Галия Чернецкая - Получить диплом
— Для получения действительно действующего, однородного по своему составу, приворотного зелия, необходимо бросить в котел три щепотки мелко измельченной бледно-красной, оно ж розовой, ромашки любисточной, в просторечье именуемой приворотной, после чего помешивать получающееся зелие три часа по три раза против, и по шесть раз посолонь хвостом черной крысы, убиенной серебряной шпилькой в ночь на восьмое полнолуние тринадцатой пятницы…
Мои глаза закрылись безо всяких усилий с моей стороны, и удобно подстелив под голову куртку, я погрузилась в объятия сна…
— Гробовских, к доске, живо!
Понятное дело, конспектов у меня не было, к тому же, насильно вырванная из объятий сладкой дремы, я вначале никак не могла сообразить, где я; потом, что от меня хочет этот противный старикашка…
Я щедро плеснула в котел воды, долила девичьих слез- мутной жидкости, плескавшейся на самом дне сомнительной чистоты банки. У меня возникли подозрения, что это были не слезы, вернее не только слезы. Не став портить предполагаемому дегустатору настроение, я звучно сплюнула в котел.
Подсказывать мне никто не спешил, значит я еще не совсем завралась.
Щедро сыпанув в котел семь шепоток голубой ромашки, я помешала получившееся варево дохлой крысой. Даже ко всему привычный лектор, кажется, начал бледнеть. Не останавливаясь на достигнутом, я уронила в котел крысу, и засунув туда руку по локоть, пошарила по дну. Не найдя крысы и обжегшись, я размешала получающееся варево рукавом, после чего смело накрыла всю эту гадость крышкой, предварительно пошарив голодным взглядом по столу, не найдется ли еще чего-нибудь, что можно сложить туда для наваристости, я уселась за парту препода, демонстративно сложив ноги на стол, и погрузилась в чтение какой-то книжечки, нагло слевитированной у преподавателя истории магии на предыдущей паре.
— Хм, госпожа, Гробовских, а вы не собираетесь все это время помешивать зелье?
Я отрицательно помотала головой.
— Ну, это, конечно, не является обязательным, но я, на вашем месте, более четко прислушивался к инструкциям…
Книжка оказалась очень даже ничего, пошловато, но забавно. В ней говорилось про женский дагосский монастырь, в котором настоятельницей оказался мужчина. Впрочем об этом не подозревали почти десять лет, и все эти годы настоятель(ница) провел в свое удовольствие. Пока его все же не поймали на блуде. Все это сопровождалось цветными иллюстрациями и комментариями на полях. Книга была зачитана и некоторые иероглифы не читались а только угадывались, а у многих страничек были заложены уголки. Я поняла, что мои скелеты в темнице Залерска сильно проигрывают.
Когда крышка начала подпрыгивать от образовывающегося пара, а стены грозили обвалиться от моего здорового хохота, я встала размяться, а заодно и посмотреть, что же там сварилось…
Вопреки моим пессимистичным ожиданиям, из котла доносился очень даже аппетитный запах клубники со сметаной.
— Лиеш, к барьеру! Сегодня ты пробуешь эту гадость, созданную нашим светилом науки.
Лиеш, зажмурившись понюхал и выпил. Аудитория с нетерпение ожидала развязки, которая не замедлила последовать.
— Как ваши ощущения, любезный? — Профессор вкрадчиво ощипывал перо, не сводя мутных глазок с мученика науки.
Тот, наконец-то соизволил взглянуть на препода, после чего упав на одно колено, проникновенным голосом, от которого даже у меня мурашки побежали по коже, начал читать стихи:
— Приди ко мне, о свет моих очей,
Во всей прекрасной неге бренной плоти,
И, подарив мне множество ночей,
С сегодняшней… Ужель Вы не придете?..
Профессор резко побледнел, и, подхватив свою бренную плоть бросился от искусителя наутек, на ходу не переставая сыпать бранными словами в адрес треклятой ведьмы- двоечницы, не способной отличит розовой ромашки от голубой!
Перепивший благ науки, адепт, жизнерадостно продолжая читать стихи очень откровенного содержания, бежал следом, норовя цапнуть объект своего воздыхания за подол длинной мантии невнятного зеленого цвета, которую тот предпочитал другим формам одежды. Объект не соглашался разделить воздыхания и, продолжая нецензурно вопить, выбежал на спортивную площадку, где за десять минут преодолел полосу препятствий, которую я, помнится, на прошлом занятии ратным делом, преодолевала почти час. После чего с разбегу заскочил на почти трехметровый столб, щедро натертый воском, влезть на который на моей памяти, еще никому не удавалось…
…
На небе стояла полная луна, вгоняя меня в тоску. По-зимнему ярко светили звезды. Ветер недавно стих, перестав биться в окна, заставляя бедных адептов посильнее заматываться в одеяла, но все равно приходилось изредка вставать и приседать, чтобы хоть немного согреться.
В довершения к лютому холоду меня мучили мысли о предстоящей завтрашней пересдаче по зельеварению. Конспекты я так и не нашла, да особенно и не старалась, положившись на волю провидения…
Ужасно хотелось сотворить какую-нибудь гадость профессору Зеньгину, навроде его портрета в размер двери, аналог которого украшает дверь женского туалета на втором этаже. Вот только изображен на нем не профессор по зельеварению, а очень даже симпатичный Сегрей Упыренко, представитель теперь немногочисленной расы упырей, преподаватель восточной магии на старших курсах. Сам он даже не подозревает о своем воплощении, только никак не может понять, почему все адептки игнорируют подобное заведение на четвертом этаже, предпочитая пробежать два лестничных пролета. Правда спрашивать стесняется…
…
Я робко постучалась в аудиторию. Несмотря на внешнюю браваду, я ужасно трусила. Еще бы: не получу зачет- вылечу отсюда как миленькая.
Однако действительность превзошла все мои ожидания. Профессор просто кивнул мне на гору уже знакомых ингредиентов и закопченный котел и предложил повторить подвиг. К моему глубочайшему разочарованию, голубой ромашки в этот раз не было, поэтому пришлось обойтись розовой.
В этот раз вместо воды я налила вишневого компота, оставшегося с моего завтрака. Крыса тоже не проявила должного уважения и не пожелала послужить на благо науки и моего зачета, а цапнув меня за руку, сбежала. Пришлось помешать варево собственным рукавом. Немного поколебавшись, я все же добавила туда своей крови. Наконец средство уварилось.
Весть о том, что я сегодня пересдаю зельеварение, разнеслась среди адептов со скоростью света. Поэтому коридоры пустовали. Дегустировать зелье сам профессор, понятное дело, отказался, доверить это дело мне, по тоже объяснимым причинам, не пожелал, а добровольцев в столь перспективный час не наблюдалось. Наконец, в конце коридора показался преподаватель истории магии.
