Александр Абердин - Кир Торсен против Черного Мага
Но более всего ему понравились женщины Барилона, словно сошедшие с полотен Антуана Ватто и Гейнсборо. При виде молодого красавца, скачущего на вороном жеребце, они вскидывали свои веера и томно закатывали глазки, а девушки, которые и вовсе были сплошное загляденье, даже посылали ему воздушные поцелуи, что заставило Кира широко заулыбаться и постоянно кланяться направо и налево. Будь его воля, он бы точно заставил своего жеребца идти шагом, но его подталкивал сзади грохочущий по каменной мостовой обоз.
Бросилась Киру в глаза и ещё одна странность. Похоже, что цивильная мода опередила военную и дворянскую века на два, не менее, так как простые горожане выглядели жителями Франции или Англии восемнадцатого века. Наряд же графа точно тянул на шестнадцатый век или, в лучшем случае, начало семнадцатого. Но настоящее удивление он испытал тогда, когда они миновали предместья Барилона и въехали через широкую арку без ворот за крепостную стену.
От крепостной стены начинались кварталы ремесленников и многие дома здесь стояли не в глубине просторных участков, а вплотную подступали к широкому, мощёному каменными плитами тротуару. Впрочем, это были не жилые дома, а многочисленные лавки, магазины и мастерские, некоторые в два, а то и в три этажа, поскольку метрах в двадцати за ними стояли ещё более шикарные виллы, чем в предместье. Да, народ в Барилоне жил весьма зажиточно.
Однако, самая оживлённая торговля шла ближе к центру, где и без того широкая улица и вовсе превращалась чуть ли не в проспект, шириной метров в двадцать. Понемногу вечерело, но народу на улицах было много и Кира поразило ещё и то, что все люди в Барилоне вели себя как-то странно тихо. Он не решился бы назвать барилонцев мрачными и подавленными, но все они были какими-то задумчивыми и очень сосредоточенными, к тому же, нигде не было видно детей младше пятнадцати, шестнадцати лет. Словно их в городе и не было вовсе.
То что на улицах ему встречалось очень мало людей в возрасте от двадцати пяти до сорока лет он ещё понимал, их унесла на острова, захваченные Чёрным Магом, эта странная война с нечистью. Но куда подевались их дети? Впрочем, вспомнив о том, что шлёпнул Зелёного Паука, Кирилл немного успокоился. Видимо, горожане предпочитали не выпускать своих чад из дому на ночь глядя и были полностью правы в такой своей осторожности в столь неспокойные времена.
Разобравшись в уме с этой загадкой, Кир стал активнее крутить головой, разглядывая лавки ремесленников. Перед многими, прямо на тротуаре, стояли длинные лотки с выложенными и выставленными на них образцами товаров, возле которых сидели на высоких табуретах или прохаживались приказчики. Поначалу это были посудные и всякие москательные лавки, которые мало его интересовали. Потом стали всё чаще попадаться сапожные и портняжные заведения, а вместе с ними галантерейные и скобяные лавки, что было для него уже куда интереснее и он поскакал вдоль тротуара. Увидев, что впереди лотков было ещё больше, он спросил капрала:
— Жак, старина, скажи мне, где в Барилоне можно поменять золото на мелкое серебро и медь?
— Да, где угодно, ваша светлость. — Ответил капрал Пендерен и добавил — Эти скоты с недавних пор за золото удавиться готовы. Кто-то пустил слух, что от чёрной нечисти можно откупиться золотом, вот они и готовы всё с себя продать, даже душу дьяволу. Но вам всё-таки будет лучше доехать до менялы Морриса. Это через два квартала отсюда. Уж он-то точно вас не надует, а то сейчас очень много фальшивомонетчиков развелось.
Моррис оказался молодым, плечистым парнем с искалеченной правой ногой. Честным он был менялой или жуликом, про то Кир не смог бы сказать едва только взглянув на него, но въедливости и дотошности в нём было, хоть отбавляй. Он минут десять взвешивал и осматривал обе монеты, прежде чем проверить их сначала пробирным камнем, а затем и кислотой в придачу. Зато после этого он вручил ему целых три больших кошеля. Два кожаных с серебром по пятьсот шиллингов в каждом и один суконный, с медью. Похоже, что золото действительно сильно повысилось в цене. Переполовинив медь и отсыпав в кошели с серебром часть монет, он немедленно вручил суконный кошель капралу и, привстав на стременах, чтобы оглядеться вокруг, попросил его:
— Отец, пошли кого-либо из ребят купить нашим мальчишкам всяких сладостей и какой-нибудь ерунды, чтобы им в казарме не так тошно было сидеть.
Капрал поступил куда проще. Увидев в толпе какого-то сутулого типа с впалой грудью, он отдал ему кошель с медью, велел дождаться кибитку, на которой кучером был толстяк Иероним и закупить всё, что нужно. Пока они чуть ли не полчаса меняли деньги, весь обоз стоял, как вкопанный, а лучники весело переругивались с тихими и грустными горожанами. Последние лениво отгавкивались от этих нахалов в кирасах и обзывали их бездельниками. Так было ровно до того момента, пока кто-то из лучников не увидел повозку виноторговца и не потребовал от того налить им по доброй чарке за то, что они порешили в Пьяном лесу всю банду Зелёного Паука и его самого.
Тот, разумеется, в это заявление не поверил, отчего вояки взъярились и принялись орать пуще прежнего, обвиняя в скаредности не только виноторговца, но и всех лавочников Барилона вместе взятых. Это привело к тому, что возле авангарда тотчас собралась большая толпа зевак. Так что к тому моменту, когда Кир объяснял тощему Гансу, приятелю капрала Пендерена, что тому следует закупить для рекрутов, скандал достиг своего апогея. Подъехав вместе с Жаком к этим скандалистам, он приказал во избежание расширения конфликта вывесить трупы злодеев вместе с их маскхалатами и оружием по обеим бортам кибитки для древесного угля, временно превращенной в морг на колесах, что и было немедленно сделано.
Вот тут-то Кир и убедился в том, что барилонцы умеют очень громко выражать свой восторг и ликование. Виноторговец не то что налил солдатам по чарке своего вина, а просто взял и отдал им его всё до последнего бочонка, да, ещё и умудрился при этом облобызать кроссовку рыцаря Кира Торсена, что заставило его тут же сесть в седле в позе лотоса. Лучники тотчас замкнули его в конное каре и они тронулись дальше, сопровождаемые толпой горожан, которая вопила и бесновалась в хвосте обоза.
Что там происходило он не знал, но вскоре ему доложили, что горожане срочно вызвали магов и те стали на скорую руку оживлять мертвецов, чтобы предать их семи смертям. Поскольку эту процедуру взял под свой контроль бургомистр, который не пожалел для этого трёх фунтов серебром своих собственных денег, то Кир не стал вмешиваться в это дело. Где-то в глубине души он чувствовал некое ликование, радуясь тому, что этим негодяям теперь зададут жару и их смерть уже не будет такой лёгкой, какой она была до этого момента.
