Дэвид Геммел - Нездешний
— Им пришлось много выстрадать, — пояснил Дардалион, — но скоро они освоятся. Есть у вас еда?
— Какое невнимание с моей стороны. Пойдемте.
Он отвел их в замок, где повар готовил завтрак из овсянки и холодной свинины, и усадил за наспех сколоченный стол. Повар поставил перед ними миски, но дети, попробовав, тут же оттолкнули их.
— Вот гадость, — сказала Мириэль.
Один из сидевших поблизости солдат подошел к ним.
— Что тебе не нравится, принцесса?
— Каша несладкая.
— Так у тебя же сахар в волосах — возьми да подсласти.
— Нету у меня никакого сахара!
Солдат поерошил ей волосы и раскрыл ладонь, на которой лежал крошечный кожаный мешочек. Солдат развязал его и посыпал овсянку сахаром.
— А в моих волосах сахар есть? — загорелась Крилла.
— Нет, принцесса, но твоя сестренка, конечно же, поделится с тобой. — Он высыпал остатки своего маленького запаса в миску Криллы, и девочки принялись за еду.
— Спасибо, — сказала Даниаль.
— Мне это в радость, госпожа моя. Меня зовут Ванек.
— Вы добрый человек.
— Я люблю детей. — Он вернулся за свой стол.
Даниаль заметила, что он слегка прихрамывает.
— Два года назад на него упала лошадь и сломала ему ногу, — сказал Сарвай. — Он хороший парень.
— Найдется у вас лишнее оружие? — спросил Дардалион.
— Мы захватили вагрийский обоз — там есть и мечи, и луки, и панцири.
— Неужели ты будешь драться, Дардалион?! — воскликнула Даниаль.
Ничего не ответив, Дардалион взял ее за руку.
Этот вопрос побудил Сарвая взглянуть на молодого человека повнимательнее. Достаточно крепок, но лицо... Такое выражение присуще скорее ученому, нежели солдату.
— Вам не обязательно сражаться, — сказал Сарвай. — Никто от вас этого не требует.
— Благодарю вас, но я уже решил. Вы поможете мне подобрать оружие? Я не слишком силен в таких делах.
— Разумеется. Но скажите — что за человек ваш друг?
— Что вы хотите услышать?
— На вид он одиночка, — усмехнулся Сарвай. — Не тот, кого ожидаешь увидеть в обществе женщины и детей.
— Он спас нам жизнь — это говорит в его пользу больше, чем его внешность.
— Это верно. Как его зовут?
— Дакейрас, — быстро ответил Дардалион.
Сарвай подметил взгляд, который бросила на молодого человека Даниаль, но не стал задавать вопросов: сейчас его занимали дела поважнее, чем чье-то имя. Этот Дакейрас, похоже, разбойник. Полгода назад это еще имело бы какое-то значение, но теперь не значит ничего.
— Он говорил о вагрийских дозорах. Вы видели их?
— В их отряде около пятисот солдат, — сказал Дардалион. — Они стояли лагерем в ложбине к северо-востоку отсюда.
— Стояли, говорите? А теперь?
— Они снялись с лагеря за час до рассвета, чтобы разыскать ваш обоз.
— Вы много знаете о них.
— Я мистик, бывший священник Истока.
— И хотите взяться за оружие?
— Мои взгляды изменились, Сарвай.
— Не можете ли вы сказать, где сейчас вагрийцы?
Опустив голову на руки, Дардалион на минуту закрыл глаза.
— Они напали на ваш след там, где вы свернули к западу, и движутся сюда.
— Какой это полк?
— Не имею представления.
— Опишите, как они одеты.
— На них синие плащи, черные панцири и шлемы, скрывающие лица.
— Забрала гладкие или чем-нибудь украшены?
— На лбу имеется изображение оскаленного волка.
— Спасибо, Дардалион. Извините меня. — Сарвай встал из-за стола и вернулся на стену, где Геллан распоряжался раздачей стрел; каждому лучнику полагалось по пятьдесят штук.
Сарвай снял шлем и прочесал пальцами редеющие волосы.
— Ты доверяешь этому человеку? — спросил Геллан, выслушав его рассказ.
— Мне он показался честным малым, но я могу и ошибиться.
— Через час мы это узнаем.
— Да. Но если он говорит правду, нам придется иметь дело с Псами.
— Они обыкновенные люди, Сарвай. Ничего сверхъестественного в них нет.
— Меня беспокоит не сверхъестественное, а то, что они всегда побеждают.
Нездешний расседлал коня и занес поклажу в замок, а потом поднялся со своим оружием на обветшалую западную стену. Там он оставил шесть метательных ножей и два колчана со стрелами для арбалета. Дардалион и Сарвай стояли у восточной стены, где повозки были составлены в загон для волов. Нездешний спустился к ним. Дардалион снял меч, который взял у мертвого разбойника, и выбрал себе саблю из голубой стали: для хрупкого священника широкий меч оказался слишком тяжел. Сарвай извлек из-под фартука телеги обернутый в промасленную кожу панцирь — металл сверкнул на солнце, как серебро.
— Доспехи офицера Синих Всадников, — сказал Сарвай. — На заказ сделаны. Примерь-ка. — Он выудил из повозки еще один сверток и достал оттуда белый, подбитый кожей плащ.
— Ты будешь точно белая ворона, — сказал Нездешний, но Дардалион только усмехнулся и накинул плащ на плечи.
Нездешний, покачав головой, взобрался на повозку, нашел там два коротких меча в парных черных ножнах и прицепил их к поясу. Клинки были тупые, и он отправился на стену точить их.
Увидев перед собой Дардалиона, он заморгал с насмешливым восхищением. Священник водрузил на голову шлем с белым конским плюмажем, и подбитый кожей плащ красиво лежал на сверкающем панцире, украшенном изображением летящего орла. Короткая кожаная юбка с серебряными заклепками защищала бедра, на икрах красовались серебряные поножи. На боку висела кавалерийская сабля, на левом бедре — длинный кривой нож в украшенных драгоценностями ножнах.
— Ты смешон, — сказал Нездешний.
— Охотно верю. Но хоть какая-то польза от всего этого будет?
— Польза будет такая, что вагрийцы слетятся к тебе, точно мухи на коровью лепешку.
— Я и правда чувствую себя довольно глупо.
— Тогда сними все это и подбери себе что-нибудь не столь броское.
— Нет. Не могу объяснить почему, но так правильнее.
— Ну тогда держись от меня подальше, священник: я еще жить хочу!
— А почему ты не выберешь себе доспехи?
— У меня есть кольчуга — и я не намерен задерживаться на одном месте столь долго, чтобы меня успели убить.
— Посоветуй мне, как лучше обращаться с мечом.
— Милосердные боги! Люди учатся этому годами, а у тебя в запасе никак не больше двух часов. Ничему я тебя учить не стану. Помни только, что у человека есть глотка и пах. Защищай свои и режь чужие.
— Кстати, я сказал Сарваю — солдату, который встретил нас, — что тебя зовут Дакейрас.
— Это не имеет значения — но все равно спасибо.
— Мне жаль, что мое спасение имело для тебя такие последствия.
— Я ввязался в это по собственной воле. Не вини себя, священник, — постарайся лучше остаться живым.
