Криптонов Василий - По ту сторону Алой Реки
Атсама рассмеялась, Эрлота затрясло от ярости. Как она смеет потешаться, когда он ведет столь виртуозную игру!
— Ты так и не запомнил человеческих сроков, Эрлот? — сказала Атсама. — Сто лет! Пятьдесят — в лучшем случае. Может, шестьдесят. Считая со старостью, а кровь стариков, сам знаешь, никуда не годится.
— Что ж, если тебе хочется обсудить это… — не скрывая раздражения, начал Эрлот.
— О, нет, нет! — взмахнула руками миледи. — Давай обсудим другое. Что мы можем для тебя сделать, чтобы король остался доволен докладом? Хочешь поучаствовать в следующий раз? Поверь, нет ничего увлекательнее! Мы можем взять побольше жертв, чтобы добавить игре огоньку.
Мысль о том, чтобы еще разок вонзить клыки в тело человека, дать им, наконец, выполнить данное природой предназначение, заставила Эрлота непроизвольно вдохнуть. Ночь полнилась ароматами, самым сильным и приятным из которых был, к ярости Эрлота, аромат владелицы этих земель.
— Я не играю в игры, — покачал головой Эрлот, пряча взгляд. — Меня интересует только то, что годится в пищу. Люди и их кровь. Поговорим об этом? Есть некоторые соображения.
Но миледи заметила его замешательство. Она оглянулась на сообщников, шагнула вперед и, понизив голос, заговорила:
— Брось, Эрлот. Хватит играть в послушную собачку. Как насчет встретиться в более приятной обстановке? Мы можем запустить наши сердца, выпить по бокалу вина, а потом… Ну, вспомним, каково это — быть людьми.
— Ночь перед казнью? — улыбнулся Эрлот. — Что ж, вряд ли я смогу тебе в этом отказать.
Миледи отстранилась. В глазах мелькнуло что-то крайне опасное, что очень понравилось Эрлоту. Атсама злилась и боялась, теперь все стало на свои места.
— Король пообещал мне тридцать производителей из твоих деревень, — заговорил Эрлот громче. — Я почти выполнил работу, так что могу и успокоиться. Эти тридцать — уже мои. Если ты хочешь меня заинтересовать, то давай начнем с шестидесяти.
— Сколько? — Миледи отшатнулась. — Да ты сошел с ума! Эрлот, ты соображаешь, что это такое — вырвать из деревни шестьдесят лучших? Ты понятия не имеешь! Если их столько и наберется, то деревне придет конец!
— Можно подумать, у тебя одна деревня, — пожал плечами Эрлот. — Переживут.
Атсама выглядела как ребенок, у которого взрослый отбирает куклу.
— Ты же понятия не имеешь, каково это — управлять деревней, — прошипела Атсама. — И уж, само собой, не знаешь, как важны производители.
— Вот и займусь на досуге. — Эрлот похлопал ее по плечу. — Идем к тебе? Хочу посмотреть записи и выбрать тех, что мне понравятся.
— Эрлот! — Она сбросила его руку с плеча. — Давай сойдемся на тридцати — это разумное требование.
— Но их я получу, не преступая королевской воли.
— Вдобавок могу дать кровь. У меня есть запасы. Кроме того, мое предложение остается в силе.
— Первое или второе?
— Оба.
Они смотрели друг другу в глаза. Атсама — с надеждой, Эрлот — с насмешкой.
— Хорошо, — сказал он. — Твое предложение номер два — по первому моему требованию. Один ящик крови — сейчас. И пятьдесят производителей.
— Эрлот! — взвыла миледи.
— Я не настаиваю, чтобы ты одна выделила всех. Вас тут пятеро. Всего по десять с каждого. Мое последнее слово.
Заговорил Мэросил — высокий юноша с приглаженными волосами:
— С чего бы нам идти на такие жертвы? Я так понимаю, король говорил только о ней. — Кивнул в сторону миледи.
Атсама метнула на него гневный взгляд.
— Хочешь соскочить так просто, Мэросил? Попробуй. Я отдам пятьдесят производителей и уйду к этому стервятнику в служанки, если потребуется, но до короля дойдет то, что вы самовольно устроили охоту на моих землях.
— Это мы устроим, — с улыбкой кивнул Эрлот.
Мэросил переглянулся с остальными. Четверо вампиров один за другим склонили головы.
— Проклятый закон, — поморщилась Атсама. — Что плохого в том, чтобы немного поиграть перед ужином?
— Ничего, — развел руками Эрлот. — Но у короля свои требования. Мы усадили его на престол, зная, как он смотрит на жизнь.
— Ну да, мы усадили, — задумчиво произнесла миледи.
— Что ж теперь жаловаться, да?
Они снова обменялись взглядами. Эрлот ликовал. Посеянные им семена стремительно прорастали. И, хотя эйфория от крови постепенно сходила на нет, мысль эта не пугала. Лорд Эрлот принял решение.
— Пошли к тебе, — сказал он. — Нам есть о чем поговорить. А вы, парни, — обратился к лордам, — подходите тоже. Со своими списками. Хорошо бы успеть до рассвета, иначе мне придется содержать крайне строптивую служанку.
Мэросил исчез, обратившись облаком тумана, которое тут же понеслось к югу. Остальные рассыпались стаями крыс, летучих мышей и волков. Лорд Эрлот, взяв под руку Атсаму, пошел к ее замку, не меняя обличия. Кое-что, самое важное, они могли обсудить по дороге.
* * *На берегу играли в костер — традиционная, хотя и опасная, осуждаемая старшими игра. Возле реки (обязательно возле реки — если дело зайдет слишком далеко, будет, куда откатиться) раскладывали большой костер. Девушка, желающая найти счастье, становилась на плоский камень в центре костра, и тот, кто ее оттуда вытащит, считался суженым. Нередко случалось, что какую-нибудь дурнушку или скверную характером девицу никто спасать не собирался. По древней традиции она должна была мужественно гореть до конца или пока все же не найдется кто-нибудь, в ком жалость возьмет верх над разумом. На деле ни одна девушка до такого не доводила. Прыгнув в костер и окинув взглядом собравшихся, она тут же с матерщиной вылетала обратно под всеобщий хохот, спасая себя тем самым как от позора, так и от смерти. Сами по себе случаи «спасения» были редки, и происходили все больше по сговору.
Санат сидел на пригорке неподалеку, наблюдая за действом. Он не знал, плакать или смеяться. В деревне, где он родился, такого обычая не водилось, но даже беглого знакомства с историческими хрониками хватало, чтобы понять, откуда он пошел. После Второй Великой Войны, в ходе которой войска императора Киверри, в нарушение всех существующих уложений, прошлись огнем и мечом по деревням, проблема крови стала нешуточной. Впервые число оставшихся людей стало сопоставимо с количеством вампиров.
Ко всеобщему счастью тогда к власти пришел король Эмарис. Он остановил вампиров, которые в панике похищали и убивали людей, приближая собственную кончину. Эмарис запретил убийство, заменил процедурой донации. Это стоило гражданской войны, которая, правда, почти не затронула людей. По результатам между выжившими вампирами разделили выживших людей и заложили основы нынешних деревень. Оставался лишь один вопрос: как убедить людей, которые, оказавшись не то что между двух, но между сотен огней, лишились всякой надежды, продолжать жить? Люди ничего не боялись. Грабили и убивали, подобно вампирам. Предавали смерти детей, не желая им жизни в жестоком мире. Тогда-то король Эмарис и проявил в очередной раз свою мудрость.
