Саймон Браун - Наследство. Огонь и меч
Не менее неожиданным зрелищем, чем сама армия, был и ее предводитель — невысокий, белый как мрамор, в шрамах. Он походил на ожившего древнего идола и выглядел столь же неприступным. Жители суака не настолько хорошо его знали, чтобы приветствовать криками «ура», но и лишь только увидев, чувствовали, что знают его достаточно хорошо, чтобы бояться. Они уже узнали в лицо Коригану— свою собственную королеву, — а в последующие несколько часов узнали и о других спутниках Линана: прославленном Камале Аларне, горбуне Эйджере Пармере, могущественной магичке с востока, сопровождаемой свитой из четтских магов, и Гудоне — предводителе Красноруких, который походил на некоего шкипера баржи, всего несколько дней назад захваченного в плен Джесом Прадо. Казалось, прямо у них на глазах нити легенд оживали, сплетаясь в ткань.
Армия и ее предводители молча проехали по главной улице суака и в конечном итоге остановились перед единственным человеком, вставшим у них на пути. Жители суака с удивлением увидели, что это не кто иной, как Кайякан, самый сдержанный и скромный купец во всем городе. Он встал перед этим жутким бледным Линаном и поклонился, но не слишком низко. Жители смотрели, как Линан спешился, подошел к Кайякану и обнял его. К Линану присоединился Гудон, а затем и Коригана.
Люди Суака Странников терялись в догадках, не уверенные, как все это понимать, но точно знали — происходило нечто такое, о чем следует помнить до конца дней своих.
Дженроза сидела, опустившись на корточки. Подытоживающая сидела напротив нее. Землю между собой они разровняли ладонями. На земле появились слова, затем налетел маленький смерч и слова исчезли, но их место заняли новые.
— Я прочла «Чариона», — сказала Подытоживающая.
— И «бойня», — добавила Дженроза.
— «Город на реке».
— «Отступление армии».
Подытоживающая снова разровняла землю между ними.
— Но чьей армии? — задалась она вопросом вслух. Слова появились вновь, были стерты и сменились новыми словами.
— «Все пропало, все пропало, все пропало», — прочла Дженроза.
— «Висящий меч», — произнесла Подытоживающая.
— «Всем следовать на север».
— «Всем следовать на север».
Магички подождали, но никаких слов больше не появилось.
Дженроза тяжело вздохнула и наклонилась, держась за голову.
— Снова боль? — спросила Подытоживающая.
— Небольшая. С каждым разом становится все легче. Скажи, мы прочли о том, что произошло или что произойдет?
Подытоживающая смущенно посмотрела на нее.
— Сожалею, я и сама хотела бы знать, но такой магией никто не занимался со времен Правдоречицы.
— Я не Правдоречица, — настаивала Дженроза.
— Ты не перестаешь отрицать это, но я каждый день вижу, как ты делаешь такое, что могла делать только Правдоречица.
Дженроза нетвердо поднялась на ноги.
Подытоживающая озабоченно посмотрела на нее.
— Чего ты боишься?
— Почему я способна сделать столь много столь быстро? Ведь до прибытия в Верхний Суак… до встречи с тобой… я не умела делать ничего, кроме самых простых фокусов.
— Потому что у тебя не было никого, способного направить тебя, никого, кто мог бы показать тебе путь, дать созреть твоему природному таланту.
— Но теургия…
— Сковала тебя по рукам и ногам своими церемониями, процедурами и сложными заклинаниями. Путь магии всегда прост и всегда опасен. Судя по твоим рассказам, теургия хотела убедить тебя, что магия всегда сложна и трудна, и обучаться ей примерно так же опасно, как печь хлеб.
— Послушать тебя, так кажется, будто теургии были созданы для того, чтобы контролировать магию, а не применять ее.
— Возможно, так оно и было, — серьезно ответила Подытоживающая. — По крайней мере, первоначально. А теперь ты хочешь сделать больше?
Дженроза покачала головой.
— Нет. Только не сегодня.
— Тогда завтра мы встретимся опять.
— Да, — без энтузиазма отозвалась Дженроза.
Подытоживающая встала.
— Я ведь сказала тебе, что путь этот опасен. Предупреждала, что для следования им необходима смелость.
— Ты мне не солгала, — признала Дженроза. — А как насчет тех слов на песке? Следует ли нам кому-нибудь сообщить о них?
Подытоживающая обдумала этот вопрос, а затем сказала:
— Наверное, тебе следует сообщить Линану. Возможно, он найдет в них смысл.
— Висящий меч? — переспросил Камаль и пожал плечами. — Понятия не имею.
— Большая часть остального в некотором роде имеет смысл, — сказал Эйджер. — Ключом служит имя Чарионы.
— Согласен, — промолвил Линан. — Город у реки — это Даавис, осаждаемый или осаждавшийся Салоканом. А где битва, там всегда и бойня. И если армии движутся на север, значит, Салокан проиграл и отступает. Это он плачется «все пропало».
— Ты считаешь, что осада с Даависа снята? — спросила Коригана. — И армия Хаксуса отступает на север, вероятно, преследуемая победителем. Чарионой?
— Не знаю. — Линан пожал плечами. — Думаю, ключом к разгадке этого может служить висящий меч.
— Вот оно! — внезапно воскликнула Дженроза.
Остальные посмотрели на нее.
— Вот оно что? — спросил Эйджер.
— Висящий меч может послужить ключом к разгадке этого, — взволнованно сказала она. — Ключ Меча!
— Ну конечно, висящий меч! — горячо поддержал ее Линан. — Он висит на шее Аривы.
— Значит, сняв осаду с Даависа, Арива преследует разбитого Салокана, отступающего на север в Хаксус, — подытожил Гудон.
Все переглянулись.
— Думаю, именно так, — сказал Линан, но увидел, что Дженроза, похоже, сомневается. — Что не так?
— Все получилось таким законченным, — проговорила она. — Я никогда не слыхала, чтобы магия работала с такой легкостью.
— Но что же еще могут означать эти слова? — спросил Камаль. — Подобное толкование имеет смысл, учитывая имеющиеся у нас сведения о происходящем на востоке.
— Не знаю, но сама по себе магия не может сказать всего.
— Я могу снова отправиться на восток. Всегда хорошо поглядеть самому, — сказал Гудон, хотя и без особого энтузиазма. Нанесенные Прадо раны все еще заживали, и долгая скачка через ущелье Алгонка и дальше, в Хьюм, никак не поможет исцелению.
— Нет, спасибо тебе, друг мой, — отказался Линан. Он поочередно взглянул на каждого, сделал глубокий вдох и решил: — Пора мне отправиться посмотреть самому.
— Но не самому по себе, ни в коем случае, — заявил Камаль. — С тобой отправлюсь по меньшей мере я.
