Кэтрин Куртц - Адепт
Вокруг него, постепенно поглотив все остальные цвета, разгорелся мягкий синий свет. Он попытался сконцентрировать взгляд и обнаружил, что глаза его закрыты. Он открыл их и уставился в знакомое уже нарисованное звездное небо. Он снова лежал в своей комнате в Стратмурне.
Озадаченный Перегрин в смятении сел в постели, вспоминая только что виденный сон И тут же какой-то внутренний импульс мягко, но решительно заставил его изложить все это на бумаге. Тут же, на столике у изголовья, нашлись ручка с блокнотом. Он включил лампу и принялся записывать подробности своего сна.
Когда он закончил, было уже больше восьми. Вспомнив, что хозяин дома имеет привычку вставать рано, он поспешно завершил свой туалет и с блокнотом под мышкой спустился к завтраку. Слегка запыхавшись, он появился в утренней гостиной. Адам наливал себе чай, с газетой у локтя. Судя по виду из окон эркера, день обещал быть туманным.
— С добрым утром, — выпалил Перегрин, одарив хозяина немного сконфуженной улыбкой. — Надеюсь, я не совсем уж осрамился, опоздав на завтрак?
— Ни в коем случае, — рассмеялся Адам, отодвигая газету. — Я и сам только сел. Присаживайтесь. — Он внимательно посмотрел на него. — Что-нибудь забыли?
— Нет, ничего. — Перегрин с готовностью уселся напротив Адама. — Мне приснился совершенно необычный сон. Ничего, если мы поговорим о нем?
— Разумеется, — ответил Адам. — Вы записали?
Перегрин кивнул, выложил блокнот на стол и подвинул его к Адаму.
— Вот — все, что я запомнил. Только вам не обязательно читать все это прямо сейчас, — вдруг усовестился он. — Лучше сначала позавтракать.
Адам взял блокнот и с улыбкой взвесил его в руке.
— Мне кажется, я справлюсь и с тем, и с другим, — весело ответил он. — И потом, мне кажется, с этим завтрак будет куда интереснее, чем с газетой. Кстати, не забудьте поесть сами…
Перегрин принялся за тосты с чаем, а Адам тем временем прочитал и снова перечитал исписанные убористым почерком страницы. Наконец он опустил блокнот. Перегрин тут же оторвался от своей тарелки, словно разом потерял аппетит.
— Ну? — беспокойно спросил он. — Что вы об этом думаете?
— Ответ азбучный, — улыбнулся Адам. — Что вы думаете об этом сами?
Перегрин поморщился.
— Так и боялся, что вы это скажете. — Он помолчал, размышляя, потом решился. — Исходя из того, что вы говорили вчера на лекции, полагаю, все это имеет отношение к истории и тем резонансам, которые она генерирует. Только я не понимаю, при чем здесь вся эта галерея автопортретов?
Он искоса посмотрел на Адама, словно приглашая его объясниться. Адам бросил на него пронзительный взгляд из-под бровей и осторожно положил блокнот на стол между ними.
— Не думаю, что вам нужна моя помощь, чтобы извлечь смысл. Верно?
Перегрин прикусил губу, подбирая слова.
— Нет. Нет, пожалуй, не нужна. Но… — Он раздраженно тряхнул головой. — Адам, — выпалил он. — Меня растили убежденным пресвитерианцем. Мне как-то сложно соотнести намеки на реинкарнацию с христианством.
— Однако христианство объединяет множество интерпретаций одной и той же исходной истории, — возразил Адам. — Иначе у нас не было бы стольких разновидностей христианства, каждая из которых убеждена в том, что ее способ общения с Господом — лучший.
— Значит, вы считаете эти два понятия совместимыми? — не без сомнения спросил Перегрин.
Адам пожал плечами:
— Это уже вам решать. По моему мнению — говорю это как убежденный христианин; всего неделю назад я обедал со своим епископом — христианство вполне способно включить в себя куда больше универсальных истин, чем принято разнообразными конфессиями.
Это наблюдение застало Перегрина несколько врасплох, некоторое время он молчал.
— Но это безумие, — медленно сказал он наконец. — Вы психиатр, и вы же говорите мне, что мои видения на деле не видения, а истинная правда.
— Я этого не говорил, — возразил Адам. — Но если вам от этого спокойнее, считайте, что иллюзия резонансов нашего прошлого — наших прошлых жизней, если хотите, — является удобной метафорой для использования некоего седьмого чувства, адекватного объяснения которого на сегодня нет. Другими словами, если это действует, грех этим не пользоваться.
С минуту Перегрин с выпученными глазами молча смотрел на него, переваривая услышанное. Потом он медленно кивнул.
— Мне кажется, я начинаю понимать, — пробормотал он. — Во всем этом даже есть какой-то смысл.
— Интуитивный смысл? — с улыбкой спросил его Адам.
— Возможно. Но в одном вы правы подлинная это реальность или только кажущаяся, то, что я нахожу хоть какие-то объяснения происходящего со мной, — уже лучше, чем ничего. — Он побарабанил пальцами полежавшему на столе между ними блокноту и снова поднял взгляд — Ладно. За недостатком других теории давайте допустим, что до этой жизни я прожил несколько других. Но если то же самое верно и в отношении вас, — продолжал он все тем же рассудительным тоном, — значит, то, что я видел позавчера вечером, что я пытался зарисовать, было… резонансами вашего прошлого? — Он поднял взгляд на Адама, ожидая ответа.
— Немного упрощенно, — улыбнувшись, согласился Адам, — но в целом верно.
Перегрин подумал еще немного.
— А вы сами видели тени моих прошлых жизней? — спросил он.
— Непосредственно — нет, если вы это имели в виду.
— Почему?
— Во-первых, — ответил Адам, — подозреваю, потому, что научился ограничивать свое видение во времени, равно как и расширять его. Во-вторых, мои основные способности лежат в другой области.
Прежде чем Перегрин успел потребовать более подробных объяснении, Адам расправил плечи и отставил в сторону чашку с блюдцем.
— Кстати, вы не наездник?
Эта внезапная смена темы застала Перегрина врасплох.
— Прошу прощения?
— Вы ездите верхом?
— Когда учился в школе, вроде неплохо ездил, — ответил Перегрин — А что?
— Я не помню, говорил ли я вам об этом, — сказал Адам — Мои работники на прошлой неделе наконец-то начали расчищать башню Темпльмора. Сегодня днем приезжает один парень, археолог из Охраны Памятников. Прежде чем дать обследовать развалины ему, мне хотелось бы посмотреть самому, насколько продвинулась работа. Я собирался туда верхом после завтрака, и мне показалось, что вам тоже может быть интересно посмотреть, может, даже порисовать. Думаю, вам как раз подойдут сапоги и галифе моего племянника — он примерно одного с вами роста. Если вам интересно, конечно.
Перегрин смотрел на Адама взглядом, в котором любопытство смешалось с подозрительностью.
— Это что, тоже эксперимент? — поинтересовался он.
