Андрэ Нортон - Черный Кровавый Триллиум
— Как? — Кадия отвела взгляд от Джегана, в последний раз, прощаясь, посмотрела на Цитадель.
Огни в крепости, факелы на стенах постепенно гасли. Но вдруг нечто привлекло внимание принцессы — вода за бортом была необычно теплой. Сколько Кадия помнила себя, никогда во время сухого сезона не случалось такой жары. Она глянула на воду, потом невольно осмотрела свою местами разорванную одежду. В прорехе на груди что-то тускло посвечивало. Она не поверила глазам, сунула руку за корсаж.
Медальон!
Кадия торопливо вытащила его. Казалось, маленькая звездочка зажглась на ее грязной ладошке. С талисмана не спеша срывались искры и уносились в темное, прикрытое белесой пленкой тумана небо. Словно необычная свеча горела на руке у Кадии... Девушка затаила дыхание — амулет ожил. Пробудилась чудесная сила. К сожалению, она не была подвластна ее юле, принцесса уже убедилась в этом. Стальной клинок в руке — куда более надежное оружие. Не так ли?
«Вспомни кудесника, советника Волтрика,— сказала она себе,— ему-то потусторонние силы действительно подчиняются. Разве его могущество не доказывает, что сила заклинаний — это не игрушка! Вспомни хотя бы свое собственное появление на свет — эту историю о чудесном посещении дворца Великой Волшебницей Виной, о ее таинственной помощи при родах, о драгоценных подарках, которые она вручила новорожденным».
Возможно, Кадия еще обретет чудесную силу. Когда совсем одряхлеет, когда морщинами покроется лицо, а спина согнется... Одним словом, когда превратится в настоящую ведьму. Кому тогда будет нужно ее колдовское искусство?
Джеган принялся грести резко, быстро, не производя при этом никакого шума. Плоскодонка двигалась в подернутой клочьями тумана ночи... Неожиданно Кадия едва слышно вскрикнула — светящееся облачко, горевшее над амулетом, сжалось в подобие стрелки компаса.
— Джеган, Джеган,— торопливо зашептала принцесса,— смотри, медальон указывает направление.
— Что? — Охотник, по-видимому, совсем устал, однако сил пересесть поближе к принцессе у него хватило.
Он заякорил лодку, выбросив в воду камень, обвязанный веревкой.
— Смотри, эта светящаяся стрелка указывает нам путь. Мы должны следовать в этом направлении, чтобы добраться до жилища Белой Дамы. Точно на север... Это просто замечательно! Ты ведь тоже там никогда не бывал, ведь правда? Никогда не охотился? Это же страна уйзгу, это же Золотые Топи.
— Не охотился,— подтвердил Джеган.
Потом он развязал упакованные братом мешки, вытащил оттуда туники, кожаные штаны, рубашки, сшитые из камышового волокна. Это были любимые наряды ниссомов. А также плащи с капюшонами, сшитыми из шкур федоков, которые легко можно было подогнать по фигуре; деревянные сандалии и прочные бахилы. В других мешках лежали пробковые сосуды. Джеган откупорил один из них, и удивительно приятный запах поплыл во влажном воздухе, мешаясь с затхлым духом болот.
— Попозже,— сказал Джеган,— мы займемся своей одеждой. Тебе придется постирать и починить ее, чтобы была смена. Пока же переоденься в чистое.
Девушка скинула рваный кожаный костюм и принялась щедро растирать тело жидкостью из протянутого ей охотником сосуда. Даже волосы смазала... Это был особый настой из лечебных трав — без него человеку, попавшему на болота, жизнь показалась бы пыткой. Насекомых-кровососов здесь было хоть отбавляй.
Джеган снял с пояса трубку диаметром не шире, чем у тростинки, приложил ее к губам и легонько дунул. Звук был тонок, тих, однообразен, однако окружающее их пространство тут же отозвалось.
Никакой переход по топям нельзя было совершать в предательской мертвой тишине, которая наступает сразу, как только чужак вторгается в их пределы. Живность на болотах должна успокоиться, зажужжать, запищать, затренькать, иначе путешественник или охотник станет видимым и слышимым на многие мили окрест. Стоило Джегану подуть в свою дудочку, и настороженное тревожное безмолвие тут же растаяло. Темнота, казалось, ожила... Даже робкий булгар, которого Кадии однажды довелось встретить на охоте, осмелел и поднялся к поверхности. Издали донеслось его громкое чмокание.
Беглецы не спеша, стараясь держаться поодаль от обжитого южного берега, поднимались вверх по Мутару. Особую бдительность и осторожность Джеган проявил, когда они достигли причалов, построенных возле главного рувендийского торжища, что располагалось у восточной оконечности скалы. Далее река отворачивала от осушенной, раскинувшейся на юге земли и вступала в Черные Топи. Этот глухой лесистый район, занимавший несколько сотен квадратных лиг, тянулся до самых развалин Тревисты. Здесь, в тени высоких воинов, всегда было сумрачно, солнечные лучи едва пробивались в глухие дебри, посему этот мрачный край и получил такое зловещее прозвище.
На этом участке главное русло великой реки дробилось на множество проток, рукавов, глубоких стариц. Течение здесь было едва заметно; сотни низких болотистых островков, грязевых затонов, обширных зарослей камыша преграждали путь воде, так что человеку, незнакомому с этой местностью, ничего не стоило заблудиться здесь даже днем. Когда же на Черные Топи опускался ночной мрак и окрестности затягивало туманом, эти края ничего, кроме ужаса, не вызывали. Между тем Джеган не испытывал никакого беспокойства — греб и греб без устали.
Кадия, съежившись, пристроилась на носу лодки, время от времени посасывала клубень адопа и, когда он совсем размягчался, не спеша раскусывала его. В припасенной братом охотника еде это было самое главное блюдо. Ничего, что во рту горчило,— для всех путешествующих оддлингов клубни адопа являлись основной частью походного рациона. Время близилось к полуночи, но спать не хотелось — долгожданное успокоение странно подействовало на принцессу. Ей живо припомнилось первое посещение Черных Топей.
Она отправилась сюда с Джеганом, которого буквально изводила настойчивыми просьбами взять ее с собой на охоту. Отец, Крейн III, неохотно согласился отпустить дочь на день... В путь они отправились ранним утром. Все, что ей тогда довелось увидеть, приводило Кадию в трепетный восторг. Странные растения, чудные животные, сумеречные влажные леса — все это было так непохоже на каменные глыбы Цитадели. Поездка запомнилась принцессе на всю жизнь, тот день изменил ее судьбу. Ночью, вернувшись в родной дом, она поклялась, что изучит болота до самых заповедных уголков. Запах дикой жизни, манящая свобода джунглей, залитые водой пространства безмерно притягивали ее...
В местах, куда они направлялись этой ночью, бывать ей еще не доводилось. В той стороне лежала страна дружественно настроенных к рувендианам ниссомов, пугливых уйзгу, а еще дальше начинались владения отвратительных скритеков.
