Игорь Федорцов - Черная нить горизонта
Злополучный день запомнился хорошо. Просто отлично. Как и сейчас светило солнце, чивкали воробьи. Воробьи чем-то напоминают желтых, но вкус имеют паршивый. Какой вкус?! Одни перья и блохи, которых они выводят, купаясь в пыли! Куцык успел обежать двор на три раза, шугнул крысу, посмевшую сунуться к собачьей кормушке за объедками, погонял залетных голубей, охочих до крошек, что не склевали цып-цып-цыпы. С Белобрюхом унеслись за дом, куда им посчастливилось утянуть огромную мосолыгу. Знал ли Вислоухий об их проделке? Об этом они не думали, урча, сгрызали хрящи с двух сторон. Ничем необычным злопамятный день из прочих не выделялся. Разве что задерживалась кормежка. Но ни он, ни Белобрюх особо тому не огорчились. Пока до них дойдет очередь, ничего и не останеться на их долю. Однако когда брякнула дверь, а ветер принес аромат варева, оба дружно рванулись во двор, бросив не податливую кость.
Курт вынес большую чашку и поставил. Показалось странным, человек держался неестественно радушно и стоял боком, но этому не придали значения. К еде как всегда первым сунулся Вислоухий. Таков порядок и никто его не смел нарушать. Человек отступил на полшага и с замахам ударил Вислоухого палкой по голове. Отвлеченный едой, пес не успел среагировать. Удар пришелся в череп. Вислоухий осел на брюхо, завалился на бок, задергал ногами. Курт быстро подтащил Вислоухого к сараю, накинул на задние лапы кожаные петли и подвесил. Это не была честная схватка. Человек чинил расправу. Куцык угадал опасность происходящего. Он кинулся на человека с самым яростным лаем, на какой была способна его неокрепшая глотка и заработал пинка.
− А ты недоносок. Следующим будешь!
Теряя сознание от боли, ничего из слов не понял. Недоносок это про него? А вот что такое следующим? Наверное, что-то очень плохое.
Курт ловкими движениями вскрыл горло Вислоухому. Пес, истекая кровью, задергался, забился. Сделав надрезы, с еще живого содрали шкуру. Выпотрошили в деревянную бадью. Тушу, теперь по другому Вислоухого не назвать, Курт нарубил на куски. Пересыпав солью и завернув в холст, унес прочь. Когда вернулся, принес клетку со зверьками. Куцык подумал крысы. Зачем они понадобились врагу? Их и так полно и в сарае, и под домом, и во дворе.
Щенок с гордостью вспомнил, как в первый раз изловил пусть не самую большую и не самую опытную, но, наверное, самую кусачую крысу и притащил её Вислоухому. Отец покосился на добычу, обнюхал, одобрительно рыкнул и позволил все съесть самому. Спинку, ребрышки, хвост. Кроме головы и кишок. Вислоухий был не плохим отцом. Даже трепал не так часто, как он того заслуживал. За шкодство или неповиновение. Но человек принес не крыс. Уши у зверьков длинные, хвосты отсутствовали вовсе. Но не называть же хвостами пушистые клочки шерсти сзади. А трусливы! На любой шум прижимались к дну ящика. Какой от них прок если ушастики, только и делали, что жрали морковку и капустные листья...
...За Вислоухим последовали Палая и её щенки. Куцык искренне жалел их. Особенно Белобрюха. Они вместе играли, боролись и гонялись по двору, лазили в сарай и под дом. Редко, когда человеческая сука была в настроение, им двоим выносила в миске вкуснейшие объедки. Эту трапезу у них не оспаривал даже Вислоухий, которому причитался первый кусок. Не задолго до того как человек принялся изводить собачью породу, они с Белобрюхом отыскали место, где можно, если хорошенько постараться и не жалеть ни сил ни лап, забраться по осыпи на стену. Оттуда, по жердям для чахлого винограда на сток воды, а уж потом на крышу. Именно так, не жалея сил и лап! По-другому не получиться. У них получилось!
Сверху открывался другой мир. Большой! Огромный! И пугающий. Они видели десятки крыш таких же на какую взобрались, видели других людей, видели странных животных похожих на собак, но не собак, тащивших какие-то странные тележки размером с полдома и в сравнении с которыми тележка врага так, ерунда. Видели тех же животных покорно катавших людей на своих широких спинах. Видели родню, здоровых псов. Одиночек и целые стаи. Неважно сколько их, пять или десять, Куцык всегда угадывал вожака. Вожак не тот, у кого выше холка или шире грудь. Вожак это характер! Видели они и воду, много воды! бежавшую прямо по земле!
Ах! если бы только увиденное будоражило их разыгравшееся воображение! Запахи! Сколько новых и неизвестных запахов донес ветер! От одних свербело в носу, чуяли тление и смрад. От других выделялась слюна, пахло мясом и кровью. Третьи хотелось нюхать и нюхать, упиваясь непонятной сладостью. Все это им открылось в одночасье. Мир предстал перед ними вовсю ширь и высь. И никаких лап не хватит его обойти и, наверное, жизни тоже!
Сделали они открытие и менее значимое. Совсем рядом, под боком, жили еще люди. Двое. Похожий на Курта, только старый. Куцык не знал, откуда взялось такое определение, но оно явно подходило для нового человека. И еще она. Напоминающая Делис. Было в них, старом и Напоминающей Делис, что-то родственное. А что, не высказать. Это надо чувствовать! Однако имелось и отличие. Существенное. Запах Напоминающей Делис говорил о чем-то несвежем. Порченном. Но стоит ли полагаться на один лишь запах?
После Палой, человек извел Пятнашку. Она принесла всего двух щенков. Тощая, мать Куцыка, исходя из опыта, отнеслась к скудности помета с пониманием. Пятнашка щенилась первый раз. Сука прибаливала, щенки появились крупные, все в Вислоухого. Человек извел и их. Потом пришла очередь остальных. Тогда щенок считал человека просто врагом и старался избегать. Но как избежать встречи, если двор мал? Куцык не раз подумывал отправиться в большой мир. Эх, если бы был жив Белобрюх! Наверное, им нашлось бы место, там, за границей разделяющей стены. И нашлось бы место среди здоровых сильных псин. Спасла бы тогда врага его палка?
Хуже часа в своей жизни Куцык не знал. Наверное, потому что жизнь его была по всем меркам коротка. Как его хвост. Даже гибель Вислоухого и остальных щенок воспринял с житейской стойкостью. С врагом держи ухо востро! Оплошал, пеняй на себя!
Сидя на крыльце, враг ел мясо. Вместо того чтобы есть его сырым и еще лучше теплым, Куцык помнил вкус своей первой добычи, враг портил еду огнем и вонючими травами из огорода, от которых хотелось чихать и слезились глаза.
Враг предложил мясо Куцыку.
− Будешь?
Брать из рук врага хоть крошку постыдно для пса. Но Куцык не был псом, а всего лишь щенком. К тому же голодным.
− На, возьми, − поманил враг.
Он потянулся за угощением. За запахом трав, скрывалась собачина.
От злости и ярости Куцык стремительно хватанул человека за руку. Укусил сильно. Клык пробил вену на запястье. Щенок победно зарычал и у него получилось! Он познал кровь врага! Он познал! Это было первое ощущение. Второе, заставило его челюсти судорожно сжаться еще сильней! Враг перестал быть врагом. Он стал ВРАГОМ!
