Райдо Витич - Знак Бесконечности
–– Я не только верховный жрец и правитель, но еще и вершитель!
–– А я –– мать, у которой забирают детей! –– я не сдержалась. Его чуть отбросило в сторону, но он устоял. И не ответил.
Так и должно было быть. Он –– виноват, я –– права.
И я пошла прочь, понимая, что возможно недолго буду ступать по земле. Но имеет ли это значение, если ноги моих детей по-прежнему будут мять эту душистую траву и никто, никогда не будет гнуть их, как ветви деревьев, ломать в угоду собственной прихоти. Играть, как бездушными фигурками. Пусть я не стала прародителем высшего божества, для которого нет ничего невозможного. Пусть я не смогу передать все свои знания, и они уйдут со мной, но те светлые умы и чистые души, что еще рождаются и множат и мой род, и род людской, достойны уважения и безоблачной жизни не меньше, чем самые мудрые небожители.
Борьба меж отверженных и правящих началась задолго до моего изгнания. Не я ее начала, но я ее закончу.
Меня радовала прошедшая встреча. Аварон постарел и стал сентиментален. Прошлое давит его сильней, чем забота о будущем. Он не остановит. Нейра же меня не беспокоит. Она всегда была предсказуема и все ее дела и мысли были открыты для меня. Ее в расчет я не беру, а Локки…Что ж, пусть порезвится мальчик. На горе своей матери.
Может, в этом и есть та самая справедливость, которую настойчиво ищут люди и тщательно скрывают боги?
Я шла, улыбаясь, вглядывалась в голубое небо над головой, чуть менее глубокое, чем на родине, чуть более блеклое, но не менее прекрасное.
Г Л А В А 11
Весь вечер Артур Львович занимался серфингом по волнам Интернета. Конечно, все происходящее по большому счету его не касалось, но уж больно ‘чудесатым’ становилось дело, а он не привык играть вслепую.
К середине ночи кое-что стало проясняться, впрочем, он бы сказал –– еще больше запутываться. Некоторые аспекты дела открылись весьма неожиданно и оказались ошеломляющими.
‘Мистика’, –– подумал мужчина и покосился на разложенную на журнальном столике мозаику на 2 000 пазл, которую безуспешно собирал с момента получения этого задания. Он подсел к ней на корточки и через час смог рассмотреть всю картину в деталях.
Из башни средневекового замка вылетали летучие мыши, полуразрушенный мост, ведущий к нему, зарастал травой. Слева в кустах угадывались очертания хищника. Еще пара залегла в ожидании под мостом и у стен. Тяжелый стиль готики и окружающая запущенность создавали угнетающее впечатление. Так и хотелось постучать по лбу стремящегося к замку всадника –– куда ты, дурачок?
Он окинул картинку внимательным взглядом и постучал по своей голове.
Вот и все. Конечно, нюансы не ясны, но суть меняет все в корне, разворачивая ситуацию на 180 градусов.
Вайсберг позволил себе сиротливый бокал виски, сел в кресло и отсалютовал им своему отражению в зеркале серванта. Поздравил? Скорей помянул.
Думал ли юный кремлевский курсант, что станет киллером, и на склоне своей одинокой жизни получит заказ на собственную дочь?
Зубы стукнули о край пузатого бокала. Жидкость обожгла горло, из которого вырвался то ли смешок, то ли всхлип...
Уют московской хрущевки, за которой гаснет вечер, отсвет на заиндевелых окнах от свечи на столе. Шорох смятых простыней, шелк волос под ладонью и тихий застенчивый шепот:
–– Что же мы делаем, Сашенька?
–– Все будет хорошо, Мариша, не думай о плохом. Мы вместе –– это главное. Остальное решим. Я люблю тебя. Ты веришь?
–– Верю, любимый…А если…ты исчезнешь?
–– Куда, милая? От тебя? Нет, Мариша, никогда, ни за что! Ты и я –– это навсегда. Пока дышим, пока живем.
–– А если ребенок?
–– Прекрасно! Замечательно! Пусть это будет девочка, такая же зеленоглазая красавица, как ты.
Он представил себя отцом и переполненный радостью целовал податливое плечо.
Их последняя ночь. И словно единственная в его жизни. Какую затейливую вязь плетет бабушка –– судьба.
Милая Марина, скромная, добрая девочка. Наверняка она ждала, а он стоял в карауле. Мелочь, случайность –– один курсант повздорил с другим и оба рванули в самоволку, а потом попали на ‘губу’. А его выставили на пост вместо одного из них.
Что она думала о нем? То же, что и он о ней? Какая злая рука развела их, пустив под откос две жизни? Три.
Сашенька…
–– Сашенька… –– мама склоняется к нему, поправляя шарф. Изящная женщина в черном пальто и берете с самыми чудесными в мире глазами –– яркими, теплыми и ласковыми. От нее пахло ванилью и какими-то очень вкусными цветами.
Самая красивая, самая умная.
–– Смотри, Саша, –– рука в вязанной перчатке плывет над горизонтом, разрезая стылую дымку осеннего вечера. –– Этот мир и твой, и мой. Он принадлежит многим, и все же он –– ничей. Мы приходим и уходим, а он остается и вбирает в себя следы лишь самых лучших. Избранных. Их мыслями мы живем, их воздухом дышим, в их домах спим, их книги читаем. Их победы дают нам веру, их достижения окрыляют. Сильные личности, способные заставить признать себя этим миром. Ты должен быть сильным, запомни это, Александр, иначе этот мир стряхнет тебя и раздавит, не заметив. Заставь его считаться с собой. Будь свободен от него! Это легко, если знать –– как? Самое тяжелое в достижении цели объединить разум и сердце и не изгадить душу. Либо одно, либо другое обязательно будут перебивать друг друга, но если ты пойдешь у них на поводу –– зайдешь в тупик. Получишь не радость победы, а горечь разочарования. Так падают духом, обретают озлобленность и пропадают. Упав, подняться тяжело и с каждым разом все тяжелей, и сил меньше. А еще страх. Он появляется внезапно и проникает в каждую пору, подтачивая решимость. Не дай ему овладеть собой, иначе он убьет на корню все положительные всходы. Если боишься –– лучше не берись, а если взялся –– дойди до конца, каким бы он ни был. И если там –– неудача, не сиди и не жалей себя, иди дальше. Наберись терпения, сделай выводы из неудачи, проанализируй ситуацию, не преувеличивая свое, не принижая чужое, и ты поймешь, в чем ошибка, и сможешь избежать ее в будущем. Так обретают силу, Саша, а она понадобится тебе. Жизнь огромное поле боя. На нем до сих пор сражаются кланы горцев, бьются сердца древних воинов и мчатся в гущу врагов их кони, лязгают клинки и сталь вскрывает артерии, забирая не только жизнь, но и право на выбор смерти. И как бы ты ни хотел отстраниться от жарких сражений, как бы ни уклонялся от вражеских стрел и секир, они все равно будут стремиться к тебе. Дело в том, что есть вещи, на которые ты не можешь влиять и никогда не сможешь изменить. Ни ты, ни любой другой. Тебе может нравиться ночь и до оскомины надоесть зима, но ночь пройдет, а зима будет длиться. И ты можешь стереть зубы со злости, но не превратишь зиму в лето, а день в ночь. Но ты можешь с достоинством пережить одно и в награду получить другое. Если ты поймешь меня, если правильно истолкуешь слова и запомнишь их, то никто не выставит тебя в арьергард, не зарядит твоим мясом пушку. Ты будешь решать сам –– сидеть тебе в засаде или идти во главе.
