Джон Толкиен - Дети Хурина
— Нет, — наконец промолвил он, качая головой. — Всяк знает, я — не трус малодушный, однако же тебе я не ровня. Как и никто из наших, сдается мне. Коли ты к нам примкнешь, я против не буду. Но в глазах у тебя странный блеск; опасный ты человек. Как твое имя?
— Нейтаном, «безвинно обиженным», зову я себя, — промолвил Турин, и Нейтаном с тех пор именовали его изгои; и хотя говорил он, что пострадал от несправедливости (и слишком охотно верил любому, кто утверждал про себя то же самое), ничего более так и не открыл он ни о своей жизни, ни о том, откуда родом. Однако ж ясно было, что некогда занимал он положение весьма высокое и хотя ничего при нем нет, кроме оружия и кольчуги, сработаны они эльфийскими кузнецами. Очень скоро завоевал он одобрение сотоварищей, ибо был силен и отважен, и лесной наукой владел лучше них; соратники же доверяли ему, поскольку Турин не был жаден и о себе думал мало; но боялись его — из-за внезапных вспышек гнева, которых не понимали.
В Дориат Турин вернуться не мог, или гордость не позволяла; в Нарготронд после гибели Фелагунда не допускали никого. Отправиться к малому народу Халет в Бретиль он считал ниже себя, а в Дор-ломин идти не решался, ибо на подступах к нему кишмя кишели враги, и мнилось ему, что в ту пору одинокому путнику нечего и надеяться пройти через перевалы гор Тени. Потому Турин остался с изгоями — ведь в обществе себе подобных легче вынести нужду и лишения в глуши; и поскольку хотелось ему выжить, а постоянно вздорить с ними было невозможно, он почти Не пытался положить конец их злодеяниям. Так вскорости свыкся он с убогой, а зачастую и жестокой жизнью, и однако ж порою пробуждались в нем жалость и отвращение, и тогда страшен он бывал в гневе. Так, среди злодейств и опасностей, дотянул Турин до конца года и выдержал зимние тяготы и голод, пока не настало пробуждение и не пришла ясная весна.
А в лесах Тейглина, как уже говорилось, еще держалось несколько хуторов: жили там люди закаленные и бдительные, хотя ныне осталось их немного. Хотя мало любви питали они к разбойникам и жалеть их особо не жалели, суровой зимой они выносили еды, сколько могли уделить, туда, где гаурвайт могли бы ее найти; так надеялись они избежать нападений изголодавшейся шайки. Но от разбойников благодарности приходилось ждать еще меньше, нежели от зверья и птиц, и спасались те люди лишь благодаря собакам да частоколам. Ибо возделанные поля при каждом хуторе обнесены были высокими живыми изгородями, а усадьбы окружены рвом и палисадом, а от двора к двору пролегали тропы, и в час нужды люди могли призвать помощь, затрубив в рог.
С наступлением весны гаурвайт не стоило задерживаться вблизи поселений: лесные люди, того и жди, собрались бы вместе и затравили их; и все гадал Турин, отчего Форвег не уведет отряд прочь. Ведь южнее, где люди уже не жили, дичи и прочей пищи было больше, и не так опасно. А в один прекрасный день Турин хватился Форвега, а также и друга его Андрога; и спросил он, где они, но сотоварищи лишь расхохотались.
— По своим делам ушли, надо думать, — ответствовал Улрад. — Вскорости небось вернутся, вот тогда мы и снимемся с места — и, чего доброго, весьма поспешно. Повезет нам, если не увяжется за ними весь пчелиный рой.
Ярко сияло солнце, зеленела молодая листва, и Турин, которому опротивел грязный разбойничий лагерь, отправился один далеко в лес. Против воли вспоминал он Сокрытое Королевство и словно наяву слышал названия дориатских цветов как эхо древнего, почти позабытого наречия. Но вдруг услышал он крики: из кустов лещины выбежала насмерть перепуганная девушка, одежды ее были изодраны шипами и колючками. Споткнувшись, она упала на землю, тяжело дыша. Турин же, выхватив меч, бросился к зарослям, зарубил человека, что выломился из орешника, преследуя беглянку, — и лишь тогда узнал в нем Форвега.
А пока стоял он, потрясенно глядя на обагренную кровью траву, из кустов вышел Андрог и тоже остановился в изумлении.
— Недоброе ты содеял, Нейтан! — воскликнул он и выхватил меч. Но Турин уже поостыл — и вопросил Андрога:
— Так где же орки? Ты обогнал их, чтобы помочь девушке?
— Орки? — отозвался Андрог. — Ну и дурень же ты! А еще разбойником называешься! Для изгоев закон один — их собственная надобность. Займись своими делами, Нейтан, и не мешайся в наши.
— Так я и поступлю, — заверил Турин. — Но сегодня наши тропы пересеклись. Оставь женщину мне, или отправишься вслед за Форвегом.
Андрог расхохотался.
— Ну, раз так, поступай как знаешь, — молвил он. — Один я с тобой не справлюсь; вот товарищам нашим это смертоубийство, пожалуй, по душе не придется.
Девушка поднялась на ноги и тронула Турина за плечо. Она поглядела на кровь, потом на Турина, и глаза ее ликующе вспыхнули.
— Убей его, господин! — воскликнула она. — Убей и его тоже! А потом ступай со мной. То-то доволен будет отец мой Ларнах, ежели ты принесешь их головы. За две «волчьи головы» он вознаграждает щедрой рукой.
Турин же спросил у Андрога:
— Далеко ли до ее дома?
— С милю или около того, — отвечал он. — Вон там она живет, на огороженном хуторе. Она вышла за частокол — побродить по лесу.
— Так ступай домой, не мешкая, — проговорил Турин, оборачиваясь к девушке. — И скажи отцу, чтобы лучше за тобой приглядывал. Но не стану я рубить головы своим сотоварищам, дабы купить его благоволение либо что другое.
И он вложил меч в ножны.
— Идем! — позвал он Андрога. — Мы возвращаемся в лагерь. Если хочешь предать земле тело своего вожака, придется тебе справляться самому. Да поторопись, а не то, чего доброго, тревогу поднимут. Оружие его заберешь с собой!
Девушка поспешила домой через лес и не раз оглянулась через плечо, пока не скрылась за деревьями. А Турин, не говоря более ни слова, ушел своим путем. Андрог проводил его взглядом и нахмурился, словно размышляя над неразрешимой загадкой.
Вернувшись в лагерь, Турин заметил, что разбойники изрядно встревожены и беспокойны: слишком долго прожили они на одном месте, вблизи от охраняемых хуторов, и роптали они на Форвега.
— Он рискует за наш счет, — роптали они, — за утехи его платить, чего доброго, придется другим.
— Так выберите себе нового вожака! — объявил Турин, выходя вперед. — Форвег не может больше возглавлять вас; он мертв.
— А тебе откуда знать? — спросил Улрад. — Ты, никак, искал меду в том же улье? Что, Форвега пчелы закусали?
— Нет, — отозвался Турин. — Одного жала оказалось достаточно. Я убил его. Но я пощадил Андрога; он скоро вернется. — И он рассказал, как все было, порицая тех, кто творит подобное; а пока говорил он, вернулся Андрог с оружием Форвега.
