Виктория Абзалова - К вопросу о добре и зле
Само по себе ничего не делается. Гончие появлялись периодически, разозлить кельпи могли сами местные, но вот что бы кто-то или что-то отняло у воды ее силу — он еще не слышал. И честно говоря, даже не представлял, кем для этого нужно быть и какой силой обладать изначально. Понятно, почему эльфы в такой панике: ведь их силы сродни силам того же кельпи, или сильфов, то есть идут от природы, в отличие от людей-магов, берущих ее у изначальных основ. Отними у эльфа его магию — и эльфа не станет, и оказывается, что есть кто-то, кто на такое способен.
Приходилось признать, что за происшествиями все же стоит чья-то воля, и этот кто-то уже ведет войну, хотя и не так как обычно принято, стремясь даже не покорить, завоевать, а попросту уничтожить. На привале Райнарт невесело размышлял обо всем этом, доводя свое оружие просто до идеального состояния. Гейне, все еще пытавшаяся понять, что за человек перед ней, с интересом за ним наблюдала, но что бы не быть бестактной и не глазеть, смотрела она в основном на меч. Как и его хозяин, он казался обычным только на первый взгляд: полутораручный, с косой крестовиной, он имел простую рукоять без деления и усиливающих колец, но оплетка, хоть и напоминала змеиную кожу, принадлежала скорее всего василиску или виверне.
Сам равномерно сужающийся шестигранный клинок с небольшим рикассо и долой около трети имел узнаваемый коленчатый рисунок. Меч был прост потому, что не нуждался ни в каких дополнениях и был предназначен для дела, а не для украшения и церемоний.
— Не наша работа, — заметил неожиданно заинтересовавшийся Эледвер.
— Не ваша, — с усмешкой согласился Райнарт.
— Но: работа мастера.
— А почему ты сражаешься этим мечом? — все-таки спросила Гейне, которой не спалось, — а не вторым, который зачарованный?
— Я предпочитаю свое оружие, — сухо отозвался Райнарт, — эльфий не слишком удобен.
— Разве настоящий мастер не должен сражаться любым оружием, — скорее уже по привычке поддела его принцесса.
— При необходимости можно сражаться и сковородкой. Но настоящий мастер знает, что правильно подобранное оружие уже половина победы. Над моим может и не пели эльфийские чародеи, но во всем остальном он не уступит.
— Тогда зачем он тебе? — резонно возразила обиженная девушка, когда Райнарт начал прикреплять Разящий к поясу.
— Видишь ли, нам будет противостоять не только воин, — как раз таки бойцом Черный владыка может быть не очень сильным, — сколько маг. А этот меч, — он опустил ладонь на волнообразную элегантную крестовину, — способен рассечь не только плоть, но и чары. И лучше иметь его под рукой в нужный момент.
Гейне умолкла и вскоре все-таки заснула, начиная привыкать к неудобствам походной жизни. Разбудил ее звук, настолько неожиданный в здешних местах, что сначала она подумала, что это все еще сон.
Музыка.
Нежные печальные трели доносились откуда-то из леса. Повернувшись, Гейне обнаружила, что дежуривший эльф исчез. Она приподнялась, но тут заметила, что Райнарт тоже не спит, и прижав палец к губам, показывает ей лежать тихо. Гейне послушно опустилась обратно, прислушиваясь к рвущей душу мелодии. Свирель плакала, заставляя больно дрожать в груди тонкую струнку. Музыка была прекрасна, — но какая же в ней была тоска! Постепенно звуки начали удаляться, пока не стихли совсем.
Эледвер призрачной тенью опустился у костра и Райнарт поднялся ему навстречу.
— Сильван?
— Их сердце истекает слезами. У них небольшой выбор: умереть или уйти отсюда.
Что одно и тоже, — закончил эльф.
— Почему? — только и спросил помрачневший Райнарт.
— Тень. Это все, что я смог понять.
Флешбэк Мастер Фабиан осторожно спустился в мастерскую. Ему не спалось, и он услышал какой-то шум. Он долго возился со светильником, а когда зажег и осмотрелся, подняв повыше, то едва не выпустил его из рук…
В его мастерской сидел не кто иной, как Ворон, и даже ленточка, стягивающая густые волосы была черной, а на столе перед ним лежал памятный эсток.
Впечатления от сомнительного приключения месячной давности еще не стерлись из его памяти, и вряд ли они когда-нибудь померкнут. До сих пор не верилось, что ему удалось избежать не только гибели, но и вообще ущерба, однако напоминанием о происшествии служил богатый кошель, — деньги, находившиеся в нем, мастер пожертвовал комитету вдов и сирот, а вот саму вещь почему-то оставил себе.
Мастер Фабиан почувствовал, как слабеют его ноги, и сел. Он не был уверен, что это ему не снится.
Некоторое время они сидели напротив друг друга. Ворон улыбался уголком губ, уложив острый подбородок на сплетенные пальцы без единого кольца. Похоже, первым нарушать молчание он не собирался.
— Что вас привело ко мне? — мастер Фабиан совладал с собой.
— Дело, — сообщил гость, по своему обыкновению почти не разжимая губ.
— Я всего лишь делаю музыкальные инструменты — чем я могу быть полезен вам?
— Я хочу, что бы вы стали моим учителем.
Вот так, — ни больше, ни меньше! Мастер Фабиан снял очки, протер их, надел снова и только тогда к нему вернулся дар речи.
— Боюсь, что это не возможно, — почти твердо сказал он.
— Почему?
— Потому что это невозможно!
— Вы брали учеников, но сейчас у вас никого нет, — начал перечислять незваный гость, — Заказов много, но нельзя сказать, что нет ни одной свободной минуты…
— Вы следили за мной, — возмущенный мастер Фабиан даже подскочил на месте.
— Наблюдал.
— Я не могу принять вас, — решительно сказал мастер, — Во-первых, я решил больше не брать учеников. Во-вторых, для этого необходим талант… или хотя бы способности… в-третьих, вы — не годитесь в ученики!
— Откуда вы знаете? — вопросил Ворон, и метр Фабиан осекся, — Я не собираюсь подвергать сомнению ваш авторитет. Если вы согласитесь, естественно я буду исполнять ваши распоряжения, а не вы мои. Почему вы считаете, что я откажу вам в уважении, которого заслуживает наставник и такой мастер?
Мастер Фабиан молчал. Ему было чрезвычайно трудно представить этого человека подчиняющимся кому-либо, а тем более ему самому. Он попробовал по-другому.
— Сколько вам лет, молодой человек?
— Двадцать.
Мастер Фабиан не сумел скрыть потрясения.
— Вы выглядите старше… Но это не имеет значения! В вашем возрасте уже поздно учиться ремеслу.
— Я полагаю, хорошему никогда не поздно учиться.
— И вы будете жить в моем доме! — вырвалось у мастера против воли.
Впервые в черных глазах что-то дрогнуло.
— Я на этом не настаиваю.
Сказано это было таким тоном, что мастер Фабиан ощутил холод смерти вдоль спины.
