Татьяна Минасян - Многоцветная магия
Волшебники тут же загалдели, припоминая разные варианты легенды о студенте, потерявшем в Саблино собственную голову и теперь бегающему по пещерам, безуспешно пытаясь ее догнать. Но Владимир в ответ на это лишь сделал непонимающие глаза и развел руками:
— К подземной общине эта история никакого отношения не имеет. Это просто студенческий фольклор.
— Ну да, конечно! — всплеснула руками Ия. — А то, что эту байку рассказывают про пещеру, где живет ваше руководство — так это просто случайное совпадение!
— Именно так, Ия, — невозмутимо отвечал подземный волшебник. — Ты совершенно права.
И снова собравшиеся начали спорить — на этот раз о том, может ли вообще хоть одна легенда возникнуть на пустом месте или за всеми мистическими историями стоят хулиганы-волшебники. Ни Владимир, ни другие подземные маги в этой дискуссии не участвовали, зато представители остальных стихий разошлись ни на шутку. Громче всех свою точку зрения доказывал все тот же неугомонный Аскольд:
— Что значит "у всего есть причина"?! Вот я завтра сочиню какую-нибудь байку, запущу ее в Интернет и можете мне поверить — через полгода все будут ее рассказывать в своих компаниях от своего собственного имени. Типа: "Это со мной было, я там был и сам все видел!" И каждый будет прибавлять к ней какие-нибудь подробности собственного сочинения. А через несколько лет эту байку напечатают в какой-нибудь газете или журнале или даже в сборнике легенд. И что, это будет значить, что у нее была какая-то особая причина?
— Если ты эту байку высосешь из пальца, ни в какие сборники она не войдет, — звонким голосом возражала ему Ия.
— Да половина всех питерских легенд именно так и создавалась! Кто-то от нечего делать или по пьяни сочинил какую-нибудь ерунду, а остальные поверили и начали ее пересказывать.
— Докажи!
— А чего тут доказывать, это же очевидно! По-другому просто быть не может!
— Ерунда не может войти в фольклор. Если такое случилось, значит, люди на самом деле что-то видели или слышали. Другое дело, что потом они могли все переврать. Но начинаются все легенды с реальных фактов.
— Да что ты говоришь! Может быть, по-твоему, и сказочка про гибель Питера через триста лет тоже на реальных фактах основана?
— Наверняка!
— И на каких же?
— На каких — точно не знаю, но что-нибудь там, несомненно, было.
— Да не было там ничего! Какой-нибудь пьяный в кабаке что-то ляпнул про триста лет, и все начали это повторять.
Ия возмущенно фыркнула, давая понять, что продолжать разговор с таким необразованным и не понимающим элементарных вещей собеседником она не будет. Аскольд ответил ей тем же, но тут остальные присутствующие подняли шум, требуя рассказать им, что это за легенда про триста лет и откуда эти двое вообще ее знают?
— Да дурацкая это байка! — отмахнулась от них Ия. — Я когда помогала нашим к юбилею города готовиться, столько всяких легенд перечитала… В общем, вроде как кто-то когда-то предсказал, что Петербург просуществует только триста лет, а потом будет не то затоплен, не то разрушен.
— Вот именно, — вставил Аскольд. — Кто-то когда-то сболтнул глупость, а все остальные, как попугаи…
— Так это что же получается? — испуганно пискнула Камилла. — Что в День Города нас всех должно затопить?
Аскольд бросил на нее сердитый взгляд — мало того, что подруга его перебивает, так еще и верит во всякую чушь!
— Нас никак не может в День Города затопить, потому что наводнения в Питере бывают только осенью, — разъяснил он ей высокомерным тоном. — И уж тем более, Питер никогда не разрушится, потому что землетрясений в нем не может быть в принципе. Еще вопросы?
Камилла пристыженно затихла.
— Так откуда же эта байка все-таки пошла? — спросил Владлен. — Или это точно не известно?
Вместо Ии с Аскольдом ему неожиданно ответил до сих пор молчавший Владимир.
— Все точно известно, просто наша молодежь историю города читает через строчку, — заговорил подземный маг, поглядывая на всех с таким видом, словно сам он к "молодежи" уже давно не относился. — Это предсказание сделала жена Петра Первого Евдокия, после того, как он отправил ее в монастырь. Когда ее туда везли, она крикнула: "Быть твоему городу пусту!"
— Ну я же говорил — одна баба что-то со злости прокричала, а идиоты вокруг поверили! — Аскольд с торжествующим видом повернулся к своей металлической оппонентке.
— Что лишний раз подтверждает — все беды от женщин! — поддакнул ему еще один огненный волшебник и едва успел увернуться от летящего в него града еловых шишек: металлические чародейки были с этим утверждением решительно не согласны. Впрочем, спорить дальше никто не стал — вспомнив о приближающемся юбилее Санкт-Петербурга, маги начали рассказывать друг другу, как собирается отмечать этот праздник каждая из общин. Тема мгновенно захватила всех: представители огненной стихии принялись хвастаться готовящимся фейерверком, водники — фонтанами, а лесовики — гигантскими цветами, которые должны были вырасти как раз к 27-му числу. Что придумали для праздника подземные и металлические маги, Златов прослушал, но он ни минуты не сомневался, что и в этих общинах праздник пройдет на редкость интересно и красочно. Хотя обычно маги старались вести себя осторожно и не устраивать в городе никакого крупного волшебства, чтобы это случайно не заметили обычные люди, но трехсотлетний юбилей Петербурга показался им достаточным поводом, чтобы отступить от этого правила.
Прошел еще час. Все припасы, привезенные молодыми магами с собой, были съедены и выпиты, костер разожжен заново, а в светлом небе над головами у собравшихся зажглись первые тусклые звезды. Кто-то из лесных волшебников достал из машины гитару, и поляна огласилась заунывной старинной песней про сибирских ссыльных. Владлен, хоть и не в Сибирь отправлялся, а гораздо ближе, заметно захандрил: он еще пытался через силу шутить и смеяться, но было видно, что настроение у лесовика теперь препаршивое. Должно быть, не последнюю роль в этом сыграли и разговоры о трехсотлетии города, напомнившие опальному чародею, что он-то как раз увидеть это торжество не сможет.
Несколько волшебников лениво перебрасывались заколдованными искорками или большими каплями воды, отбивая их друг к другу четко отработанными жестами. Остальные молча смотрели на звезды или на пляшущее перед ними пламя костра. Не только Владлену было невесело — те, кому предстояло вернуться в Петербург, тоже жалели, что этот стихийно организованный праздник так быстро заканчивается. В чем-то им, наверное, было даже еще грустнее: Владлен все-таки ехал к чему-то новому, в его жизни начиналась полоса перемен, а они с завтрашнего дня должны будут снова вернуться к скучной учебе, изматывающей отработке магических ритуалов или к давно надоевшей им рутинной работе. Да еще им теперь наверняка придется объясняться с наставниками и с главами общин из-за устроенной здесь, в лесу "дикой оргии"! А потом снова работа, зубрежка, зарядка магической энергией и так еще двести с лишним, а если повезет, то и все триста лет. Нет, Серафимов определенно находился в лучшей ситуации! У него, по крайней мере, в ближайшие семь лет будет мечта — вернуться в свой родной город и снова обрести волшебные способности! А тем, кто провожает его в ссылку, вроде как и не о чем больше мечтать, кроме разных мелочей, но о мелочах-то мечтать тоже безумно скучно!
