Глен Кук - Суровые времена. Тьма
— Ты прав, Тай Дэй, — промолвил я, впихнув в себя несколько ложек каши. — Жуки да личинки это варево не портят. Дай-ка мне миску для Дремы.
Не дожидаясь отклика, я взял ее сам.
— Вот и тебе, паренек. — Я сунул миску ему под самый пос. — Но давай-ка принимайся за дело сам. Мне уже осточертело кормить тебя с ложечки. — Я оглянулся посмотреть, близко ли Костоправ. Света уже было достаточно, так что факелы становились излишними.
Внезапно Дрема оказался совсем рядом. Рабочие громко загалдели. Уронив деревянную ложку на колени Дремы, я схватил его за запястья и резко дернул их на себя. В тот же миг ребята, чьи шаги заглушил галдеж, выскочили из-за бункера. Один схватил Дрему за волосы и потянул голову назад, а другой забил в рот здоровенный грязный лоскут.
Душелов пыталась сопротивляться, но мы застали ее врасплох, и она ничего не смогла поделать.
— Завернуто и упаковано, — доложил я Старику, когда он остановил коня рядом с нами.
— Вижу. Ты намотал сюда всю веревку, какую нашел в лагере.
Ловец и впрямь выглядела жертвой излишнего энтузиазма.
— Не хочу рисковать, командир. Жаль, что ты не доставил сюда еще одну клетку.
— Эдак я мог бы ненароком раскрыть секрет, разве не так?
Даже если бы знал, что ты задумал.
Госпожа остановилась позади Костоправа. На ней был шлем Жизнедава, не позволявший увидеть выражение ее лица. Не говоря ни слова, она неотрывно смотрела на свою сестру, так долго доставлявшую ей столько хлопот.
Ловец не сбросила обличье Дремы. Она не являлась прирожденным оборотнем, и смена облика давалась ей не так-то просто, впрочем, памятуя прошлое, я не стал бы на это рассчитывать.
— Она останется такой, пока будет связана? — спросил я.
Госпожа не ответила. Она лишь молча смотрела.
— Как-то не хочется, — пояснил я, — чтобы она превратилась в какое-нибудь желе и протекла сквозь веревки, как только я отвернусь.
Мне кажется, ее стоило бы запихать в большой кувшин. С крышкой. Жаль, что у меня его нет.
— Едва ли она способна что-либо натворить со связанными руками и заткнутым ртом, — откликнулся Костоправ.
— Может, отрубить ей пальцы?
— Думаю, она будет вести себя хорошо. До поры. Правда? — обратился он к Ловцу. Та промолчала.
Она уже справилась с удивлением и растерянностью.
Я начинал улавливать эманации расчета и странного лукавства, словно она предвкушала нечто забавное.
— Вы тут все корчите из себя невесть каких умников, — заявил Бадья. — Может, кто-то подумал, что с ней делать дальше?
— Чего? — спросил я, и вправду продемонстрировав недюжинный ум.
— Того. Клетки для нее нет, идти она не может. Или вы ее развяжете да пустите прогуляться?
Старик помрачнел.
— Сделайте носилки, — приказал он, — Ей всегда хотелось, чтобы с ней обращались как с королевой. Вот и дождалась. Мы даже приставим к ней Тронную Гвардию. Лебедь, Мотер! Ребята, вам доверена честь нести эту даму.
— Шел бы ты на хрен, — живо откликнулся Лебедь.
— Не заводись, Лозан, — промолвил Мотер.
— А какого черта он собрался делать, Корди? Уволочь меня в Хатовар?
Госпожа натянула поводья. Черный конь повернулся, и она бросила взгляд на Лебедя и Мотера. Спустя мгновение Лебедь махнул рукой:
— Ладно, ладно.
Через десять минут он уже нес нижний конец носилок, хотя и бранился при этом не переставая. Уж не знаю, какими словами — я шел довольно далеко от них.
Ведьмак пообещал Лебедю и Мотеру, что миль этак через несколько их кто-нибудь сменит.
Первым Врата Теней прошел я. За мной последовал Костоправ. Через несколько десятков ярдов он скомандовал:
— Стой. Я хочу провести опыт. Опусти наконечник копья к черной тропе.
Как только я выполнил приказ, он спешился, отцепил с плаща серебряную эмблему Отряда, приложил ее к копью, а потом встал на колени и прижал значок к черной ленте. Колени его скрипнули. Он крякнул и напрягся.
— Из-за чего весь сыр-бор? — поинтересовался я.
— Точно не знаю. Госпожа говорит, что это не помешает.
Стало быть, по этим штуковинам Тени будут узнавать нас. И не станут трогать. Если не наоборот. Впрочем, догадкам Госпожи можно было доверять. Она занялась своим делом раньше, чем самый первый Отряд спустился с этой горы.
— Оставайся здесь, пока все не пройдут мимо, — распорядился Костоправ. — Каждый из наших парней должен освятить свой значок. И про себя не забудь.
Госпожа спешилась, проделала ту же процедуру, что и Костоправ, и поехала следом за ним.
В колонну по одному люди и животные проходили мимо. Наши ребята поглядывали на меня озабоченно, все прочие — угрюмо. Посмотрев, далеко ли отъехал Старик, я сказал Тай Дэю на языке нюень бао:
— Советую тебе прикоснуться к наконечнику копья, а потом к дороге. И другим тоже.
Он задумался.
— К сожалению, здесь нет дядюшки, чтобы принять решение.
— Хуже-то не будет. Возможно, это обеспечит некоторую защиту. И не надо думать, будто, поступая так, ты принимаешь на себя еще какие-то дерьмовые обязательства перед Отрядом.
Он подумал, наверняка прикидывая, не пытаемся ли мы их обдурить и навесить на них дополнительное бремя долга, но в конце концов созвал своих нюень бао и, предоставив каждому делать выбор самостоятельно, сказал, что благословенье копья сможет защитить от Теней после захода солнца.
Многим нюень бао эта затея пришлась не по вкусу.
Подошел Сиятельство, погонявший перегруженных, но бесконечно покорных и терпеливых волов.
— Ты и скотину собрался благословлять? — спросил он с ехидцей, но я задумался об этом серьезно. Вообще-то в нашем мире Тени предпочитали нападать на людей — ежели таковые были доступны. Но сейчас мы пребывали в ином мире.
Тем временем нюень бао вели горячий спор, понизив голоса так, что я не мог разобрать ни слова. В конце концов Тай Дэю это надоело.
— Пусть каждый поступает как хочет — заявил он, после чего коснулся наконечника, похлопал ладонью по тропе и занял место рядом со мной.
Я напрягся, ожидая услышать громовой мат Старика, но он так и не удосужился обернуться.
Когда провозили Ревуна, я поднял копье.
— Валяй, валяй. Это только для друзей Отряда.
Зато каждый из кативших клетку черных козлов был удостоен прикосновения наконечника.
Длиннотень я дразнить не стал, поскольку он был парализован ужасом. Глаза его уставились в бесконечность. Я видел такие лица у ребят, испытавших запредельный страх на поле боя.
Пятьдесят человек, может, и не слишком большая компания, но ежели добавить к ним животных, которые тащат целую гору всякой всячины, необходимой для долгого путешествия, колонна получается внушительная. Госпожа и Старик почти добрались до гребня, когда показался арьергард в лице Рыжего и Бадьи.
