Анна Чеблакова - Смерть волкам (СИ)
— Уведите девчонку обратно в камеру. Я допрошу их по отдельности.
Один из полицейских грубо сжал плечи Веглао и повёл её к выходу. Девушка не сопротивлялась. В дверях Рэйварго шагнул им навстречу, но Веглао устало мотнула головой, глядя на него, и, растерявшись, он отступил. Она не сказала ни слова, но ему было понятно, что она думает: здесь не стая Кривого Когтя, им не надо восстанавливать против себя тех, кто может им помочь. Полицейский повёл её по коридору, и Рэйварго смотрел им вслед.
Тем временем Тьяррос уселся за стол. Октай сел перед ним, за его спиной стояли двое полицейских. Ринорс куда-то исчез.
— Я тороплюсь, — заявил Тьяррос, — поэтому говори быстро и по делу. — Потом он повернулся к Хильтуньо и Рэйварго и велел им: — А ты, Хильтуньо, лучше уходи отсюда, и его захвати с собой.
— Я так погляжу, сегодня все забыли, как меня зовут, — приподнял брови Рэйварго.
— Пойдём, — сказал Хильтуньо, успокаивающе кладя руку ему на плечо, — пойдём, ты тут ничем не поможешь.
Рэйварго молча подобрал с пола свою сумку. Потом, шагнув к столу, взял с него «Ликантропию». Он ожидал, что ему помешают, но полицейские стояли столбами, а Тьяррос только скользнул по книге равнодушным взглядом. Рэйварго обменялся взглядами с Октаем. Юноша выглядел усталым, но в его лице не было ни тени страха. Он даже слегка улыбнулся одним уголком рта. Рэйварго кивнул и вышел вслед за отцом.
10
Донирет был небольшим городом. От тюрьмы на окраине до магазина, который принадлежал Хильтуньо, было меньше часа ходьбы. В другое время они поехали бы на городском транспорте, но в Донирете почти не было автобусов, а троллейбусы из-за того, что оборотни перерезали почти все провода в округе, ходить не могли. Поэтому Хильтуньо и Рэйварго шли пешком. Тут и там на пути им попадались встревоженные, испуганные, раздражённые люди. Многие из них уже знали о том, что случилось утром, и провожали Рэйварго злыми недоверчивыми взглядами. Юноша был уверен, что, не будь рядом с ним отца, которого большинство жителей города очень уважали (несмотря на его принадлежность к антьенскому народу), он бы не отделался так легко. Он шёл, опустив голову и чувствовал, как горят его обожжённые солнцем щёки.
Улочка, на которой располагался книжный магазин «Шедмери и Урмэди», была неширокой и короткой. Дома, построенные почти что впритык друг к другу, окружали её, как стены коридор. Было уже около полудня, и солнце светило нещадно, а узкие карнизы крыш не давали почти что никакой тени. Жара стояла такая, что даже крылечки некоторых домов, на которых, сколько себя помнил Рэйварго, днём всегда дремали в своих креслах пожилые соседи, пустовали. Дома здесь преимущественно были двухэтажные, а магазин отца Рэйварго — трёхэтажным: в нём располагалась и квартира семьи. Когда Рэйварго был помладше, дом казался ему самым красивым строением на всей улице — да что уж говорить об этом, во всём городе. Два больших окна нижнего этажа по бокам высокого крыльца, выкрашенного, как и карнизы и рамы окон, в приятный шоколадно-коричневый цвет, золотистая штукатурка, жестяная крыша, блестящий глазок смотрового окошка на чердаке, старомодная деревянная вывеска — всё это рождало в нём чувство защищённости и спокойствия. И сейчас, зная, что этой ночью все, кто живут здесь, наверняка погибнут, а сам дом наутро будет разграблен и загажен, он на миг почувствовал сильнейшее, до боли, разочарование — всё равно что, встретившись с героем, которым восхищался в детстве и юности, видишь его подслеповатым стариком с заплетающимся языком и трясущимися руками.
На крыльце стоял и курил молодой человек. Среднего роста, худощавый, одетый в скромный костюм, с бледным лицом и мышастыми волосами, он мог бы считаться довольно красивым, если бы не кислое, недоверчивое выражение лица, с которым он смотрел на всех и каждого. Это был зять Рэйварго, Гурдиль. При виде Рэйварго его серо-карие глаза удивлённо расширились. Он бросил сигарету в песок и спустился с крыльца.
— Рэйварго? Так это правда? Ты выглядишь так, как будто…
— Всё лето шатался неизвестно где, — закончил за него Рэйварго. — Так оно и было. Привет, Гурдиль.
Гурдиль явно хотел сказать что-то ещё, он даже открыл рот, но в этот момент полуоткрытая дверь дома резко распахнулась, стукнув о перила. На крыльцо выскочила девушка примерно одних лет с Рэйварго, одетая в длинную льняную юбку, белую с чёрными полосами, и в вылинявшую зелёную кофточку. Увидев Рэйварго, она ахнула, вскинув ладони к щекам, а потом сбежала с крыльца и бросилась к нему. Она обняла его так порывисто, что Рэйварго покачнулся. Он обхватил её руками в ответ и закрыл глаза, прижимаясь лицом к её густым, чёрным и жёстким, как у него, волосам, заплетённым в длинную тугую косу.
От волнения она не сразу смогла заговорить, и только всхлипывала, прижимаясь щекой к его плечу. Потом она откинулась назад и, сжав его лицо в своих ладонях, посмотрела на него снизу вверх. С колечками чёрных волос, бьющимися по загорелому лбу и скулам, взволнованно приоткрытым алым ртом, полными слёз чёрными глазами, его сестра Торвита была так прекрасна, что Рэйварго захотелось снова прижать её к себе и не отпускать до тех пор, пока его отчаявшееся, разочарованное сердце не успокоится.
— Привет, сестрёнка, — сказал он. Торвита помотала головой:
— Ты напугал меня до невозможности, Рэйварго! Я думала, ты погиб! Никогда больше не пропадай так, понял? Никогда!
— Заходите в дом, ребята, — велел Хильтуньо. Рэйварго взглянул на него и увидел, что отец пытается сдержать брызжущую из глаз и уголков губ улыбку.
Все четверо зашли в комнату. Рэйварго почувствовал такой знакомый запах, который у него всегда связывался с домом — запах старых и новых книг, чернил, пыли и герани, которую выращивала на подоконнике сестра. Торвита всё ещё обнимала его за плечи, как и он обхватывал рукой её талию. Она подняла голову:
— Ты, наверное, ужасно хочешь есть.
— Да, вот именно, ужасно.
— Тогда я на кухню, — улыбнулась она. — У меня там суп варится.
Гибко, как змейка, она выскользнула из его объятий и убежала в коридор, который вёл из магазина к кухне. Рэйварго обернулся к отцу и с удивлением увидел, что тот стоит, держась за ручку приоткрытой двери.
— Папа, ты куда?
— Через час в театре будет собрание, — сообщил Хильтуньо. — Я пока что пойду туда, люди уже собираются. Послушаю, какие новости.
— Я тоже приду, — кивнул Рэйварго.
