Саймон Хоук - Сломанный меч
Крикет покачала головой. — Даже не знаю, — сказала она. — Я так давно хочу уехать отсюда, что мне кажется просто невероятным, что это время наконец настало. Мне по-прежнему кажется, что что-нибудь пойдет не так, что-нибудь произойдет, и очень плохое.
Эдрик потрепал ее по плечу. — Ничего плохого не будет, — уверенно сказал он. — Завтра, в это же время, мы будем уже на пути в Аттарук.
— Хотела бы я, чтобы это было уже сегодня, — взволнованно сказала Крикет.
— Выбрось это из головы, — посоветовал Эдрик. Ты же не хочешь, чтобы Турин начал удивляться, почему это ты так рассеяна. Иди и покажи им настоящее зрелище, то, что они хотят. Они в последний раз увидят тебя в этой проклятой дыре. Пускай они запомнят тебя на всю оставшуюся жизнь.
Она улыбнулась. — Так я и сделаю.
* * *Войти в здание Девчонок Пустыни было все равно, что войти в другой мир. Снаружи находился спокойный, упорядоченный и живописный городок дварфов, Южный Ледополус, с чистейшими улицами, ухоженными деревьями и садами пустыни. Внутри был дикий, грубый Южный Ледополус, который описал Странник в своем дневнике.
Таджик, Сорак и Риана вошли в маленький вестибюль, где дварф, сидевший на высоком помосте собирал входную плату, десять монет, а взамен дал талон на одну порцию выпивки. Он также забрал все оружие, в обмен на перенумерованные талоны, по которым его можно было получить при выходе из заведения. Сразу за помостом был арочный вход, занавешанный занавесом из бус, в котором стоял огромный охранник, скрестив толстые руки на своей голой бочкообразной груди.
Таджик провел из через занавес в главный зал Девчонок Пустыни — большую открытую комнату с кабинками, встроенными в нее по периметру, и небольшими круглыми столами, заполнявшими место перед длинным баром, находимся у правой стены. За баром и в центре зала были две большие сцены, а еще четыре более маленьких, к которым вели квадратные ступени, стояли у левой и правой стен помещения. Куда бы ты не глядел, хоть одна из сцен была видна, и на каждой из них, включая ту, которая находилась за баром, танцевали едва одетые женщины.
На той из этих сцен, которая находилась в правом углу зала, за баром, играл маленький оркестр и перед ним плясала, извиваясь всем телом, женщина. Музыканты играли на барабане, кимвале и на колокольчиках. Иногда вступали флейтисты, но основу музыки создавали удары барабанных палочек и шум кимвалов и колокольчиков.
Было шумно и тесно, так как почти весь зал был заполонен наемниками, среди которых виднелось несколько дварфов и людей, приехавших с караваном из Балика. В зале царил полумрак, обеспечиваемый немногими фонарями, подвещенными под потолком над сценами. Все столики были заняты, как и все стулья вокруг каждой сцены.
Мужчины толпились по краям сцен, жадно разгляддывая восхитительные формы танцовщиц и ободряюще кричали, когда те брали монеты. Танцовщицы изгибались самым немысленным образом, очень творчески поднимая деньги; кое-кто из них, например, перегибался назад и поднимал монеты зубами, другие разрешали мужчинам засовывать их себе за пояс. Каждая танцовщина имела маленький кошелек, привязанный к поясу, и, похоже, в конце каждого танца женщины опустошали их, чтобы можно было наполнить вновь.
Пока Таджик, Сорак и Риана стояли у входа, осматриваясь, прямо перед ними вспыхнула потасовка между двумя наемниками. Но не успели они обменяться и несколькими ударами, как огромные вышибалы разделили соперников и вежливо вывели наружу.
— Очень впечатляет, — заметила Риана. — Атмосфера кажется… примитивной и энергичной.
— Ну, я полагаю, что можно сказать и так, — заметил Таджик. — Пошли, посидим в баре. Оттуда можно видеть весь зал.
Симпатичная молодая женщина-человек, практически полностью раздетая, подошла к ним и проводила до бара, потом с улыбкой отошла.
— Привет, Таджик, — сказал дородный бармен, наклоняясь к ним и перекрикивая музыку. — Тебя не было пару дней. Чего тебе налить?
— Кружку твоего лучшего эля, Строн, — ответил Таджик. Он повернулся к Риане.
— И мне тоже, — сказала она.
— Немного воды, пожалуйста, — сказал Сорак.
— Чего? — спросил бармен, не уверенный, что правильно расслышал.
— Воды, — повторил Сорак.
— Воды?
— Да, пожалуйста. Воды.
— Я должен взять за нее деньги, — сказал бармен.
— С удовольствием заплачу, — сказал Сорак. — Сколько?
— Строн… просто дай моему другу немного воды.
— Ну хорошо, если он действительно твой друг…
— Благодарю тебя, дружище, — сказал Таджик.
— Воды, — повторил бармен, тряхнув головой и скривившись. — Два эля и одну воды, побыстрее.
Сорак взглянул на танцовщицу, плясавшую за баром. На женщине не было ничего, кроме тонкого пояска, на котором висел кусок материи, размером не больше чем глаз. Ее длинные рыжие волосы падали на плечи, обрамляя большие, совершенной формы груди. Она спускалась вниз по деревянной лестнице, ведущей из бара на сцену, двигаясь медленно и плавно, ее бедра призывно покачивались.
Потом она встала прямо на стойку бара, посетители торопливо убрали свои бокалы, чтобы дать ей место. Потом они положили монеты на стойку, она встала на колени, спиной к ним. Посетители, похоже, были хорошо знакомы с ее способом действий. Они зажали монеты зубами и наклонились головы вперед так, чтобы она могла взять монету из их зубов. Девушка изгибалась так, чтобы ее лицо оказывалась рядом с лицом клиента. Когда происходил обмен, их губы касались ее, потом она выпрямлялась, поворачивалась и ласково трепала каждого по щеке или пробегала пальцами по его волосам. Заканчив, она ласково посмотрела на мужчину, как будто на что-то намекая, монета скользила в ее кошелек, потом она переходила к следующему.
Один из наемников, слишком увлеченный этим представлением, выплюнул монету до того, как она успела взять ее, и прижался к ней ртом. В то же мгновение двое громил оказались рядом, легко схватили его и отвели в сторону, а остальные приветствовали это радостным криком.
— Это именно то, что любят мужчины? — спросила Риана, поднимая брови.
— Некоторые мужчины, без сомнения, — сказал Сорак.
— А ты? — спросила она.
— Я не люблю держать монету во рту, — сказал Сорак.
— Да, невозможно узнать, где она побывала, — сухо ответила Риана.
Бармен принес их напитки, а потом танцовщица оказалась перед Сораком. Она стояла перед ним на стойке бара, покачивая бедрами в такт музыке, а протом опустилась на колени перед ним, лицом к нему. Сорак взглянул в ее глаза. Она улыбнулась, раскрыла рот, оттуда выскочил красный язык и призывно облизал губы. Он отрицательно потряс головой и положил монету на стойку бара. Она подняла брови, потом взглянула на Риану. Она задвигала губами, как бы целуя ее, быстро взглянула на Сорака, схватила монету, положила ее в кошелек и ушла.
