичей друг друга, не считая слуг, рабов и прочей скотины. И еще она слышала, что недавно в Тонгойской империи прошла гражданская война. Не здесь ли кроется тайна Гатомо. Александра опять остро пожалела, что не умеет читать. Вот только кто ее научит?
«В любом случае, это еще одна веская причина в темпе слинять отсюда», — сделала вывод. И подумала: «Только перед этим надо отомстить. И мстя моя будет страшной».
Алекс вновь погрузилась в разработку коварных планов.
Пришла кухарка и, пряча глаза, протянула чашечку с рисом. Похоже, проглотистый Вонгыр успел ополовинить его порцию. Александра поблагодарила и быстро слопала холодную липкую кашу.
После обеда ее навестил необычный гость. Высокий мужчина с лицом постаревшего Джигурды и лысиной Куценко, одетый в просторный коричневый балахон, появился в сопровождении лебезящего Чжанчола.
Ключник поминутно кланялся, показывая дорогу. Александра встала, держась за стенку, и поклонилась.
— Вот, Макао-сей, — это Алекс, про которого тебе говорил мой господин Гатомо, — представил его ключник.
— Быстро ты от побоев оправился, — проговорил Макао.
«Надо же! И голос как у Джигурды, противный,» — подумала Александра, а в слух сказала. — Это все бальзамы Симары. Если бы не они…
— Бальзамы бальзамами, а ты все-таки ляг, — велел Макао. — Помоги ему, Чжанчол.
Ключник помог ей лечь.
— Иди, почтенный Чжанчол, у тебя наверняка много дел.
— Конечно, преподобный Макао-сей.
«Ты глянь,» — усмехнулась про себя Александра, — «Преподобный? Поп, монах или еще жрец какой?»
Скрестив ноги, Макао уселся рядом на сено.
— Я монах из монастыря Небесного спокойствия, — представился он. — Когда-то я был старшим соратником Гатомо-сея, поэтому я иногда бываю в замке. Кто ты, Алекс? Расскажи мне, что помнишь.
— Только свое имя, — Александра решила твердо держаться прежней «легенды».
— Да, — кивнул Макао. — Мне говорили. А скажи, Алекс….
Никто еще не задавал ей столько вопросов. В начале «экзамен» шел сравнительно легко. Александра с упорством автоответчика твердила «ничего не помню». Не добившись ничего, коричневый «инквизитор» решил зайти с другой стороны и стал расспрашивать о впечатлениях от «новой жизни»: про замок, о его хозяине, старшем соратнике — козле, об отношении Алекс к вчерашней экзекуции. Вот тут ей пришлось гораздо труднее. Александра даже вспотела, удерживая рвущиеся с языка комментарии. «Без очков» было видно, что собеседник во всю старается ее спровоцировать. Чувствуя, что еще чуть-чуть, и она выскажет все, что думает о нем лично и об этом гребаном мире вообще, Александра сама ринулась в наступление. Едва монах умолк, переводя дух, как она тут же его спросила:
— Скажи, пожалуйста, Макао-сей, кто такая Асиона?
Собеседник словно споткнулся.
— Откуда ты знаешь это имя?
— Не знаю, — пожала плечами Александра. — Вспомнилось, когда увидел Сайо-ли.
— Асиона — хранительница радуги, богиня — покровительница девочек. В старших сегунатах даже есть праздник в ее честь. Первый день месяца ящерицы, самое начало лета, — ответил Макао. — В этот день отцы и братья дарят маленьким девочкам подарки. Но в наших местах его не празднуют. Может быть, ты из тех краев?
— Может быть, — согласилась Алекс и задала новый вопрос. — Я слышал о войне с каким-то Самозванцем. Я не мог в ней участвовать?
Макао засмеялся.
— Ты слишком молод. Если и воевал, то только игрушечным мечом.
