Лейла Аитова - Экзорцист и демон
— Я же говорил! — захохотал Кархагор. — Я же его знаю! А ты говорила: "не до того, он болен…"
— Подумаешь! — буркнула демоница, вылезла из бассейна, нарочно плеснув водой в Кархагора, и покинула комнату.
Вениамин откинулся назад, обнаружив, что лежит на чём-то мягком. Явно не каменное дно, но смотреть было тяжеловато.
— Почему она тебя послушалась? — спросил он.
— Лиска? — удивился демон.
— Нет. Неркени.
— А-а-а… Знаешь, — он загадочно улыбнулся, — тебе лучше этого не знать. Это опасно для твоей нежной психики.
— Кархагор! — укорил его маг. — Что произошло?
Демон вздохнул.
— Ну как сказать…
— Ты ей угрожал?
— Да как сказать…
— Да так прямо! — рассердился экзорцист. — Ты же убил тех?
— Вот только не говори, что жалеешь их! — взвился демон.
— Им приказали…
— Гениально с твоей стороны! Я не знаю никого другого, способного пожалеть своих палачей! Хладнокровные скоты, способные пытать просто по приказу, издеваются над живыми существами даже не потому, что маньяки-садисты, а потому, что им велели, — Кархагор, впрочем, быстро успокоился, — ну ты действительно блаженный какой-то.
— Садистка — она, — Вениамин поджал губы, вспоминая.
— Не думай об этом. Всё закончилось. А Неркени не садистка, наоборот, она мазохистка.
— То есть?
— Она как бы переживает вместе с жертвой все пытки. Только, разумеется, ей мало просто воображения, чужая боль её всё больше распаляет.
— Ты откуда знаешь? — удивился Вениамин.
— Догадался. Тебе удобно? Не болит ничего?
Опять Кархагор уводит разговор в сторону, подумал маг. Что такое произошло? Что демон сделал, что не хочет об этом говорить?
— Болит, конечно. Хм, что ты сделал, что она послушалась? Если эта женщина, как ты говоришь, мазохистка, она не должна бояться какой-то плётки.
— Нет, ей очень даже нравится. Она такое любит. Ну чего ты ко мне пристал?
— Кархагор. Что ты сделал?
— Да много чего, отстань. Она осталась довольна.
Кажется, Вениамин начал понимать. И ему стало плохо. Неужели сумасшедший демон просто соблазнил это чудовище в женском обличие?
— Ты с ней… Вышний Повелитель! Кархагор, скажи, что это не так!
— Это не так. Доволен?
— Ты сделал это.
Экзорцист чувствовал себя мерзко. На что пришлось пойти демону? Как теперь оплатить этот непомерный долг?
— Вен! Да забудь, а? Даже интересно было, такого опыта у меня ещё не было. Я же не человек всё-таки. Не переживай. Правда, всё нормально. Я же не человеческая девственница.
— Да уж, ни то ни другое, — пробормотал Вениамин. Ему было ужасно стыдно.
— У демонов, кстати, девственниц не бывает в физическом смысле. Между прочим, в последнее время Веллисия постоянно приходит в гости. Она в моём замке появляется чуть ли не чаще меня.
— Ты же говорил, вы встречались? Может, она хочет возобновить отношения? — предположил Вениамин. Его мысли уже начали привыкать скакать с темы на тему, как Кархагор любил делать.
— А может, не со мной? — хитро ухмыльнулся демон.
— Ох, Вышний Повелитель! Кархагор, мне надо перед ней извиниться. Она, кажется, обиделась?
— Позвать? — демон с готовностью встал.
— Нет, не надо! Слушай, одолжишь одежду, а?
Кархагор засмеялся. Ничего страшного, маг уже и к этому привык.
— Да уж, те лохмотья, что мы с тебя содрали, за одежду уже никак не сойдут.
"Мы? Веллисия тоже?" — с ужасом подумал Вениамин. Да, так у них, демонов, всё просто. И лечь в постель с извращенкой — это нормально. А просто ли? Насколько хорошо Кархагор умеет врать, Вениамин интуитивно догадывался. По крайней мере, верить ему на слово было бесполезно. Разумеется, он бы не сказал, что сильно мучается, это было противно, Вениамин ему теперь обязан, или что-то ещё в подобном роде.
— Вен? Кислое лицо означает то, что я думаю?
Он снова присел на корточки на край бассейна.
— Вот гляди. Если бы тебе представилась возможность спасти меня, ты бы это сделал? — Он, не дожидаясь ответа, продолжил:
— А какой ценой?
Вениамин только начал размышлять над этими словами, как демон снова спросил:
— А ты бы при этом считал, что отдаёшь долг? Подумай перед ответом.
Долг? Хотел бы Вениамин сделать что-нибудь для него. Кархагор не только помогал ему в трудных ситуациях, их дружба завязалась только благодаря ему. Разве может экзорцист даже подумать о том, чтобы иметь с демоном какие-то отношения? Кархагор и навещал его сам. Хотя, это было потому, что экзорцист не умел ещё перемещаться между мирами. В конце концов, если бы он был демону в тягость, тот бы просто перестал приходить. Какие здесь могут быть долги?
— Не считал бы.
— Понимаешь, это моё дело. Я решил, я сделал. Ты же не собираешься решать за меня?
— Тебе, конечно, виднее, — маг слабо улыбнулся. — Всё равно, спасибо. Я тебе обязан.
6. Неудовлетворённая похоть
Коллегия магов соблюдала негласный траур. На первый взгляд всё было по-прежнему. Секретари принимали заказы от населения, сверялись со списками магов, определяли свободных, способных выполнить эти заказы. Целители смешивали зелья, сортировали их — одной энергией человека не вылечишь; знахари мешками таскали целебные травы и сушили их в подвалах; экзорцисты молились у алтарей; ясновидцы делали предсказания; колдуны, в ожидании заказов, зачаровывали детские игрушки; заклинатели призывали духов.
Они сами понимали тщетность своих усилий. Но ни один не хотел оставаться в стороне. У старшего магистра-заклинателя Даленрина, главы Коллегии, умирала дочь.
Не обычная хворь, но злая магия пожирала ребёнка. Дикий озноб сменялся лихорадочным жаром, горло воспалилось и не давало возможности даже нормально пить, не говоря уж о еде. Болезнь забрала почти все силы, и только родители девочки ещё могли надеяться на что-то. Просто потому, что родители всегда надеются.
Но лучшие целители Авана, да и, наверное, всего мира, не могли не то, что вылечить, но даже ненадолго улучшить состояние больной. Странное проклятие убивало её, проклятие, которое никто не в силах был снять.
Даленрин практически ушёл от дел. Да и не тревожил никто человека в его горе. Целыми днями в кабинете творил магию — не мог же он сидеть, сложа руки?
Вениамин знал, что найдёт там главу. Он тихо постучал, потом осторожно открыл дверь.
— Можно к вам?
Даленрин кивнул.
— Проходите, старший магистр, — голос его звучал тихо, так, что экзорцисту приходилось напрягать слух. — Какое у вас дело?
