Роберт Говард - КОНАН. КРОВАВЫЙ ВЕНЕЦ
— Ах вот как они спустились вниз,— сказал Керим Шах.— Они, значит, не могут летать по воздуху. Пойдем за…
В эту минуту укушенный псом мужчина издал ужасный крик и, оскалив зубы, бросился на Керим Шаха. Из его рта лилась пена. Туранец проворно, словно кот, отскочил в сторону, а взбесившийся рухнул головой вниз в пропасть. Остальные воины в изумлении подбежали к краю пропасти. Мужчина не пошел вниз камнем, а медленно плыл сквозь розовую мглу, как человек, погружающийся в воду. Конечности его судорожно дергались, а пунцовое, искаженное конвульсиями лицо выражало скорее боль, чем бешенство. Наконец он упал на блестящее дно пропасти и остался недвижим.
— В расщелине подстерегает смерть,— пробормотал Керим Шах, отшатнувшись от розовой мглы, которая почти доставала ему до ног,— Что теперь, Конан?
— Идем дальше! — невесело ответил киммериец.— Аколиты — обычные люди: если мгла не убила их, значит, и нас не убьет.
Он подтянул пояс и невольно дотронулся до подарка Хемсы. Свел брови и грустно улыбнулся. Он совсем забыл о нем, и все же именно пояс трижды спасал его, подставляя другие жертвы.
Аколиты достигли противоположной стены и ползли по ней, как большие зеленые мухи. Конан взошел на платформу и стал осторожно спускаться. Розовая туча окутала ноги и поднималась выше по мере того, как он спускался по карнизу. Он ощущал ее вокруг себя, как густой туман во влажную ночь. Когда она уже доставала до шеи, он поколебался, потом с головой окунулся во мглу. В тот же миг стал задыхаться, неумолимая сила не давала ему вздохнуть, сдавив ребра в смертельном объятии. Конан в отчаянии подпрыгнул, борясь за жизнь.
Керим Шах наклонился, что-то говорил ему, но Конан не слышал и не обращал на него внимания. Он мысленно перебирал в памяти указания умирающего Хемсы. Попробовал нащупать золотую жилу и обнаружил, что, спускаясь, сошел с нее. Заметил ряд углублений для рук и ног в карнизе. Встав точно на жилу, начал спускаться вновь. Розовая мгла снова окутала его. Голова его тоже окунулась во мглу, но, стоя на золотой жиле, он по-прежнему мог дышать. Увидел вверху лица глядящих на него товарищей, слегка размытые в блестящем тумане. Жестом приказал им следовать за ним и быстро стал спускаться, не ожидая, пока они последуют его примеру.
Керим Шах вернул меч в ножны и пошел следом за киммерийцем, а иракзаи поспешили за ним, скорее опасаясь потерять предводителя и проводника, чем какого-то подвоха, который мог их ожидать в расщелине. Они спустились на дно пропасти и пошли по серебристой равнине, ступая по золотой полосе, как люди, идущие по проволоке над пропастью. Шли, словно по невидимому туннелю, наполненному воздухом. Со всех сторон их окружала смерть.
Тропинка, по которой скрылись аколиты, вела к карнизу по другую сторону расщелины и исчезала за его краем. Они двинулись туда, приготовившись к встрече с неизвестной опасностью, таящейся среди острых камней на краю обрыва. Их ждали там вооруженные ножами аколиты. Возможно, они достигли некой Гранины, преступить которую не могли. Может, стигийский пояс, опоясывающий Конана, лишил их заклятия силы. Или, осознавая, что за поражение будут наказаны смертью, они решили использовать последний шанс и с ножами в руках выскочили из-за скал.
Началась кровавая битва, оружием в которой было не искусство чернокнижников, а обычные клинки. Звенела сталь, со свистом опускались лезвия, рассекая плоть, мускулистые руки наносили могучие удары, лилась кровь, а по телам упавших топтались сражающиеся. Как выяснилось потом, только один из иракзаев истек кровью и умер, но аколиты полегли все до одного,— изрезанные, порубленные на куски, сброшенные в пропасть, они медленно опускались на сверкающее внизу серебристое дно. Победители, стерев с лица кровь, огляделись. Кроме Конана и Керим Шаха еще четверо иракзаев вышли из битвы невредимыми.
Они стояли меж скал, образовавших зубчатый край расщелины. Вьющаяся отсюда по невысокому склону тропка вела к широкой лестнице, сделанной из зеленых шестифутовых камней, напоминающих нефрит. Ступени выводили на широкую галерею из такого же полированного камня, а за ней — этаж за этажом — вздымался замок Черных Колдунов. Казалось, его вырубили из отвесной скалы ущелья. Архитектура замка поражала великолепием, хоть и была лишена украшений. Немногочисленные окна прикрыты ставнями. Нигде никаких признаков жизни, ни одного дружественного или враждебного существа.
Очень осторожно они пошли по тропе, понимая, что приближаются к змеиному логову. Иракзаи шагали точно в трансе, словно шли на верную смерть. Даже Керим Шах молчал. Только Конан, казалось, не осознавал, каким беспрецедентным нарушением традиций были их действия, какую огромную брешь они пробили в общепринятых взглядах.
Он взошел по блестящим ступеням и по широкой зеленой галерее подошел к обитой золотом двери из тикового дерева. Окинул внимательным взглядом верхние этажи вздымающейся перед ним огромной пирамиды замка, потянулся к медной ручке и с кривой усмешкой отдернул руку. Ручка была сделана в виде змеи, приготовившейся к броску.
Конан заподозрил, что металлический гад может ожить от прикосновения.
Одним ударом он отрубил ручку, и медный звон упавшей на камень змеи отнюдь не рассеял его подозрений. Концом кинжала он отбросил ее и вновь повернулся к двери. Вокруг царила полная тишина. Солнце блестело на горных вершинах, покрытых снегом. Высоко вверху кружил ястреб, черная точка в небесной сини. Кроме него единственными живыми существами были люди, стоящие перед обитой золотыми листами дверью,— маленькие фигурки на галерее из зеленого нефрита на склоне огромной горы Имш.
Холодный ветер, прилетевший с ледников, хлестнул, развевая обрывки их одежды. Кинжал Конана ударил в массивную дверь. Эхом откликнулись скалы на удар. Киммериец бил раз за разом, пробивая металлические листы и тиковое дерево. Через несколько минут он уже смог осторожно заглянуть внутрь. Увидел просторную комнату с голыми стенами из шлифованных камней и мозаичным каменным полом. Здесь были лишь столики из шлифованного эбенового дерева и каменный подиум. В противоположном углу он разглядел следующую дверь.
— Оставь охрану у дверей,— велел он.— Идем внутрь.
Керим Шах приказал одному из воинов стоять на страже, тот с луком наготове вернулся на середину галереи. Конан вошел в замок, за ним туранец и три иракзая.
Страж сплюнул, пробормотал что-то себе под нос и вздрогнул, услышав тихий издевательский смех. Подняв голову, увидел на втором этаже фигуру в черном, презрительно поглядывающую на него. Иракзай быстро натянул тетиву и выпустил стрелу, попав в обтянутую тогой грудь. Колдун, продолжая смеяться, вырвал стрелу из тела и небрежным жестом швырнул лучнику. Воин отпрыгнул, инстинктивно выставив руку. Его пальцы сомкнулись на возвращенной стреле. Иракзай пронзительно вскрикнул. Прямая стрела вдруг стала гибкой, словно размякла в руке. Он попробовал отшвырнуть ее, но поздно — холодные кольца обвились вокруг запястья, а наконечник впился в мускулистое плечо. Воин еще раз крикнул, лицо опухло и покраснело, а глаза приготовились вылезти из орбит. В страшных конвульсиях он растянулся на полу и замер.
