Ната Чернышева - Тропою снов
— Сопли подбери. Тоже мне, женишок нашелся, — устало сказала я.
Слишком много сегодня выпало мне настоящих чувств. Слишком много для одного дня. Я порядком от них устала уже. Оказывается, душу тоже намозолить можно…
Я толкнула Юлеську, отпихивая его с дороги, и пошла прочь. Еще на вершине Храма я истратила немало сил. Тогда, в запале, я этого не ощущала, и перед Верховным тоже ничего не почувствовала, зато сейчас навалилось с лихвой. Усталость, головная боль. Сейчас выпить бы горячего, забраться под теплое одеяло и выспаться вволю…
— Все равно, — полетел мне в спину Юлеськин крик. — Все равно ты будешь моей! Слышишь? Все равно ты будешь со мной! Слышишь меня?!
Я обернулась лишь на порядочном расстоянии, уже взобравшись по лестнице на набережную. Здесь, за высокими кустами, Юлеська уже не мог меня заметить, зато мне его видно было хорошо. Он сидел на камнях, и столько отчаяния было в его позе, что мне стало совестно. Кажется, он даже плакал… не стесняясь, кого там было стесняться, в такую непогоду желающих прогуляться по пляжу попросту не нашлось.
И пусть. А что мне еще делать? Замуж идти за него, нелюбимого? Чтобы от мук его избавить? А меня кто избавит? Ведь мне всю жизнь придется жить с человеком, которого я ни на вот столечко не люблю и никогда полюбить не сумею! Нет уж. Так честнее. Поплачет он и уймется. Найдет себе другую девчонку, подумаешь. Я вспомнила, как он кидал камни в пленную Матахри, и обозлилась еще больше. Не пойду я за него замуж. Пускай как хочет, пусть делает что хочет, я за него не пойду! Для любви надо, чтобы любили двое. А так, наполовинку, добра не будет для обоих. Все, довольно! Не хочу больше думать об этом…
Небо совсем уже почернело от тяжелых, низких туч. Дождь припустил посильнее.
Отвратный день.
Но только оказавшись дома, я поняла, что ворох сегодняшних неприятностей еще не закончился. Матахри, о которой, честно говоря, я уже успела позабыть, лежала на полу в глубоком забытье. Она, наверное, долго сидела перед пустым кувшином, а пить хотелось все сильнее и сильнее. И вот она решила пройти на кухню, взять воду там. Но не дошла, растянулась перед самым порогом. И кувшин разбила… Вдребезги!
Я торопливо склонилась над нею. И был миг, когда меня охватило ужасом: показалось вдруг, что все, она погибла. Но нет, она была еще жива. Только очень, очень больна. Жар сжигал ее изнутри, и чем помочь, я не знала. Да. Дождливая ночь и холодное утро на храмовой площади даром ей не прошли. Пленная дорей-нданна простыла и заболела. А, может, она заболела еще раньше. Вряд ли пленившие ее аль-воины по дороге в Накеормай заботились о том, чтобы ей не было холодно, чтобы сквозняки не продували насквозь спину, а одежду не полоскал дождь…
И вот результат. Болезнь. Между прочим, даже обычная простуда, если ее не лечить и себя при том не беречь, способна погубить не хуже самой страшной моровой заразы!
Я сразу подумала о дорей-нданне Кемме. Она ж лучшая целительница нашего мира! Вот только в госпиталь к ней бежать едва ли не в другой конец города… слишком долго, могу не успеть. Я накрыла ладонью ралинз. Можно ведь и так вызвать… Только я никогда еще этого не делала. И как еще меня за это Верховный похвалит… не достаточно ли с меня на сегодня приключений в Храме? Я подумала об этом вскользь и забыла.
Кемма пришла очень быстро.
— Растешь, дитя, — с изрядной долей насмешки заметила она мне.
Я поняла, что она знает о наших с Юлеськой утренних приключениях на вершине Храма. Нет, ну ничего от нее не скроешь! Все знает, совсем как Верховный. Но тому по должности знать положено, а ей просто любопытно, наверное.
А согласится ли она лечить Матахри? Если уж тогда, на площади, помогать ей не стала, то теперь-то с какой ей стати? А впрочем… разве целители не давали клятву сохранять жизнь?..
— Помогите Матахри, нданна Кемма, — сказала я. — А я вам заплачу…
— Взять бы тебя, — выразительно проговорила целительница, — перегнуть через колено и врезать по мягкому месту! Так, чтобы дней десять сидеть не могла!
— Исцелите ее, — упрямо сказала я. — А я заплачу вам, чем вы только пожела…
Хлесткая пощечина едва не сбила меня с ног. Я зажала руками разбитые губы, по щекам хлынуло. За что?!
— Идиотка, — с чувством выразилась Кемма. — Разве можно давать Тьме такие обещания? Тем более тебе, мастерице! Магу, умеющему артефакты творить!
Я молча утирала кровавую юшку, бегущую из носа.
— Тьма не может давать, не забирая ничего взамен, — наставительно выговорила Кемма. — Именно поэтому за мою работу приходится платить. Но ты заплатишь столько, сколько я сама тебе скажу, поняла? Эти все "дам, что пожелаешь" никогда еще добром не заканчивались, никогда, сколько помню себя!
Я молчала. Могла бы и сама догадаться…
— Где она там, веди, — велела целительница.
Матахри лежала, скорчившись под теплым одеялом. Ее трясло в лихорадке.
— Так, — проговорила Кемма, склонившись над нею.
— Что? — спросила я. — Ее можно вылечить? Вы ее вылечите?
— Эти штуки, — Кемма пальцем указала на браслеты, избегая, впрочем, дотрагиваться до них, — полностью блокируют любое магическое воздействие. С любой стороны, откуда ни возьмись.
— Это как? — спросила я, ничего не понимая.
— Как сама Матахри не может воспользоваться магией, так и никто другой не сможет воздействовать на нее. То есть, если ты, к примеру, вздумаешь освободить ее, у тебя ничего не выйдет. Только Силу даром потратишь.
— Но лечить, получается, тоже нельзя? — спросила я растерянно.
— Магией — да, не вылечишь.
— Значит, она умрет?
Кемма внимательно посмотрела на меня. Спросила ласково:
— А тебе так хочется, чтобы она выжила? Зачем?
Зачем? Хороший вопрос… Если б я сама это знала! Зато я знала другое: если Матахри умрет в моем доме, мне будет плохо. Так я и сказала.
— Зачем аль-нданн Баирну сотворил с ней такое? — спросила я, — Зачем он не казнил ее? Уж лучше убить, чем заставлять вот так мучиться!
— А ты не понимаешь? — спросила она.
— Нет, — призналась я.
— Изначальный Свет сам по себе ничего не стоит, если его нет в душе, — непонятно объяснила целительница. — Так, все. Хватит болтать!
— Но как же вы собираетесь лечить ее? Если магией нельзя? — спросила я.
— Бабушкиными средствами, — хмыкнула Кемма и пояснила:- Травами. И алхимией.
Она раскрыла свой чемоданчик. Там, внутри, оказалось очень много странных и пугающих вещей. Какие-то пузыречки с жидкостью, полые прозрачные трубки, как стеклянные, так и гибкие, еще что-то, чему не вдруг и название-то подберешь. Кемма взяла одну стеклянную трубку, приладила к ней здоровенную иглу…
