Марина Казанцева - Нора под миром
— Что-то давно пора появиться огоньку. — проговорила Наташа с недоумением.
В самом деле, они прошли гораздо дальше, чем надо было. Резной деревян-ный домик с лампадкой стоял метрах в полусотне от семёновского дома. Даже самым тихим шагом до него можно дойти минут за пять. Оба огляделись. Со всех сторон их окружал глубокий лес. Высоко над головами, среди траурных кружев листвы пробивался лунный свет.
— Я хотел тебя спросить, да всё как-то забывал… — начал было Лёнька.
— Не закрутиться бы, — с опаской сказала Ната. — а то так и убредём к Матрё-шину.
Они огляделись.
— Ты слышишь? — спросил шёпотом Косицын.
Наташа замерла. Со всех сторон доносился слабый шорох.
— Лёня, я боюсь!
Он не ответил и начал тормошить что-то на своей одежде. Наташа в страхе уцепилась за него. Что-то мягко коснулось её ноги, словно домашняя кошка про-скочила.
— Ой что это?! — взвизгнула девушка и отбрыкнулась. Лёнька, наконец, достал из своего кармана что-то блескучее.
— Свет Дивояра! — громко крикнул он. В его руке вдруг вспыхнула пронзи-тельным огнём крохотная точка. Её сияние ярко осветило замершую под сводами деревьев лесную узкую дорогу. Зрение словно бы погасло, но вскоре круги перед глазами прекратили свой зелёный танец. И двое увидали, что со всех сторон они окружены.
Небольшие твари размером со среднюю собаку, на коротких ножках, стояли неподвижным кругом и пялили на ребят свои разумные глаза. Цвет их был неясен. Но то, что твари смертельно опасны, было очевидно. И выглядели неведомые зве-ри точно так, как их описывали старухи в матрёшинском магазине. Животные стояли кругом, их было не менее пятнадцати. Ни прорваться сквозь них, ни пере-скочить. По бокам массивных челюстей располагались длинные и острые клыки. Хотя ни одна тварь не оскалила зубов, но в их молчании чувствовалась некая орга-низованность. Наташа в ужасе уставилась в эти немигающие гляделки и вдруг по-чувствовала, как ужас буквально парализует её.
И тут случилось нечто ещё более неожиданное.
— Какие хорошенькие ребятишки. — проронила явственно одна тварь.
— Особенно вот этот. — ответила вторая, нагло глядя в глаза Лёну.
— Давайте их съедим. — отозвался со стороны ещё один картуш. И все они Ра-зом сдвинули круг на один шаг.
— Держись, уходим. — напряжённо сказал Лён.
Его рука крепко охватила Наташу за талию и тьма исчезла прочь.
ГЛАВА 9. Странный дом Леха
Наутро возобновились съёмки. Бодрый и весёлый Кондаков потащил всю группу с раннего утра к пасечнику Леху.
— Кузьма, ты с нами не пойдёшь? — крикнул он через забор к заваленному на бок жилищу Лешего.
Из дома никто не отвечал.
Лех был, как обычно, сумрачен, но никаких возражений против отсутствия своего приятеля он не имел. Жилистый и крепко сбитый мужик лет сорока, обро-сший беспорядочной гривой чёрных, с проседью волос — он был весьма толков. Из декораций ничего не было тронуто.
— Я спал на сеновале. — буркнул Лех. — В дом не заходил.
Пасечник ни в малейшей мере не заподозрил своих гостей в том, что они мог-ли чего-то там порушить в доме, что-то взять без спросу. Впрочем, комфорта-бельность его жилища сводилась лишь к размеру комнат. Вся мебель была само-дельной. И декораторам пришлось порядком помудрить, чтобы придать жилью достойный вид. Предполагалось, что в полутьме, с определённого ракурса вполне можно выдержать приличный антураж.
— Да не сидите вы, как засватанные. — пробухтел Борис актёрам. — Пойдите, прогуляйтесь.
Карсаков не отреагировал на замечание. И Марианночка подумала с неволь-ной грустью, что он опять зажат перед работой. Наверно, парня много обижали, если он приобрёл такие несвободные манеры.
— Пойдём и в самом деле прогуляемся. — предложила она партнёру.
— Принципиально не путаю работу с личным. — ответил он, не глядя.
Понятно, опять замкнулся. Она почти физически ощутила в нём глубоко за-прятанное внутрь клокотание.
Чтобы не сидеть без дела, Марианна прошла внутрь помещения.
В доме пасечника было просторно и почти темно. В прошлый раз она не ви-дела ничего, кроме камер. А теперь вдруг стало интересно. Девушка осторожно приоткрыла двери. Заглянула в большой чулан. Там было много всякого занятного барахла. Висели веники из разных трав, стояли горкой сундуки. По стенам, как во-дится в деревне, развешаны ватники. Марианна осмелилась и проскользнула внутрь. Потрогала и понюхала душистые травы. Голова немного поплыла. Она тихо засмеялась. Может, нелюдимый пасечник тут конопелькой забавляется?
Потом обошла ещё какие-то тёмные, похожие на сени, закоулки и с удивле-нием поняла, что выбралась обратно ко входной двери. Видно, вся путаная плани-ровка дома имела сквозные коридоры.
— Где ж ты пропадала? — спросил в полутьме её партнёр. — Кондаков сейчас начнёт громы метать.
Голова у Марианны стала лёгкой, в ушах поплыл звон. Стены покачнулись. Партнёр говорил ей что-то и торопливо уводил за руку.
"От одной понюшки?" — с весёлым удивлением подумала она.
— Наконец-то мы с тобой вдвоём! — с жаром сказал Сергей. Марианна вдруг сообразила: а ведь и вправду они вдвоём!
— Какие у тебя горячие руки! — изумленно прошептала она.
Он нежно обнял её, глядя вглубь её души своими сияющими чернотой гла-зами. Марианна словно утонула в них.
— Мы с тобой одни. Ты понимаешь, совсем одни!
— И этих нет? — слабо ещё сопротивлялась она.
— Здесь никого нет!
Марианна не поверила и огляделась. Всё кругом ей показалось чудным. Слов-но она попала в Новый Год. Не в тот, с вином, едой и телевизором, а в сказочные зимние покои Деда Мороза, в каких спала оледеневшая Настенька.
— Настя, иди сюда. — тихим голосом позвал её Сергей.
Она обернулась и вспыхнула. Он звал её к постели. Зачем так сразу?! Но по-смотрела в эти жгучие глаза и успокоилась. Всё будет хорошо.
— Это твой дом? Как ты хорошо живёшь. — позавидовала она своей сопернице.
— Хочешь, это будет всё твоим? — его глаза заглядывали в душу, обольщали.
Марианна вдруг призадумалась. А хочет она этого? И вдруг подумала: свой дом. Тут, в тиши, среди чудесных лугов, лесов. И эта пасека. Жить бы со своим любимым в таком раю! Они бы по утрам выходили встречать красно солнце. Бу-дут пить душистое козье молоко, она будет собирать эти чудные травы. Весь дом увешает букетами! Чего она, как дура, всё сидела в своём фургоне? Дулась на ко-го-то, лелеяла в себе мстительное равнодушие, ломалась под принцессу. Все они живут, как могут — радуются плачут, веселятся. А она одна всё воюет с кем-то, ко-му-то демонстрирует свою неприкаянность.
