Андрей Легостаев - Последнее пророчество
Он заснул и не удивился, когда тьму сновидения разогнали уже дважды виденные зеленые звезды, возвещающие о чудесном видении. Он ожидал увидеть золотое небо и услышать приветственный рев медных труб.
Но сновидение было иным.
Не первой молодости мужчина с очень низким лбом и густыми черными волосами, все черты которого говорили о исконно лунгарзийском происхождении, с той самой короной, что в предыдущих видениях была на голове Варроса, сидел в окружении множества полуголых (а то и совсем нагих) девиц и пил вино из большого кубка. Пред ним стоял высокий человек с гордой осанкой, по всему облику которого можно было совершено точно сказать, что это опытный и благородный воин. Руки его были скованы за спиной. Человек с короной на голове посмотрел, смеясь, на окружающих его красоток, и те, скривив милые коралловые губки, опустили изящные, унизанные драгоценностями большие пальчики рук вниз. И кровь застила сновидение Варроса.
Сквозь кровь он увидел сгоревшие города Лунгарзии, опустевшие деревья, неубранные нивы, заваленные погибшими лунгарзийцами поля. Кровь превратилась в красную реку, и по ней плыли, неестественно заломив руки, те самые красотки.
И вновь в сновидении проступили королевские чертоги, и вновь появился черноволосый король с низким лбом в окружении полунагих девушек, уже других. С пышногрудой светловолосой женщиной король занимался тем же самым, чем только что занимался Варрос, только не как велят боги — глаза в глаза, а подобравшись к ней сзади, как делают животные… И не видел король Мерналдит, увлекшись плотской любовью, что страдает его народ, а над его собственной головой занесен карающий топор судьбы…
Варрос проснулся, на его лбу выступил холодный пот. Через сломанную ставню в комнату пробивались первые робкие лучи солнца.
Рядом лежала, ровно дыша, заложив правую руку под голову, Маржук. Ему было неприятно смотреть на ее выбритую подмышку, на расслабленную во сне грудь.
Этот вещий сон был предупреждением богов!
Варрос встал и быстро оделся. Кровь запеклась на рубашке и неприятно скрябала кожу около раны. Варрос надел перевязь с мечом и подошел к окну.
Как прекрасна Лунгарзия! Она не такая суровая, как горы, в которых он вырос, и деревья здесь другие, более веселые что-ли, и сам воздух, кажется, легче и приятнее, и солнце светит по-другому — ярче. Но черные тучи нависли над древней Лунгарзией, и ему, Варросу, безвестному дикарю, суждено все изменить. Как — он не знал. Но не зря же боги посылают ему чудесные сны!
Он снова посмотрел на спящую Маржук. Конечно, было бы неплохо добраться с ней до какого-нибудь малого княжества, купить дом. Она такая красивая… Но нет, вещий сон послан не зря.
Великие Зирива-ванат и Сугнуна, пред вами клянется он, что этот эпизод был случайным в его жизни, больше женщины никогда не залезут в его сердце, не овладеют его плотью. Во всяком случае — до тех пор, пока не сбудется вещий сон! Да будет так.
Варрос случайно посмотрел в окно. К воротам приближался отряд из более чем двух дюжин всадников в уже знакомой Варросу форме — видно, скакали всю ночь. Они ехали прямо к дому, и Варрос понял, что навешенные им обратно доски на воротах не введут их в заблуждение. Решение надо принимать, не теряя ни мгновения.
Он потряс за точеное плечо спящую девушку. Надо же, красивая утонченная аристократка всю ночь была в его объятиях! Он чуть не зарычал, отгоняя эту мысль прочь. Она сама так захотела лишь для того, чтобы не достаться Слееру, и он, Варрос, просто первым подвернулся под руку. Все женщины хитры, коварны и непостоянны, они несут гибель мужчинам!
Маржук открыла глаза и быстро села на кровати, прикрыв грудь рукой и натянув шкуру на ноги.
— Что-то случилось? — спросила она.
— Сюда мчится большой отряд, — сухо сообщил Варрос. — Нам надо убираться как можно скорее.
— Но откуда они узнали, что мы скрываемся здесь? — удивленно воскликнула она и тут же сама и ответила:
— А, им Генбел сказал, он слышал, куда мы собираемся…
Она сидела в той же позе.
— Одевайся быстрее, — поторопил Варрос. — Время дорого. Далеко до твоей тропы? Если мы до нее успеем добраться…
— Уезжай один, — вдруг решительно сказала Маржук.
— Что ты говоришь? — не понял Варрос.
— Уезжай один, — повторила она. — Я скажу, что тебя здесь не было, что ты свернул еще вчера на дорогу в столицу. Это — мой дом, где хочу, там и ночую. Мне ничего не сделают, а ты сумеешь скрыться. Беги, Варрос!
Он все еще удивленно смотрел на нее.
— Но тебя могут обвинить в пособничестве… Тебя могут повесить на крепостной стене ногами вверх…
— Нет, — грустно улыбнулась Маржук. — Со мной ничего не будет, я нужна Слееру, чтобы он смог захватить владения моего отца. Великий Марлин-ванат, я счастлива, что он не первый коснется меня, слизняк! Уходи, Варрос, я никогда не забуду тебя.
Варрос против собственной воли наклонился к ней и поцеловал ее в губы. Это было не просто прощание с Маржук, это было прощание со всеми женщинами мира. Он поклялся и выполнит свою клятву!
Он вышел из комнаты, легко сбежал по ступеням.
В ворота уже властно стучали преследователи.
Варрос быстро огляделся, побежал к своему коню, вскочил в седло и погнал на задний двор, в надежде, что там есть еще ворота или хотя бы калитка. Стена была глухая. И Варрос, пришпорив коня, погнал его прямо на забор. Отдохнувшее животное легко перемахнуло препятствие и понесло Варроса к возвышавшимся вдали горам, унося в неизвестность.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Король Варрос видел приближающуюся звериную морду чудовища, в которое превратился маг Сан-Сан. Меж оскаленных желтоватых клыков монстра текла мерзкая липкая слюна. Перед глазами вспыхивали красные круги злости и досады — Варрос не боялся умереть, но он не желал погибать столь глупо и бесславно. Он ничего не мог сделать, не мог защищаться, не мог нападать. Он просто не мог пошевелиться, скованный чарами колдуна. О, великие Зирива-ванат и Сугнуна, как он ненавидит магию в любых ее проявлениях!
Что может быть обиднее для воина, чем это бездействие? Для воина, прошедшего через столько сражений, что все их просто невозможно запомнить, для которого звуки сражения, звон скрещивающихся мечей — самая сладостная мелодия на свете.
Монстр приближался. Медленно, сладострастно ревя, выставив вперед жуткие когти, одно движение которых снесло попавшемуся на пути рабу голову. Чудовище не торопилось, широкие ноздри раздувались от предвкушения смерти Варроса. Казалось, ничто, даже всемогущий Зирива-ванат, не сможет остановить его неотвратимого приближения.
Если бы мог, Варрос закрыл бы глаза — хотя никогда не отворачивался от смерти. Быть в роли связанного кролика, к которому подходит живодер, ему ни разу доселе не доводилось, и он не представлял раньше, насколько это страшно и мерзко.
