Тамара Воронина - Перемещенное лицо. Триада
Подняв наконец голову, Дан увидел улыбку вампира. Гай взял его за локоть и повлек по коридору, образовавшемуся в толпе перед этой улыбкой. А у Дана путались не только пальцы, но и ноги, дрожало все внутри и застилало глаза. Идти было больно. Оказавшись наконец в тени какого-то дома, Гай тихо сказал:
– Ну все. Приведи себя в порядок. Заправь рубашку, ремень затяни. Давай, Дан.
Дана затрясло и снаружи. Гай поднял руку, но давать ему по морде для снятия истерики не стал, просто прижал очень холодную ладонь к щеке и вразумительно повторил:
– Нам лучше убраться во внешний город. Тебе помочь?
Кое-как Дан запихал рубашку в штаны, одернул куртку и поправил ремень. Гай повел его, стараясь держаться тени, но как мало было света во внешнем городе, так много было его во внутреннем. Фонари были развешаны по столбам, стенам, кованым заборам и даже деревьям. Народу на улицах было больше, чем во внешнем городе днем. На них обращали внимание, даже пальцами тыкали. Ну да, даже Гай был здесь инородным телом. Здесь порхали тропические бабочки и плавали экзотические рыбки. И все сверкали и сияли так, что Дану хотелось зажмуриться.
А за воротами стало хорошо. Сумрачно. И свидетелей позора не было. И никто внимания не обращал на странную пару.
Гай крепко встряхнул его за плечи. Лучше бы он не подставлял свой живот под катану благородного, и все на свете проблемы были бы решены.
– Тебя ударить? – спросил Гай. – Или все же сам в себя придешь?
– Я…
Получилось заикающееся «йа-а». Когда-то в раннем детстве воспитательница в детском саду поддала расшалившемуся Данилке по попе, совсем не больно, но он был так поражен, что поделился с мамой, а его тишайшая мама устроила воспитательнице жуткий скандал. Это был первый и последний раз в жизни Дана, когда он получал ниже спины. И надо было прожить тридцать лет, чтобы его, как отец-алкаш нашкодившего пацана…
Гай оглянулся по сторонам и коротко сунул кулаком ему в солнечное сплетение. Мир помутнел окончательно, а потом посветлел-таки, насколько это было возможно при наличии двух фонарей на полкилометра улицы.
– Как же так можно? – жалко проблеял Дан. – Вот так просто…
Невесомая рука Гая легла ему на плечо.
– Вот так и можно. Во внутреннем городе закон один – каприз герцогини. Точно так же могли выпороть и любого благородного или благородную.
– А т-тебя?
– И меня. По тому же месту. Мне бы не было больно, но стыд и унижение – те же.
– А когда наказывают вампира…
– Нет, бьют по спине или по груди. Здесь, Дан, действует закон. Нормальный и понятный закон. За дерзость могут сунуть кулаком в зубы, но выпорют только по решению суда и за дело.
– Я ведь…
– Да, ты ничего особенного не сказал, не был груб и во внешнем городе тебе никто бы ничего не сделал. Теперь ты понимаешь, что встреч с благородными лучше избегать, а если не вышло, то засунуть гордость подальше и бить поклоны. Пойдем ко мне. Не спорь. Хочешь неделю обедать стоя? Боюсь, в трактире тебя не поймут.
Он потащил упирающегося Дана за собой, и стало понятно, почему стражники семенили за драконом. Дана тоже влекла ровная и неудержимая сила, и приходилось переставлять подгибающиеся ноги, иначе Гай бы пер его волоком, не выпуская плеча – не самого удобного места, чтоб тащить за него.
– Я тебя одного не оставлю, – внезапно произнес Гай. – Не надейся даже. Конечно, кинжалом по горлу – легкий выход, но должен ли мужчина искать легких путей?
– Я не думал…
– Думал, думал, – прервал его Гай, – только еще не понял, что думаешь. Кому, как не вампиру, видеть тень смерти на лице человека? Дан, я понимаю, за несколько дней случилось больше значимых событий, чем за всю твою предыдущую жизнь. Ты себя спроси, можешь ли ты выдержать или готов сдаться. Есть у тебя характер или ты такой же никчемный, как все прочие пришельцы. Готов ли ты принять трудности этого мира. Если готов, то я помогу тебе. Если не готов, то тоже… помогу. И больно тебе не будет, и страшно тоже. Нет, ты неправильно понял. Я не выпью тебя, помогу легко умереть. Не сейчас. Завтра. Должно пройти время. Никогда ничего не предпринимай по первому порыву.
Дана опять затрясло, как истеричную девушку, он даже вдохнуть глубоко не мог, зубы часто стучали, а сердце их даже перегоняло. Гай чуть не пинками гнал его по улицам, силой втаскивал в дом, силой раздевал догола и швырял носом вниз на диван. Без какого-либо напряжения. Чем-то щипучим он тщательно протер битое место, потом накрыл горячим компрессом, и Дану стало легче оттого, что никто больше не любуется его задом. И так уже многие полюбовались. Он вспомнил «истребителей», их стремительно распухающие ягодицы и свое удивление, смешанное с жалостью и омерзением. А сам попал еще хуже, потому что там были не равнодушные стражники, дознаватели и судьи, но развлекающиеся дамы и кавалеры. Дамы. Его выдрали по голой заднице на глазах хихикающих женщин. Все равно что поимели публично.
Чтобы не завыть, он вцепился зубами в руку. Кровь на вкус была большой гадостью. И как Гай это пьет?
– Решил заделаться вампиром? – сыронизировал Гай. – Я принес тебе водку, может, больше годится для такого случая. Хоть всю выпей. Только не поможет.
Дан хотел было сесть, но Гай удержал, поплотнее прижал компресс, и желание садиться испарилось. Пить водку лежа на животе было неудобно, но Дан все равно глотал, чтобы хоть немного заглушить боль унижения.
* * *
Выпил он, должно быть, «хоть всю», потому что очень смутно помнил, как пьяно доказывал что-то Гаю и отмахивался от попыток уложить его поспать, а потом вырубился, провалился в яму сна, страшного отсутствием признаков жизни: в нем не было ничего, даже кошмаров, одна сырая и тяжелая мгла. Болела голова. Болела душа. Болела задница.
Один шок выбил другой. Дан больше не страдал по поводу чужой свернутой шеи. Свои ягодицы и своя ущемленная, почти убитая гордость оказались для его эгоцентризма много важнее. Видеть не хотелось никого и ничего, но лежать носом в угол между спинкой дивана и сиденьем было чревато неприятными последствиями в виде лужи под собой. Гая не было. Сортир в его доме имелся – в коридоре, через две двери – еще коридорчик, в конце которого и располагалось помещеньице с наглухо вделанным в пол ящиком с овальной дырой под тяжелой крышкой. Где-то внизу была выгребная яма; хотя местная ассенизационная команда и чистила ее с регулярностью, зависящей только от платежей, запашок при поднятии крышки распространялся соответственный. Продукты жизнедеятельности вампиров воняли так же, как и у солдат, но тамошний сортир на десять очков без намека на перегородки очищался существенно реже. Зато общение шло – как в дорогом клубе.
![Айзек Азимов - Основание [Академия]](/uploads/posts/books/116819/116819.jpg)
![Айзек Азимов - Основание и Империя [Академия и Империя]](/uploads/posts/books/116810/116810.jpg)