Дмитрий Воронин - Противостояние
– Отдохнуть, – столь же тихо ответил Орфин, – не повредит. Хотя в моем возрасте, леди, отдых уже помогает мало. Каждый сон слишком уж похож на смерть… и каждый может ею и завершиться. Но я рад, что приехал.
Последние слова прозвучали громче – явно рассчитанные на то, чтобы быть услышанными.
– Это радость и честь для всех нас, – высокопарно ответила Лейра. – Для всех, кто служит Инталии, кто служит Эмиалу.
Медленно поднявшись по ступеням, старик по очереди коснулся рук всех, кто ожидал его. Здесь собрались старшие преподаватели школы, маги достаточно сильные… но, как совершенно правильно высказалась на этот счет Бетина, далеко не самые лучшие. Зато в их руках находилась величайшая из ценностей – магическое будущее Ордена. Дети, которым через несколько лет предстоит пополнить собой ряды Несущих Свет. Последний раз послав благословляющий жест толпе, старик скрылся в башне. Лейра, переуступив право поддерживать высокого гостя Метиусу, видела – стоило старику покинуть открытое пространство, и он тут же бессильно обвис на руках рыцаря и мага.
До праздничной церемонии оставалось около часа, и она очень надеялась, что целителю удастся вернуть Орфину хотя бы часть сил.
– Он в состоянии будет выйти в зал?
– Выйти или самостоятельно уйти? – с оттенком раздражения уточнил Метиус. – И не надо смотреть на меня столь осуждающе. Повторяю, я был против. Но и его позицию я понимаю.
– Ты, кажется, намеревался просветить меня на этот счет.
– Может, на правах хозяйки угостишь меня вином?
Они сидели в небольшой комнате – за резной дверью размещались апартаменты для особо важных гостей. Фактически – личные покои Святителя в этих стенах, поскольку для менее влиятельных особ находились комнаты попроще, а более влиятельных попросту не существовало. Лишь высшие маги Ордена, изредка посещающие школу, дабы пополнить библиотеку новыми книгами или (предел мечтаний любого ребенка в этих стенах) избрать себе личного ученика, могли пожелать провести ночь среди белоснежных драпировок и золотой отделки. Но происходило это крайне редко – демонстративная, проявляющаяся на каждом шагу привязанность высшей власти Инталии к белому цвету временами вызывала настоящее раздражение. В спальне белому не место… в спальне должны властвовать более мягкие, успокаивающие, расслабляющие цвета. Сама Лейра не представляла себе, как можно заснуть среди всей этой снежной белизны.
А Святитель спал. Заклинание сна, принадлежащее к магии крови, использовалось Орденом не слишком часто и без особой охоты. В другое время Метиус предпочел бы какой-нибудь из своих целебных отваров – такой сон, помимо собственно отдыха, приносил еще и пользу телу. Но увы – Аллендер Орфин категорически отказался перенести церемонию на следующий день, а потому на сон смог выделить не более трех четвертей часа. И пришлось целителю обратиться к магии крови – презираемой, но в высшей степени действенной.
Успокоив Святителя, Метиус рассчитывал провести эти три четверти часа в компании с хорошим вином – но вместо этого ему пришлось растолковывать Лейре азы большой политики. Которые она, учитывая ее возраст, могла бы понимать и без объяснений.
Приняв протянутый бокал, он с наслаждением сделал глоток.
– А ты обзавелась неплохим погребом, Лейра. Подаришь пару бутылок?
– Хоть десяток, – фыркнула она. – Заберешь с собой, или я прикажу доставить в Обитель?
– Заберу, – осклабился Метиус. – Знаю я тебя, ведьма, подсунешь вместо этого великолепия какую-нибудь молодую кислятину.
– Я тебя когда-то обманывала?
– Все когда-нибудь происходит впервые, – философски пожал плечами маг. – Так вот о чем мы там говорили… отменить поездку Святитель, безусловно, мог. Но именно сейчас очень важно показать всем, что Обитель верна традициям. Империя следит за каждым нашим шагом, и слабость, проявленная Святителем, не останется незамеченной. Зато продемонстрированное мужество благотворно отразится на отношениях между народом и властью.
– Да кому нужно это мужество, если бы он умер прямо в этой проклятой карете?
– Знаешь, – скривился он, – а ведь это было бы не так уж и плохо. Нет, я не имею в виду, что в карете… но не в постели, медленно угаснуть. Знаешь, что бы я сделал на его месте?
– Погиб бы в бою, – патетично воскликнула Лейра.
– Проявляешь поразительную догадливость, – со смесью иронии и показного уважения ответил ей Метиус. – Да… если бы Империя двинула войска через Долину Смерти в ближайшее время, я на месте Аллендера влез бы на коня, взял в руки меч… не важно какой, хоть деревянный… и впереди всех… лишь бы до врага доскакать!
– А зачем? Только чтобы его объявили святым?
– Его и так объявят. Это, так сказать, прирожденное право всех Святителей. А вот если он, невзирая на дряхлость, падет в бою – он станет не просто святым, он станет знаменем, символом. Вот почему Гуран никогда не начнет войну до того, как Аллендер не отойдет к Эмиалу. Потому что там тоже люди понимающие… знают, что я его уговорил бы…
– Ты сумасшедший, Мет.
– Наверное…
Метиус извлек из кармана массивные золотые часы, отщелкнул крышку, преувеличенно внимательно разглядывая инкрустированный крошечными самоцветами циферблат. Цена этой безделушки заставила бы вздрогнуть даже патриархов благороднейших родов Инталии, но один из высших магов Ордена мог себе позволить практически любую роскошь. Изготавливать подобные тонкие механизмы начали достаточно давно, лет триста назад. С тех пор мастерство механиков Кинтары достигло столь высокого уровня, что они могли позволить себе назначать за свои изделия практически любую цену. Каждые часы были истинным произведением искусства, и далеко не всякий богач мог претендовать на это украшение. И не по причине совершенно непристойной цены – просто свою продукцию мастера предлагали лишь сильным мира сего.
И то, что сейчас Метиус небрежно вертел в руках этот редкий предмет, означало не только то, что у него в сундуках более чем достаточно золота. Это означало, что его ранг в глазах заносчивых кинтарийцев вполне сопоставим с рангом Императора или Святителя.
Лейра усмехнулась – недобро, с ноткой зависти. Она тоже намеревалась обзавестись диковинкой… но в этом ей было в мягкой форме отказано. Мол, драгоценностей изготавливается в год не более трех-четырех, и уважаемая Вершительница получит часы непременно… но позже.
– Хвастун…
– Есть немного, – довольно усмехнулся он. – Ох, Лейра… ты ведь знаешь, что золото согревает душу лишь в первое время. Потом начинаешь ценить не золото как таковое, а то, что оно может тебе дать. Роскошные вещи. Красивых женщин. Породистых лошадей.
