Евгения Лифантьева - Ролевик: Орк
В конце концов – а что я тут, в этом орочьем зажопинске, делаю? Ничего. Прозябаю в роли помощника местной лекарки. Мог бы с тем же результатом оставаться на Земле. Все равно толку от меня – ноль. А радостей – и того меньше. На Земле я мог хоть на ролевую игру съездить, развлечься, помечтать о каком-то ином, чудесном, мире. А тут одна радость – Жужука. И та уже слишком красноречиво вздыхает, на меня глядя. Неровен час – решит, что пора матушке во всем признаться. И что тогда? Бежать вместе с ней куда глаза глядят? Отыгрывать сюжет на тему борьбы великой и светлой любви против косных традиций? Ну, уж нет. Если бы была, эта самая великая и светлая… Лучше перестать морочить голову бедной тетке, не давать ей надежд…
В общем, в конце концов я решил, что пора мне сваливать из городка. Нет орка – нет проблем.
Только вот куда?
Я ворочался, не в силах заснуть. И думал, думал. Черт бы побрал эту человеческую привычку к рефлексии! Если ехать – то куда? В город? Вряд ли. Кому я там нужен? На службу меня, старика, вряд ли примут. Побираться да сказки рассказывать? Стать кем-то вроде дервиша? Вариант, конечно, но меня как-то не греет. Да и какое это отношение будет иметь к исцелению мира?
Значит, надо ехать туда, где, по моим ощущениям, больше всего внедрившихся в этот мир «микробов».
«Правильно мыслишь, – прогудело у меня в голове. – Хватит сиднем сидеть!»
Я чуть не свалился с топчана. Замер, прислушиваясь. Если этот голос прозвучал в реальности, то в городке должен начаться переполох. Громкость-то – как из мегафона на вокзальной площади! Нет, вроде все тихо. Обычные ночные звуки – закудахтала недовольная чем-токурица, скрипнула калитка, тявкнула в степи лисица… Значит, голос – это мои лично-персональные глюки.
«И вовсе не глюки, – опять зарокотало внутри меня. – Я, Мать Сыра Земля, с тобой, смертный, разговариваю. Кстати, если захочешь поболтать, можешь просто воззвать ко мне – я отвечу».
«С чего такая честь?» – удивился я.
«Ты знаешь заклинания Судьбы».
«Арогорн – судьба?»
В ответ раздались звуки, которые, наверно, слышать погибающие под камнепадом бедолаги за миг до того, как их накроет лавиной. Я даже не сразу понял, что это – смех:
«Арогорн – Игрок. Судьба к нему благосклонна. Да и ты с ней на короткой ноге».
Чем дальше, тем интереснее! Апа-Шер считает, что я – колдун. Мать Сыра Земля – что я знаюсь с какой-то Судьбой, причем дама эта, кажется, весьма крута…
«И что мне теперь со всем этим делать?» – жалобно подумал я.
«То, что ты и так собирался».
Более конкретным указанием на необходимость отправиться в путь был бы лишь физический пинок в задницу. Причем я знал, куда мне нужно, – к озеру Асан. Туда, где, по словам Апа-Шер, никого не осталось в живых. Ехать туда не хотелось. Но что еще делать?
В общем, через пару дней я был уже в дороге. На прощание Апа-Шер набила мне сумку готовыми лекарствами, женщины притащили пару тюков с продуктами и мех с водой, Жужука всплакнула… Самое странное для меня было то, что никто меня не спрашивал, куда и зачем я еду. Лишь Жужука, улучив минуту, шепнула на ухо:
«Мать говорит, что ты не вернешься. Но я тебя найду и открою тебе тайну».
Черт, и здесь тайны. Все знают больше меня, но никто не удосужится поговорить начистоту. Вот и с проводами. Видимо, старуха провела со своими подопечными воспитательную беседу. Откуда ей что– то известно? Ну, это понятно. Апа-Шер поклоняется Матери Сырой Земле. Если здешние боги так запросто болтают с совершенно чужими существами, то уж своей адептке Мать Сыра Земля могла сказать, что я отправляюсь не просто так на прогулку, а спасать ее, любимую, от невиданной опасности. А вот меня бы еще в известность заранее поставить…
И вот теперь я все же я ехал в направлении гор. Туда, куда я собрался, мне совершенно не хотелось, но другого выхода не было.
Маня, понимая мое настроение, не спешил. Трусил мелкой рысцой, всем своим видом показывая, что готов бежать так до бесконечности. Дорога то взбегала на холм, то спускалась в долину. То там, то тут можно было видеть стада овец или гарцующих на волках орков. Кое-где попадались выходы базальта и скальные останцы – причудливые камни, торчащие, словно клыки мертвого зверя – иссеченные ветрами, изгрызенные временем. Серебристый ковыль, бурые и серо-зеленые камни, белесое небо… И вязкая, тягучая, плотная тишина, которую нарушал лишь тихий шорох травы или редкие посвисты птиц в небе.
Только в степи по-настоящему чувствуешь, как ты мал в сравнении с огромным миром вокруг. Только степь дает ощущение вечности, на фоне которого ты – крохотная капля, песчинка в часах, сорвавшийся с ветки сухой листок. Нет разницы между сроком человеческой – или орочьей – жизни и теми мгновениями, за которые стекшая с колодезной бадейки капля падает на землю. И то и другое – конечно. Ты достал из колодца воду, перелил ее в мех, с сожалением взглянул на темное пятно в дорожной пыли – там, куда попала выплеснувшаяся из ведра вода. А жизнь разве дольше? Вот ты родился – а вот тебя уже хоронят, и с таким же мимолетным сожалением вспоминают: жил такой Мышкун, добрый старик, лечить умел…
Нет, мне обычно не свойственны мысли о вечном. Но одиночество в степи – это особое состояние. Тем более, что дорога в первые дни была безопасна, так что можно было забивать голову любоей ерундой. Ближайшие к городку земли принадлежали клану Гырбаша, так что тревожиться мне пока было рано. Только за «старым городом», как сказала Апа-Шер, начинаются земли Красных Псов. Но они – союзники, так что меня тоже никто не обидит. А вот дальше будут пустые земли. Возле озера сейчас никто не селится.
До «старого города» на границе с соседним кланом я добрался к вечеру третьего дня. Сразу даже и не понял, что эти руины были когда-то чьим-то обиталищем. Я уже привык к глиняным стенам и крышам из шкур. Здесь же исполинские гранитные блоки были составлены один на другой, словно какой-то младенец-гигант играл в кубики. Город походил на скопление останцов. Но правильные формы камней говорили о том, что они обработаны руками разумных существ. Время сгладило острые углы, стерло большую часть украшений на стенах. Но кое-что все-таки оказалось можно разобрать. В выемках и выступах на камне угадывались контуры цветов и листьев. И еще было похоже, что когда-то очень давно здесь произошло что-то, сравнимое со взрывом доброй сотни авиационных бомб. Гранитные осколки перегораживали улицы, кое-где превращаясь в настоящие баррикады. Часть домов рассыпалась щебнем, от большинства остались лишь фундаменты, но некоторые сохранились почти целиком.
Я спешился и, придерживая Маню за седло, заглянул в то, что принял за дверной проем. Конечно, ничего, кроме песка и обломков камня внутри не обнаружилось. Но мне по земной еще привычке вдруг захотелось переночевать под защитой стен.
