Владислав Римма Храбрых - Завод седьмого дня (СИ)
И да, он прекрасно отдавал себе отчет, что Лиа очень не понравится, когда она узнает обо всем этом от своего мужа.
Джои перепал кусок вываренного сахара, и он был счастлив.
– Джои, пойдешь со мной картошку копать? – Альберт изловил мальчишку, когда тот как раз облизывал липкие пальцы, и хлопнул его по рукам. – Без тебя мне никак не справиться.
– Пойду! – Джои спрятал руки в карманы и зашагал рядом. – Пойду. И Даан пойдет. И обшивку в землянке тебе поменяет.
Альберт кивнул.
– Конечно, я не против. Ее же еще отец Лиа делал.
Лиа сама открыла перед ними дверь, удивилась и обрадовалась Альберту, попыталась отобрать у него пакет, а затем взяла Джои за липкую ладонь и первой ушла на кухню.
– Пусть Джои за сыром со мной сходит, или я завтра принесу.
Альберт поставил пакет на стол, затем забрал у Даана ящик и водрузил рядом. В четыре руки они начали разбирать продукты.
– Джои сходит, все равно больше под ногами мешается.
Сунув руки сына в ведро с водой, Лиа старательно оттирала с них сахар. Джои молча смотрел в грязную мыльную воду. Альберт, выкладывая на стол продукты и поглядывая краем глаза на то, что держит в руках Даан, перечислял, что есть, и объяснял, чего нет. И, наверное, уже не будет.
Про Петерс он решил ничего не говорить. В конце концов, она сама узнает.
– Ладно, вроде бы все. Джои, пойдем?
– До встречи. Заходи, Альберт.
Уже на улице Джои заговорщически поинтересовался:
– А пойдем к дубу?
– Зачем?
Альберт непонимающего нахмурился. Делать крюк ради дерева – ну да, и от дерева-то остался только пень.
– Ну, давай пойдем! – Джои вцепился в его руку.
– Ну, пойдем.
Конечно же, Джои интересовал вовсе не дуб, а упавшая с неба лодка, но Альберт решил сделать вид, что не понял этого сразу. Он даже не стал особенно спорить, когда Джои взобрался в кабину пилота и принялся тыкать в кнопки-рычажки. В конце концов, если крылья выдержали вес Карела, то почему должны были сложиться под Джои?
Альберт облокотился на борт лодки и спрятал руки в рукава своей куртки. С каждым днем становилось все холоднее. Даже как-то непривычно холодно для начала сентября. Особенно мерзкий ветер дул с гор, поэтому в центре города было теплее, чем на окраине.
– Ты видел, как он упал?
Джои свесился через край кабины, протянул руку и коснулся волос Альберта. Тот вздрогнул и поднял на него взгляд.
– Видел.
– Расскажи!
– Что именно?
Альберт отбил тянущуюся к нему грязную ручонку и привстал на мыски, заглядывая в кабину. В ней действительно было очень-очень-очень пыльно.
– Я вот не совсем понимаю, почему вам нравится сидеть там, где убили человека.
– Здорово! – Джои присвистнул и принялся дергать самый большой рычаг. – Вот бы полетать на такой штуке.
– Где-то я это слышал уже, – Альберт хмыкнул. – Какие вы все-таки смешные. Летать бы им. Сползай, пошли за сыром.
Он приподнялся и потянул Джои за рукав.
– Там кровь засохшая на сидении. Если испачкаешься, Лиа мне голову открутит.
– Ты скучный! – обиделся Джои и принялся сползать задом.
Альберт подхватил его и поставил на землю. Джои тут же подпрыгнул и, видимо, забыв о том, что решил обидеться, сказал:
– Ну, пойдем.
Альберт пошел чуть позади, переваривая оскорбление. Наверное, для ребенка любой более или менее озадаченный своими проблемами взрослый кажется скучным. А уж если там проблемы не только свои, то все, пиши пропало. Детское расположение потеряно навсегда.
Джои летел впереди, спотыкаясь о камни, и не оглядывался. Он первым вломился в дом и только после этого додумался повернуться к Альберту. Тот стоял посреди улицы, скрестив руки на груди.
– Нам сюда?
– Нет, я сыр дома не храню, пойдем.
– Альберт… – Джои оглянулся через плечо и вдруг подбежал к нему, вцепляясь в рукав. – Иди.
Альберт нахмурился, но пошел. Плохое предчувствие было всеобъемлющим и очень острым. Он распахнул дверь и шагнул на кухню.
Марта лежала на полу, завалившись на бок. От ее губ тянулась ниточка слюны, смешанная со рвотой. Альберт упал на колени рядом, неловко потряс мать. Дрожащими руками поднял веко, глаз, в который он попал пальцем, рефлекторно дернулся.
– Альберт, – тихо, испуганно позвал его Джои от двери, из-за которой он выглядывал.
– Что? – Альберт подхватил мать на руки, морща нос от сладковатого тошнотворного запаха.
– Сыр.
Но Альберт уже шел вверх по лестнице.
– Альберт, сыр! Лиа же будет ругаться.
Мимоходом Альберт подумал, что за сегодня Джои сказал больше слов, чем за последние пару месяцев, но это его не очень тронуло. Он испытывал странное чувство – что-то среднее между чувством облегчения, что Марта жива, и злостью на нее же.
Джои снова выкрикнул ему в спину: «Сыр!» – топчась на пороге.
– Сходи и возьми сам, – крикнул он со второго этажа, внося Марту в ее комнату.
Когда Альберт спустился вниз, чтобы вытереть пол, Джои уже не было. Намочив несколько полотенец, он снова поднялся к матери и принялся ее раздевать, протирая влажные плечи.
Вопреки всему, Альберт чувствовал себя мертвым. Как будто это не его тут беспокоило, что совсем скоро нечего будет есть и что Марте все хуже. Ему вроде как было все равно. И только мозг понимал, что все очень и очень худо.
Марта спала, укрытая по подбородок одеялом, а Альберт сидел рядом, сжимая голову руками, и ругал всех, кого мог вспомнить. Ну не может же он один быть во всем виноват! А остальные – могли.
И Тиль с Лиамом – зачем они пошли на эту рыбалку?! Кто в это время рыбачит? И Карел? Как он мог их бросить?
А Йохан? Ну ведь люди так не поступают с друзьями! Куда он там пропал?
Марта. Как ты могла заболеть?
И вдруг все оставить на него.
Альберт мог простить только Юнгу, да и то с натягом. В ее случае просто так вышло.
Да и ему, Альберту, просто очень не повезло.
– Берти, все в порядке?
Марта открыла глаза и взяла его за руку. Альберт тут же к ней обернулся.
– Как ты?
– Нормально, – она слабо улыбнулась и погладила сына по руке. – Посплю только немного. Устала очень, всю ночь что-то снилось.
Альберт поспешно кивнул, а Марта уже закрыла глаза и тут же, кажется, уснула.
Ему всегда казалось, что если человеку снятся сны – значит все, смерть не за горами. И ему меньше всего хотелось хоронить еще и мать.
Скоро зима, ему даже не хватит сил, чтобы вырыть могилу в уже начавшей промерзать земле. Погладив мать по руке, Альберт поднялся, поправил ей одеяло и спустился вниз, методично обшаривая полку за полкой.
Ну где же ее хранил отец, так его растак?!
