Николай Толстой - Пришествие Короля
Наконец коварные полчища Ллоэгра на миг отступили. Люди нашего маленького отряда стояли, опираясь на копья, исходя кровью измученные настолько, что едва держались на ногах. Я стоял рядом с Мэлгоном, и оттуда я увидел, как седобородый король ивисов Кинуриг советуется с вождями ангель-кинн и союзными князьями из-за Моря. Я видел, что он готовится к решительному броску, и нетрудно было понять, что нам не хватит сил выстоять.
Наконец он выехал вперед и насмешливо сказан Мэлгону:
— Ты бьешься, король, словно думаешь, что это битва Хагены и Хеодена, что продлится до самого дня Муспилли! Но щиты ваши разбиты, вас мало, и сдается мне, вам пора готовиться вступить в продуваемые ветрами чертоги Хель. Если вы не хотите этого, то призываю вас сдаться на нашу милость!
Мэлгон гневно ответил ему:
— Я был бы рад увидеть, как кровь хлынет из пасти, что изрыгает такие слова! Отец мой Кадваллон Длинная Рука скорее стойко претерпел бы пытку, нежели согласился бы на такое! Мы устали, и нас мало, но мы будем сражаться до тех пор, пока вы сами не приползете к нам, сложив руки на груди в знак покорности! Этот прекрасный Остров добыл для нас наш предок Придайн, сын Аэдда Великого, и никогда не увидим мы, чтобы стал он владением коварных королей язычников, захватчиков Гуртейрна!
Кинуриг глумливо расхохотался и вернулся к своим, сказав:
— Тогда увидите вы свою погибель. Все вы будете валяться здесь кучей, а вашего короля я обезглавлю и изрублю в куски добрым моим мечом Хунлафингом!
Кинуриг ушел, и Мэлгон призвал нас сражаться за родичей, высоко поднять наши копья, прикрыться щитами, чтобы вороны покраснели от крови лживых отродий Ллоэгра.
Отважны были его слова, как и подобает великому королю, но мне показалось, что мало в них надежды. С глубочайшей тревогой следил я за королем ивисов, готовящимся к последнему натиску. Я видел, как он стянул войска поближе к восточной стене Динайрта и построил их клином и острие его нацеливалось на наше кольцо щитов. Нетрудно было также видеть, что на острие клина стоят самые высокие и отважные воины и что острие это врежется в сердце нашего маленького измученного отряда.
Послышался рев рогов и труб, и огромный клин начал тяжело двигаться к нам по зеленой траве. Снова мой разум заполнили путаные страшные видения и беспорядочные мысли. На миг я подумал, как оценил бы Руфин боевое построение врага, но, оглядевшись, не увидел его среди плотной толпы. Близился вечер, клонившееся к закату солнце казалось угасающим угольком, горящим сквозь темнеющий боевой туман над стенами. Кровь, туман и мрак смыкались над нами, и все ближе была сотрясавшая землю поступь врагов. Я услышал, как рядом со мною молится святой Киби. Наверное, он каялся, но налетел вихрь и выгнал из головы все мысли.
Послышались вопли, грохот и вой, и острие вражеского клина врезалось в нашу стену щитов, прорвало ее, как сошник плуга взрезает легкую песчанистую землю. Рев рогов, звон кольчуг и крики, от которых, казалось, сотрясается небо и земля. И тут я услышал ликующий крик, смех, звонкий знакомый голос, который и не чаял больше услышать на этой земле!
В изумлении, не смея поверить, я обернулся и увидел, как к нам по длинному валу несется в боевом порядке огромное войско. Поначалу я было подумал, что Кинуриг послал второй отряд, чтобы ударить на нас с тыла, но тут увидел впереди трех всадников в светлых кольчугах, трех князей в золотых гривнах, трех отважных всадников, трех равных в битве, вместе мчащихся вперед. Когда они приблизились, я увидел, что это Брохваэль Клыкастый, король тучного Поуиса, Рин маб Мэлгон, стойкий наследник Гвинедда, и Эльфин маб Гвиддно, тот, кто спас меня из запруды Эрехвидда!
Наверное, Эльфин увидел мельком мое застывшее лицо и весело закричал, размахивая над головой копьем. Теперь все наши воины увидели, кто пришел, и испустили могучий боевой клич, хотя и было их так мало. Кинуриг тоже услышал его, и я увидел, как он закусил свою бороду в изумлении, гневе и досаде.
Мгновением позже раздался удар такой, словно одна из Четырех Великих Волн Мира обрушилась на утесы Пенрин Блатаон на Севере, и бесстрашное воинство Кимри с ходу врезалось в середину вражьего строя. Впереди, следом за тремя князьями, мчались копейщики Гвинедда, в первых рядах которых были люди Арвона с красными копьями, чье право идти во главе войска. За ними во весь опор скакали сверкающим строем, словно бешеные волки, шесть отрядов племени Кунедды: сам Кадваладр маб Майриаун, владыка Майрионидда. Диногад, яростный князь Дунодинга, Сервилл маб Уса из омываемого морем Кередигиона, Кинлас маб Овайн из Роса — его пламенные волосы струились из-под светлого шлема, седовласый Элуд из Догвэлинга, высоко поднявший свое разящее копье, и отважный Брайхиоль из Рувониойга, чья высокая твердыня во всем мире славится своим гостеприимством.
Я увидел, что в этом огромном войске собралось без числа королей и героев — всадников в синих доспехах, высоко возносящих копья, с острыми мечами и в сверкающих кольчугах. Первыми в битве в тот день гнева были ярые вожди Диведа, Брихайниога, Гливисинга и Гвента, гордые князья трех могучих каменных городов Каэр Вадона, Каэр Лойва и Каэр Кери Хотя полчища фихти и Иверддон грозили их землям, они уж позаботятся разбить их щиты! Последним, хотя и не последним по силе, мчалось прославленное войско Дивнайнта глубоких долин. Герайнт, пришедший с юга, испустил перед рядами людей своих свой громкий боевой клич Яркой белизной сверкал его щит. Владыка копья, щедрый расточитель меда и даритель застежек, благородный, как бескрайний океан, — ты, великий душой сын Эрбина!
С громовым кличем, эхом раскатившимся вокруг, два войска сошлись в грохоте битвы. Воины разили друг друга, нанося смертельные удары. Не знаю, сколько благородных героев попало в тот день в тенета смерти. Страшной была резня, и мрачно набивали утробу могилы — гордость и позор лежали рядом Я видел гнев и негодование, я видел кровь, ручейками текущую по белой коже молодых воинов, зарубленных острыми клинками врагов. С резким грохотом сталкивались сотни бойцов, копья ударяли по щитам, клинок звенел о клинок, железо рубило и рвало плоть на поживу волку и ворону. Бешеная круговерть — крики воинов, грохот беленых дротиков и гудение стрел. Смертельные удары дробили и крушили, стонали лежавшие в лужах крови люди под ногами сражавшихся.
Рубились бойцы, и так тесно сошлись они, что почти могли коснуться друг друга пальцами, почти наступали друг другу на ноги. От крови земля под ногами была такой скользкой, что люди оскальзывались и падали, и стоило споткнуться, как голова воина слетала с плеч. Не было копья, по которому по всему черенку не текла бы кровь, не было меча, с желобка которого не капала бы кровь.
