С. Алесько - Злато-серебро
— Что просто? По-моему, все сложно и запутано. Ладно, не говори, если не хочешь, — парень махнул рукой.
— Я не могу. Я обещала, — Иви умоляюще взглянула на Кайта.
— Так ты что-то знаешь про него? — не сдержался Крестэль.
Иволга снова сжалась в комочек и замотала головой. Кайт устыдился и уже начал прикидывать, как бы успокоить девчушку, чтобы не напугать еще сильнее, но тут хлопнула входная дверь. Послышалось привычное переругивание чародея и невидимого хранителя.
— Как же мне надоели их сколки! — проворчал Крестэль, вставая из-за стола. — Я пойду. Не хочу с мраковым сыном препираться. Теперь еще хранитель будет полночи на него жаловаться. Надо бы запретить ему болтать без нужды. Поищу-ка в прадедовых записях нужные слова. Без них бесплотный страж молчать отказывается, мрак ему в глотку!
После этого разговора Иви перестала стесняться и опасаться Кайта. Его улыбки и шутки больше не казались угрозой, признаком вполне определенных намерений. Девушка будто увидела великана в новом свете. Оказалось, благородные вовсе не стремятся утвердить свое превосходство, топча низших. Они (хотя бы некоторые) проявляют его по-другому, стараясь помочь слабому, взять под свою защиту. Наверное, это и есть настоящее благородство, которое подтверждается чистотой души и намерений, а вовсе не длинной чередой родовитых предков.
Кайт, не обращая внимания на бурчание и хмурые взгляды чародея, частенько болтал с девушкой о всяких пустяках, а иной раз дарил какие-нибудь приятные мелочи вроде ленты в косу, фигурного пряника или грозди винограда. Заметил, что Иволга любит цветы, пестует какой-то маленький росток в горшке на кухонном подоконнике, через несколько дней притащил на чердак пару деревянных ящиков с землей и позвал Иви.
— Вот, можешь выращивать тут, что хочешь.
— Спасибо! — просияла девушка.
Немалая часть одного из скатов крыши была по прихоти кого-то из Боровиков застеклена, и просторный чердак купеческого дома оказался светлым, светлее большинства комнат. Серп, не преминувший сунуть туда нос в один из первых дней, не скрывал радости.
— Отличное место! Будет, где спокойно поклониться Госпоже Луне. — О том, что отсюда легче легкого ступить на лунный луг, он предпочел ненавистного Крестэля не оповещать.
— Я предоставил тебе комнату, а не весь дом, — Кайт с видимым удовольствием подрубил на корню надежды чародея.
Серп не стал противоречить. Пускай благородный запирает чердак хоть на десять замков, стоит Госпоже Луне протянуть лучик сквозь скважину или в щель под дверью, и ночной чародей сумеет им воспользоваться.
Иви, получив разрешение приходить на чердак, тут же вспомнила о Серпе.
— Кайт… — начала, смущаясь. — Если ты открыл чердак, можно и Серпу сюда приходить?
— Да он и так сюда залезать ухитряется! Каждую лунную ночь над головой шаги слышу, — хозяин дома занимал комнату на втором этаже, постояльцы — на первом. — Не пойму я, чего ты так о нем печешься? Он-то с тобой слова лишнего не скажет. Еще и блаженной через раз обзывает.
— Я уже говорила, что Серп мне никогда ничего плохого не делал, — твердо заявила девушка, позабыв о смущении. — И ни к чему не принуждал.
«Может, еще и жениться обещал?» — с привычным раздражением, сопровождавшим все мысли о чародее, подумал Кайт, а вслух сказал:
— Ладно-ладно, не мое дело.
О чем бы там Кайт ни догадывался, Серп старался скрывать свои отношения с девушкой. Отчасти Иволга его понимала: чародей опасается, что кто-нибудь прознает о его источнике силы и получит тем самым определенную власть, сможет пригрозить отнять. С другой стороны, то, что они каждую ночь бывают вместе, ни о чем не говорит. Мало ли служанок согревает постель своим хозяевам? Тем не менее, Серп настоял, чтобы они ночевали в разных комнатах, правда, расположенных по соседству. Мужчина приходил к девушке вечером или ночью, проводил в зависимости от желания и потребностей иногда совсем немного времени, иногда несколько часов, но после всегда уходил к себе.
— У тебя кровать узковата для двоих, — пояснил в первый раз. — К тому же я допоздна читаю, свет будет тебе мешать.
Иви удивилась про себя, что он вообще стал что-то объяснять. Впрочем, в постели Серп по-прежнему оставался нежным и заботливым, и это не могло не трогать девушку. Она понимала причину: силу чародей черпает не просто из близости, наслаждение женщины является непременным условием. Если бы он хоть немного ночной теплоты сохранял днем… А то лишь холодные, порой едва ли не презрительные слова. Вот у Кайта гораздо больше оснований презирать ее, а он, наоборот, относится душевно, по-доброму.
Чем больше проходило времени, тем проще Иволге становилось общаться с Крестэлем. Он много рассказывал ей и о родной Пироле, которую служанка из захолустного городишки почти не знала, и о Мелге, и о соседних странах. В доме Боровика была неплохая библиотека, читать девушка не умела, но с интересом разглядывала картинки в книгах и с удовольствием слушала Кайта, когда он читал вслух. Ей очень хотелось самой освоить грамоту, но попросить научить ее она стеснялась.
В просторной гостиной на стенах висело несколько картин. Кайт, как-то заметив, что Иволга разглядывает портрет красивой молодой женщины, сероглазой, с пышными русыми волосами, сказал:
— Это и есть моя бабка, дочь купца Боровика. Не уверен, правда, что она была такой красавицей, — поймал удивленный взгляд Иви и пояснил: — Рисовал-то мой дед. А он был по уши влюблен.
— Твой дед? Но он же из благородных…
— Ну да. Помимо меча владел и кистью. И жену нашел себе по сердцу, а не по породе. Отца мазня, как он выражается, никогда не привлекала. А я вот иногда балуюсь, — немного смущенно развел руками. — В Мелгу подался, чтобы дедовы работы посмотреть, да самому спокойно порисовать. Только мраковы разбойники все мои пожитки подчистую прихватили. И краски с кистями. Зачем они им? Теперь когда еще на новые заработаю.
— Может быть, здесь остались краски и кисти твоего деда? — Иви было страшно интересно посмотреть, как рисуют картины.
— Нет, я уже проверял. Это ведь не его дом. Если что-то и было, Боровик все выкинул, когда единственная дочь в Пиролу сбежала. Хорошо, картины оставил. Смешно, но браком моих деда и бабки были недовольны обе семьи. Не все стремятся породниться с благородными, как, кажется, считает твой вечно-в-тучах Полумесяц.
* * *Вермей не мог нарадовался на нового помощника. Чародей оказался парнем толковым, ремесло знал, даром пользовался умело, охотно и только по делу. Мрачноват, конечно, надменность нет-нет да и проскользнет, но тут его судить трудно. Кому ж из одаренных охота щеголять в ошейнике да терпеть испуганно-брезгливые взгляды черни?
