Генри Каттнер - Ярость
Маленькие злобные глазки оглядели Сэма.
— Входи, сынок, — пригласил он.
В комнате было грязно. Старик, кряхтя и чертыхаясь, попытался сесть в постели, но это ему не удалось, и он снова лег, глядя на Сэма часто-часто мигающими глазами.
— Налей мне выпить, — сказал он.
Сэм нашел на столе бутылку и откупорил ее. Инвалид выпил с жадностью. На обвисших щеках появился румянец.
— Женщина никогда не делает, как я велю, — пробормотал он. — Что тебе нужно?
Сэм удивленно рассматривал его. Чудовищное существо казалось таким же бессмертным, как и сами бессмертные. Но это был особый тип бессмертия, которого не пожелает ни один здравомыслящий человек. Сэм с уважением подумал, что старику должно быть уже более ста лет.
Он подошел и отнял у Слайдера бутылку.
— Сначала ответьте на мои вопросы.
— Дай сюда!
— Когда скажете то, что мне нужно.
Слайдер пошарил руками в грязной постели. В его руке появился игольчатый пистолет. Ствол нацелен на Сэма.
— Дай мне бутылку, сынок, — негромко повторил Слайдер. Сэм пожал плечами и отдал бутылку. Старик не потерял своей хватки.
— Слайдер, вы знаете, как давно мы с вами не виделись?
— Очень долго, сынок. Долго. Тридцать… Нет, почти сорок лет.
— Но… вы узнали меня. Я не изменился. Я не постарел. А вы даже не удивились. Вы, должно быть, что-то знаете обо мне, Слайдер. Где я был?
Утробный смех потряс громоздкое тело. Кровать заскрипела.
— Ты думаешь, ты реален? — спросил Слайдер. — Не будь дураком, я сплю. — Он протянул руку и коснулся разноцветного шара размером с мужской кулак. — Вот он, сынок. Зачем испытывать боль, когда есть Оранжевый Дьявол?
Сэм подошел поближе, разглядывая оранжевый порошок в шаре.
— Ана, — сказал он.
Слайдер посмотрел на него своими маленькими проницательными глазками. Наконец они несколько прояснились.
— Ты, должно быть, реален, — пробормотал он, — я удивлен. Сэм смотрел на оранжевый порошок. Он знал, что это такое.
Сильный наркотик, ослабляющий связи между объективным и субъективным, так что образы, созданные воображением, становились почти осязаемыми. Надежда, на мгновение появившаяся у Сэма, исчезла.
Нет, он ничего не сможет узнать у Слайдера.
— Что с тобой случилось, Сэм? — спросил Слайдер. — Ты давно должен быть мертв.
— Последнее мое воспоминание — сонный порошок, брошенный мне в лицо. Это было сорок лет назад. Но я не изменился.
— Сонный порошок не сохраняет молодость.
— А что сохраняет? Что это было, что могло меня сохранять вот так?
Старик снова зашелся в припадке смеха.
— Родись от правильных родителей — проживешь тысячу лет!
— Что? — неожиданно Сэм ощутил дрожь. До сих пор у него не было возможности подумать как следует. Он проснулся, он молод, в то время как он должен быть стар — следовательно, он бессмертен. Но как и… почему, он еще не успел подумать. Из какого-то подсознательного источника он черпал уверенность, что ему, подобно длинноногим и длинноруким бессмертным, принадлежат тысячелетия. Но до сих пор все бессмертные были стройны, высоки, красивы…
— Ты всегда был лыс? — неожиданно спросил Слайдер. В ответ на утвердительный кивок Сэма он продолжал: — Должно быть, детская болезнь. А может, и нет. Когда я тебя впервые увидел, у тебя было несколько маленьких шрамиков — здесь и здесь. Теперь вижу, они почти исчезли. Но Слайдер не дурак, сынок. Я слышал кое-какие разговоры когда-то и не связывал их с тобой. Была женщина — медик, она сделала операцию ребенку и в награду получила "плащ счастья".
— Что за операция?
— Главным образом железы. Это дает тебе что-то?
— Да, — сказал Сэм. Голос у него стал хриплым, горло пересохло, кровь толчками стучала в висках и в шее. Он сделал два шага вперед, подобрал пластиковый стул и ударил им о колено. Прочный пластик разрезал ему руки, оставив синяк на колене, и Сэму стало немного легче. Сэм осторожно поставил стул и посмотрел Слайдеру в лицо.
— Так вот оно что! — сказал он с едва сдерживаемой яростью. — Я родился в семье бессмертных. Я вырос бы таким, как они, если бы кто-то не пустил в ход медицину. Кто нанял ту женщину?
Мощный сейсмографический толчок потряс кровать старика.
— Откуда мне знать? — взревел Слайдер. — Дай мне выпить!
— Вы уже осушили целую бутылку, — возразил Сэм. — Ладно, бог с ними, с бессмертными. Я к вам по другому делу, Слайдер. Скажите, у вас сохранились старые связи? — Он показал ему ящик с кориумом. — Мне нужно две тысячи кредитов. Все, что сверху, — вам. Можете продать его так, чтобы не пошли лишние толки?
— Если это грабеж, то назови мне имя, чтобы я мог лучше сориентироваться.
— Док Маллард.
— Ладно, сынок, устрою, — усмехнулся Слайдер. — Включи визор.
— Я тороплюсь.
— Возвращайся через час.
— И еще одно. Вы один знаете мой возраст. — Сэм достал из кармана бороду и нацепил ее.
— Можешь не продолжать. Слайдер не подведет.
— До встречи. Сэм вышел.
Что, если в больнице ему придется назвать свое имя? Неужели в нем узнают деятеля колонии прежних лет? Рисунок его глазного дна, а может, и другие данные сохранились в архиве. Средний человек, увидев Сэма и заметив в нем что-то знакомое, может отнести это за счет случайного совпадения. Но в больнице он будет находиться под более тщательным наблюдением.
Слишком тщательным, чтобы попытаться сохранить внешность восьмидесятилетнего старика. Это ясно.
Неожиданно Сэму пришло в голову, что может существовать человек, очень похожий на него и в то же время соответствующий по возрасту. Это его собственный сын.
Правда, у него нет сыновей. Но он мог бы их иметь. Все знают, что приземистый плебей не может быть бессмертен. Так объясняется и его молодой вид. Он может сохранить свою драгоценную тайну и с минимальной маскировкой выдать себя за сына Сэма Рида.
Имя? Из глубины своего всепоглощающего чтения, занявшего в свое время годы, теперь казавшиеся ему часом, он извлек воспоминание о пророке Самуиле, старшего сына, которого звали Джоэль.
Хорошее имя. Ничем не хуже других. Итак, он Джоэль Рид.
Тридцать пять минут спустя он стоял в приемной больницы, окаменевший от удивления, способный только смотреть, в мозгу его шла напряженная работа. Неожиданность была слишком велика. Он мог лишь стоять, тупо повторяя:
— Что? Как вы сказали?
Молодой человек за столом нетерпеливо повторил:
— Мы выписали вас сегодня утром, как вылечившегося. Сэм открыл рот и снова закрыл. Ни звука не вырвалось оттуда. Молодой человек задумчиво рассматривал его.
