Светлана Багдерина - Иван-царевич и С.Волк
— Благодарные жители нашего города никогда не забудут, что ты для нас сделал, — торжественно и строго произнёс Виктор, и голос его дрожал.
Серый сначала хотел спросить: "а, может, им лучше это где-нибудь записать?", но сочувствие к настрадавшимся горожанам и его патологическое чувство юмора вступили в конфликт, и поэтому он просто смутился, но чтобы скрыть неловкость, придумал другой вопрос:
— А, кстати, я так и не понял — как ваш город теперь называется-то?..
— Город?.. — царь на секунду задумался. — Я слышал, тебя твой друг ещё Волком прозывает?
— Ну, да… А что?
— Мы тут уже посовещались, с Царским Советом, на закрытом заседании, и я решил, что город мы в честь тебя назовём Волкоградом.
— Что-о?!.. — подскочил Серый, — Ну, уж нет!.
— Почему? — не собирался отступать от своей идеи Виктор.
— Потому что!.. Я скромный!
— Очень хорошо. Значит, я так и передам Царскому Совету, что ты согласен, — и довольный собой правитель заспешил к советникам с доброй вестью.
— Нет, постой! — Волк проворно ухватил царя за рукав. — Подожди. Чего вы ко мне привязались? Не сошёлся на мне клином белый свет! Ведь можно же найти для вашего города название и покрасивее, и подостойнее!..
— Какое? — поинтересовался Виктор.
— Ну… Например… Город Мастеров. Чем плохо? Сразу видно, кто в нём живет…
— Сергий Путешественник, — торжественно обратился к нему бывший Огранщик. — Ты придумал замечательное название…
Волк с самодовольной ухмылкой кивнул.
— Но дело в том, — продолжил Виктор, — что не провались ты в тот благословенный день в дыру в потолке моей тюрьмы, то не было бы ни города, ни мастеров. Были бы старые, занесённые пустыней, развалины и рабы под землей. Поэтому, я считаю, что наше название всё-таки лучше.
И, торжествующе улыбаясь, царь гордой поступью ушёл с балкона в зал.
Отрок Сергий так и остался стоять с открытым ртом, и по его лицу было теперь видно, что к сочувствию и юмору дружно присоединились и все остающиеся у него на этот момент чувства, и разразилась настоящая война.
Елена бросила на него косой взгляд и еле заметно усмехнулась.
Иванушка вздохнул, и вместо того, чтобы обнять предмет своей страсти, как это обычно делают все влюблённые на предзакатных балконах с видом хоть на что-нибудь, он осторожно спрятал руки за спину.
— Ну, вот и всё мы здесь завершили, — изрёк в никуда, в пространство, он.
— Нет, не всё, — тут же возразила ему Елена, как будто ожидавшая этой фразы.
— А что ещё? — непонимающе глянул на неё супруг.
— Осталось ещё кое-что, о чём вы, мужчины, никогда и не подумали бы.
— Что ещё? — усилием воли установив душевный мир и спокойствие, вмешался в разговор супругов Волк.
— Вы помните, почему царевич Ион попал в кувшин?
— Естественно. Джин позвал его, пока он мог его слышать и не мог сопротивляться, и…
— Нет, не "как", а "почему".
— Из-за какой-то…
— Нет, не из-за какой-то. Она очень скромная и очень несчастная девушка. Вы должны были видеть её — она прислуживала нам в караван-сарае вечером и утром.
Иван сразу вспомнил бледное печальное лицо, обрамленное черным платком.
— Так это была она?
— Да. И она любит Шарада. И не знает, что с ним случилось. Она считает, что на неё было наложено какое-то злое заклятие, потому что её жених превратился в старика и пропал. И очень переживает, плачет целыми днями и ничего не ест.
— Ну, теперь-то ты разубедила её?
— Нет. Я сказала, что мы ей поможем.
— Что?!.. Это ещё каким образом? Мало мы тут задержались из-за этого джина, так мы ещё должны объявлять конкурс, кто развеселит красавицу?
— Подожди, Сергий, — прервал возмущенную тираду друга Иванушка. — Как ты предлагаешь помочь ей, Прекрасная Елена? Ведь она здесь, а её Шарад — в другом мире, и он не может оставаться здесь, а она — попасть туда!
— При помощи сапог ты, не будучи магом, мог путешествовать из мира в мир. Если бы у ней были такие сапоги, она могла бы попасть в мир Шарада, и они стали бы счастливо жить вместе.
— Но у ней нет таких сапог, — издевательски развёл руками Волк. — И поэтому не майтесь ерундой, молодожёны, а ступайте на ужин и спать. Завтра рано встаём.
— Да погоди ты, Сергий! — махнул на него рукой Иван. — Если она действительно так любит Шарада, и если он всё ещё любит её…
— Вот-вот, если!.. — не удержался Серый.
— Ну, так я говорю, что если они хотят быть вместе, то я мог бы отдать ей эти сапоги.
— ЧТО???!!!..
— И не надо из этого делать трагедию, Сергий. Они после волшебного огня в подвале Вахуны всё равно скоро развалятся, а так от них хоть какая-то польза будет. Они нам славно послужили, пусть теперь в последний раз послужат и другим.
— Ты чего, Иванко, совсем с ума спятил?!.. Отдать сапоги!.. Наши сапоги!.. Подарок чокнутых волшебников! Это же додуматься надо!!!.. Не для того они нам их дарили, чтобы ты ими разбрасывался направо и налево!.. Если ты так хочешь их отдать, отдай их мне!
— Зачем они тебе такие?
— Низачем! Я их дома на стенку на Масдая повешу! Как память о нашем путешествии!
— А просто где-нибудь записать это ты не можешь?
Серый от неожиданности захлопнул уже открывшийся для возражений рот, и Иванушка поспешил воспользоваться этим окном в переговорах.
— Сергий, ну пойми ты, что от них скоро пользы не будет никакой, а людям мы счастье всей жизни составим!..
— Ты захотел их отдать только потому, что ОНА это предложила, так? — Серый, хищно прищурившись, обвиняющее уставился на Елену. Только зачатки или остатки хорошего воспитания не позволили ему ткнуть в неё пальцем, но эффект от его пантомимы был тот же самый.
— Н-нет… — замялся Иванушка. — Не поэтому. Вовсе. Совсем. Абсолютно. Просто я считаю, что это хорошая идея, и что это было бы правильно.
— Ну, Иван!.. Ну, их же можно отремонтировать, и они ещё двести лет нам прослужат, ты что, не понимаешь?..
— Сергий, ну перестань же, ей-же ей. Ты ведь не такой жадный, чёрствый и бесчувственный, каким хочешь казаться, Сергий!..
— Что?.. Кто?.. Я жадный? Я бесчувственный? Я чёрствый? Ну, спасибо, друг. Теперь я знаю, что ты обо мне думаешь. Забери свои сапоги и…
Не договорив, Волк развернулся на сто восемьдесят градусов и, чуть не выбив хрустальную дверь, ураганом скрылся в полумраке зала Совещаний.
Джин едва успел отпрыгнуть с его пути.
— Ты всё слышал, Шарад? — подавленным голосом задал ему вопрос царевич, заранее зная ответ.
— Да, всё.
— Ты… любишь свою Фатьму?
— Да, — после секундной паузы кивнул бритой головой он.
