Вад Капустин - Орки плачут ночью
-Никому не верь, сестра. Все они обманщики!
-Севастьян не такой, как все, он совсем другой, – Дора стояла на своем.
-Вот у тебя и будет возможность это проверить, – Норр нашел, как ему показалось, блестящий выход из положения. – Пойми, я желаю тебе только добра. Давай договоримся. Сейчас, сегодня же ты вместе с Зефтом и Мариссой отправишься в Зиртан, вернешься в Академию. Там подумаешь, продолжишь учебу. А через три года, если ты еще будешь помнить этого парня, я разрешу ему на тебе жениться и не буду предлагать других женихов.
-Если он еще захочет жениться, – не удержалась Марисса, невольно снова сыграв на руку дядьке, взглянувшему на нее с искренней благодарностью. – Никакой мужчина не станет хранить верность три года! Даже тебе, хоть ты и дочь владыки, и симпатичная.
-Сева не такой, я докажу, – упрямо повторила Дора. Она не могла позволить сравнивать благородного Севастьяна с хвастуном и пронырой Зефтом.
-Вот и хорошо, вот и докажешь, заодно и свои чувства проверишь, – Норр довольно потер руки, не сомневаясь, что через три года дочь благополучно забудет случайное увлечение, да и мало ли может случиться за три года в Восточных горах? В крайнем случае, можно будет и самому что-нибудь устроить, и не обязательно что-то смертельное. Так, мелкие неприятности. И он решительно закончил неудобный разговор: – А я тебе клянусь, что сдержу слово. А теперь, девочки, собирайтесь в путь. Марисса, буди мужа, пусть досыпает в карете. А ты, Дора, собери вещи и предупреди Сабура. Он поедет вместе с тобой с отрядом охраны. Десяти воинов, я думаю, хватит. – Старому вояке Норр доверял как себе самому. – Ну, а без служанок пару дней вы вполне обойдетесь.
-Зачем так много охраны? – удивилась Дора. – И разве ты с нами не поедешь?
-Мне придется задержаться, – с сожалением объяснил отец. – Завтра вечером важное заседание Совета. Я обязательно должен быть. А охрана лишней не бывает. В Чанском ущелье, говорят, банда Расселя пошаливает. На вот, возьми это, – он протянул дочери массивный золотой перстень с черным камнем. – Если понадобится, сможешь со мной связаться. А в случае опасности, – голос его дрогнул, и гном, оглянувшись на Мариссу, понизил голос, – просто поверни резко камень вниз. Он идет туго, посильнее нажмешь здесь, слева. Вот так. Поняла? – он потрепал дочь по плечу и заторопился прочь, на ходу отдавая распоряжения охранникам и домочадцам.
Дора машинально надела переговорный перстень, в рассеянности позабыв расспросить отца, что случится, если повернуть камень. Пользоваться перстнем для сообщений было несложно – просто потереть ободок указательным пальцем: справа налево – и парный артефакт Норра теплел, давая знать отцу, что все в порядке, слева направо – и отцовское кольцо обжигало холодком, оповещая о неприятностях.. Не слишком достойная замена мобильнику, но лучшего в мире Кьяры пока не нашлось.
Девушка вздохнула, вспомнив о далекой Земле, и глубоко задумалась. Сборы в дорогу прошли мимо ее сознания. Она не заметила, как убежала Марисса, как двое охранников внесли в карету так и не проснувшегося Зефта, и телохранительница Рона, укутанная в свой обычный темный плащ с капюшоном, долго уговаривала обиженную невесту занять место рядом с храпящим мужем. Потом, наконец, воительница помогла устроиться в карете Дориане, и уселась рядом с ней на переднем сиденье, со снисходительной усмешкой глядя на сидящую напротив парочку.
Все мысли гномской принцессы занимало другое. Слова подруги заставили задуматься. Нет, она ни на секунду не усомнилась в своих чувствах, не подвергла сомнению честность Севастьяна, но ведь он же ни разу не признался, что любит ее. Дориана лихорадочно перебирала воспоминания. Да, полуорк поцеловал ее, но сказал всего лишь, что она ему нравится. И только тогда, когда Дора спросила его сама. Почему? И Дориана честно ответила на собственный вопрос. Да просто потому, что она некрасивая! Надо судить объективно. Рост сто пятьдесят четыре сантиметра при весе шестьдесят пять килограммов не украшает женщину!
Слегка покачивающаяся карета не мешала думать. Марисса, наконец, задремала, опустив голову на плечо мужа, Рона глядела в окно, следя за дорогой, и Дора погрузилась в раздумья. Потом пришли воспоминания детства. И первыми из них были попреки матери.
-Вот ведь несносный ребенок! Растяпа неуклюжая. Хоть что-то бы от меня взяла! За что мне такое наказание! – сетовала мать, пытаясь приодеть пятилетнюю кроху перед встречей с отцом. Гномскую внешность девочки, уже тогда коренастой и курносой, не могли исправить яркие банты и нарядные платьица.
Мать Доры трудно было назвать любящей. Ивановская ткачиха, она польстилась на богатого коротышку, а, забеременев, подкупленная крупной суммой, согласилась оставить ребенка. Однако теплых чувств к дочке не питала, и неказистая внешность девочки усугубляла досаду и раздражение. Но гном любил дочь и был щедр, и с этим приходилось считаться. В детстве, не обращая внимания на злые слова матери, Дора искренне считала себя красивой – ведь об этом ей говорил любимый папочка, называвший малышку при редких встречах своим солнышком, любимицей, умницей и красавицей.
Правду она узнала в школе, долго плакала, когда мальчишки начали дразниться «коротышкой», «шкафчиком» и «тумбочкой». Потом начала с ними драться, а в пятом и шестом классах даже какое-то время ходила в секцию боевых искусств, чтобы отомстить обидчикам, потом – чтобы улучшить фигуру – в кружок народных танцев, где для нее никогда не находилось партнеров, потом – висела на перекладине, подтягивалась – все бестолку.
Дора читала волшебные сказки, мечтая чудом стать красивой. Потом на смену мечтам пришли поиски практических решений. Она развивалась по-гномски быстро. В двенадцать лет, когда у Дорианы уже появилась грудь, а мальчишки перестали дразниться, а начали щипаться, она ухитрилась стащить из городской библиотеки дефицитный «Справочник по косметике», и с головой погрузилась в мир косметических чудес. Внимание сразу привлекла глава с названиями пластических операций. Не было сомнений, что отец не пожалеет денег, чтобы выполнить любую прихоть дочурки, а значит, в первую очередь, следовало понять, что же ей нужно исправить, самое главное. Указательный палец быстро скользил по оглавлению:
«Отопластика (пластика ушей)» – нет, это, пожалуй, не надо, уши у нее самые нормальные.
«Ринопластика (пластика носа)» – наверное, тоже не помешало бы, но пока не срочно.
«Абдоминопластика (пластика живота)» – но она ведь не толстая, и живота у нее нет, ее беда – гномские тяжелые кости, коренастая фигура, стремящаяся к совершенному квадрату!
