. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)
Ханса вскинул голову; связанная девушка оскалила мелкие ровные зубки.
-- Проклятый предатель, -- прошипела она. -- Муртаза поклялся убить тебя. Говорит, ты покрыл позором дом Майяд.
-- Мне все равно, -- спокойно отозвался белоглазый, -- до чести дома мне давно нет дела, а что до Муртазы, то в любом случае один из нас рано или поздно прикончит другого и без всяких клятв.
-- ...Она может пригодиться нам, -- наконец не слишком уверенно сказал Острон. -- И, в конце концов, она же женщина. У меня... попросту не поднимется на нее рука.
-- Только скажи, господин Острон, у меня -- поднимется, -- немедленно отозвалась Алия, стремительно выхватила из-за пояса кинжал и направила его в сторону пленницы; та неожиданно отпрянула от нее и прижалась к Хансе. Молодой марбуд опешил.
-- Я тоже хочу жить, -- дрогнувшим голосом сказала Фатима. -- Можете держать меня связанной, я пойду с вами... только не убивайте меня!
-- Постой, Алия, -- воскликнул Острон, поймал ту за запястье. -- Она все равно не причинила нам особого вреда.
-- ...Как скажешь, -- не сразу кивнула Алия и убрала кинжал обратно за пояс.
Понемногу тишина овладела ими, окутала плотным одеялом; кому-то удалось задремать, Острон крепко обнимал Сафир, будто боясь, что она опять исчезнет, а она закрыла глаза и спала на его груди. Сафир снились кошмары. Бел-Хаддат на краю лагеря свернул себе самокрутку и закурил, глядя в серую мглу Хафиры. Леарза полулежал на бурнусе, откинувшись на свой мешок, и смотрел в небо.
Небо было неразборчиво-мутным, будто грязная вода, но вдруг Леарзе показалось, что он увидел мерцание крошечной звездочки далеко вверху.
"Быть может, это душа Абу Кабила, отправившаяся к шестерым", подумал он. "...Или просто звезда".
***
-- Они не слишком разборчивы в еде, -- пояснил Исан в ответ на вопрос Элизбара. -- Хафира -- достаточно... бесплодное место, как видишь. В основном они собирают разные коренья на склонах гор, до которых, к слову, нам не больше трех дней пути по прямой, если ничего не случится. Иногда едят мясо животных, забредших на юг. Когда совсем невозможно достать ни то, ни другое, они не брезгуют и человечиной.
-- ...Мерзко, -- пробормотал ассахан.
-- Некоторые только этим и занимаются, -- заметил белоглазый. -- Я знаю насчет одного безумца, который вбил себе в голову, что он открыл секрет бессмертия. Этот секрет заключался в поедании новорожденных младенцев. Многие подобные ему, сосредоточенные на какой-то одной идее, которую они полагают смыслом своего существования, очень изворотливы и хитры. Поедатель младенцев долгое время бесчинствовал по поселениям нечистокровных, и никто бы его не остановил, но ему не посчастливилось забраться в поселение знати, где каждый младенец, разумеется, на счету, поскольку в теории может пробудить в себе Дар. Кажется, он похитил новорожденного ребенка из дома Эмин, и те прикончили его, разорвав на куски.
-- Во имя богов, -- немного недовольно сказал Элизбар, -- тебе что, нравится рассказывать подобные... страшилки?
-- Я думал, раз вам предстоит сражаться со слугами Асвада, чем больше вы знаете о них и их обычаях, тем лучше, -- невозмутимо ответил Исан. -- К тому же, на мой взгляд, эта история поучительная. Может, теория поедателя детей и была верной, но теперь уже не проверишь, бессмертен он был или нет.
-- Меня сейчас больше интересует, поднимется ли солнце, -- сказал ему Острон, шедший с другой стороны. Они шли по Хафире вот уже сутки, и на этот раз Исан вел отряд, а Одаренный Мубаррада в основном находился поблизости; поначалу особой разницы между пустыней, что находилась за стеной Эль Хайрана, и Хафирой не было заметно, к тому же и вправду солнце до сих пор не поднималось над горизонтом, и небо окутала беспросветная мгла. Холод был неумолим, и только быстрая ходьба спасала путников от него, пока они передвигались, а когда они вставали лагерем, приходилось разжигать два больших костра. К счастью, пока что не было видно ни единого безумца: Исан в первое же время предположил, что уничтожение багрового сердца сильно повлияло на них.
-- Не хочется тебя огорчать, но вряд ли, -- услышал Острон голос нахуды чуть позади себя. Оглянулся. Нахуда Дагман действительно шел чуть поодаль, рядом с Сафир. -- Сила темного бога растет, а ему угодна эта бесконечная мгла.
-- Неужели ему подвластно даже солнце!..
-- Я думаю, дело в том, что Саид все-таки круглый, -- сообщил Леарза, с рассеянным видом шагавший по серым пескам Хафиры. -- И солнце никуда не делось, просто мы оказались на такой стороне этого шарика, что оно постоянно вращается с другой. Или... я тут подумал, может быть, это на самом деле Саид вращается вокруг солнца.
-- Что за чепуха, -- сказал Элизбар. -- Саид круглый, да еще и вертится вокруг солнца? А солнце что, тоже круглое?
-- Да, это мысль. И очень большое, -- безмятежно подтвердил китаб.
-- Да ведь если солнце неподвижное, то почему мы видим, как оно поднимается на востоке и заходит на западе? ...Ну, видели. Раньше, -- спросил Острон.
-- Потому что Саид вертится вокруг себя, -- сказал Леарза. -- И нам кажется, что это солнце, а на самом деле Саид подставляет ему то один свой бок, то другой. И вот теперь, должно быть, вращение его как-то изменилось, а может, и остановилось вовсе.
-- ...И что дальше?
-- Может, если мы уничтожим темного бога, все станет как прежде.
-- Неужели темный бог влияет на целый Саид? -- возмутился Острон.
-- Но ведь ты сам знаешь, что его сила очень возросла в последние недели.
Они угрюмо замолчали. Леарза почувствовал себя неуютно: он знал, что они не поверили ему. Оглянувшись на Бел-Хаддата, который единственный мог бы ему поверить, он вдруг обнаружил, что Ворон ухмыляется одним уголком рта.
Ночь была еще беспокойней обычного; точнее говоря, никто из них уж не мог наверняка сказать, ночь ли это или день, поскольку небо ничем не отличалось от того, каким оно было час или два назад. Тем не менее люди устали, и Острон с Сунгаем решили встать лагерем на берегу небольшого черного озерца, из которого Острон настрого запретил брать воду, да, в общем, никому и не хотелось даже приближаться к ее маслянистой поверхности.
В любом случае, вода была; Искандер с угрюмым видом сидел поодаль от берега озера, вызвав небольшой ручеек. Они наполнили фляги, и остатки иссякшего ручейка стекли в озеро, заставив его зеркальную поверхность покрыться крошечной рябью. Место здесь было неплохое, в общем-то, если не брать в расчет само озеро, берег был покрыт камнями; некоторые из них, как показалось внимательно рассматривавшему их Леарзе, будто бы некогда были обработаны человеческими руками, и Леарза немедленно задумался, не было ли здесь поблизости когда-то селения.
