Ирина Тарасова - Хранящая
— Защитники, встречайте своих Хранящих! — грянул оглушающий голос.
Ширмы рухнули. Свет факелов взметнулся вверх, освещая стоящих друг против друга мужчин и женщин. Я подняла глаза, встретившись с яростным сиянием карих глаз. Передо мной стоял Ветер. Я впала в ступор, не в состоянии даже шевельнуться.
В этот момент ужас медленно и нехотя отступал куда-то в уголки сердца, сдавая позиции ледяной волне странного предчувствия. Казалось, что Ветер сейчас имеет надо мной необъяснимую власть, противиться которой у меня просто нет ни малейшего желания, словно его сила отражала мою собственную.
— Сейчас вам лучше поговорить, расслабиться. Потому что с этого момента вы весь свой путь пройдете вдвоем, — тихий голос магистра Валлина вырвал меня из шока.
Осторожно взяв меня за руку, Ветер повел вслед за остальными в сад, пару раз свернул с дорожки, уходя в сторону, скинул и расстелил на земле свой плащ. Набравшись духу, попыталась стряхнуть с себя оцепенение.
— Я хочу извиниться за свое поведение, — резко втянув воздух, выдохнула, — я была не права.
— Я тоже. — Сел рядом, не глядя на меня, продолжил, — Отплатить — неправильное слово. Буду следить за своими словами.
— Хм, тогда это будет нечестно — я слишком часто сначала говорю, потом думаю.
Ветер фыркнул. Похоже, в списке моих недостатков значился не только острый язык. Еще и острый характер.
— Ну что, Защитник, поздравляю — не повезло тебе с Хранящей, — я рассмеялась.
— Поживем, увидим.
И совсем не соображая, что делаю, взяла его за руку.
— Спасибо, Ветер.
— За что? — совершенно удивленный взгляд.
— Ты был рядом все это время. Чужой город, Дженнар, мой брат — все вокруг сходит с ума. А ты остаешься.
— Я рад, что мне нашлось место, — иронично вздернутые брови и легкая насмешка в понимающем взгляде.
Кончиками пальцев едва прикоснулась к шраму на его лице, чувствуя, как напрягаются его плечи, и каменеет улыбка.
— Скажи, почему ты не исцелил его? Ведь маги могут убирать такие шрамы?
— Могут, — мою ладонь перехватили в воздухе, — но я не стал. Это урок. На всю оставшуюся жизнь.
— Просить рассказать бесполезно?
— Может быть, когда-нибудь, — Ветер улыбнулся.
Теперь уже его пальцы легкими касаниями гладили мою щеку, следуя за теплом его руки, чуть подалась вперед…
— Алисия! — из-за кустов вылетела Целеста, таща на буксире сияющего как солнышко Рыся. — Мы в таверну собрались! Вы идете?
Я сквозь зубы выругалась. Ветер одним движением поднялся и подал мне руку.
— Конечно, как же мы без вас-то обойдемся? — Я радостно оскалилась, игнорируя ехидное выражение лица моего Защитника.
— Гитару не забудь! — донеслось до меня.
Понятно. Намечается грандиозный праздник. Я обреченно поплелась в комнату за инструментом. Сзади шагал ухмыляющийся Ветер.
Грандиозная пьянка, начинавшаяся как тихие дружеские посиделки, набирала обороты. Развеселые студенты лихо плясали, сдвинув столы к стенам, в одном углу несколько парней активно дискутировали с кувшинами вина. Победа пока что доставалась людям, пустые побежденные позорно изгонялись со стола. В другом углу шушукались девушки, в третьем почти засыпали на мягких подушках из закуски, в четвертом я лениво перебирала струны гитары, наслаждаясь покоем и обществом Рыся и Ветра. Рыжий жалобно стонал, потирая уставшие ноги, пока его Хранящая резво отплясывала под воющие звуки, исторгаемые местным менестрелем.
— Вот скажите, откуда в ней столько энергии? — жаловался несчастный Защитник. — Я уже с ног валюсь.
— Прояви терпение. Женщины как стихийное бедствие — укротить невозможно, остается только смириться, — хихикнула я.
Ветер язвительно хмыкнул, потягивая вино.
— Ребята, как же вам повезло — вы слишком похожи, чтобы спорить!
Мы переглянулись и прыснули. Похожи, как же! Целеустремленный уверенный Ветер и вечно увлекающаяся взбалмошная я.
— А чего ты не поешь? — нахмурился Рысь. — Мне все уши прожужжали про твои знаменитые баллады.
Ах, бедный Рысь, он пропустил большинство наших пирушек, где мне приходилось неустанно драть горло и пальцы!
— Это не мои. Их написал один гениальный человек на моей родине. А я не смогла устоять, очень уж на душу ложатся.
Тоже парадокс. В моем мире эти песни писались в другой обстановке, другой эпохе, его почти забыли, а здесь Высоцкий с его песнями вполне мог стать богом. И ударив по струнам, с отчаянием тонущего окунулась в музыку. Песни, написанные к фильмам о средневековье, лились здесь и сейчас, вырывая каждым аккордом кусочек моего сердца. Девушки с томными взорами слушали"…о любви", мужчины грезили наяву, сжимая кулаки и темнея взглядом от баллад о ненависти и борьбе. Я же сходила с ума от музыки, все глубже проваливаясь в своеобразный транс, не жалея ни рук, ни голоса. Потому что с музыкой можно только так — отдать все, что есть, выплеснуть, выхлестнуть душу безбрежным морем звуков, истечь кровью по струнам, сгореть… и возродиться с первым мгновением тишины.
В наступившем гулком звенящем молчании я подняла залитые слезами глаза и, как всегда, встретилась со спокойным взглядом его карих глаз. Понял, принял ли то, о чем мне хотелось сказать? Ветер молча отнял от грифа мои пальцы, едва ощутимо прикоснулся губами, и повел меня на улицу сквозь молчащую, погруженную в полное безмолвие толпу.
Вдохнув полной грудью прохладный ночной воздух, ощутила нехорошее одиночество. Когда мир так огромен, а я всего лишь песчинка, дуновение ветра, по сравнению с этим монолитом. И рядом нет никого… Пока теплые руки не охватили меня кольцом, скрывая, оберегая и успокаивая…
— Спасибо, — мой голос хрипел.
— Пойдем, тебе нужно отдохнуть.
— Только давай пойдем медленно, мне так хочется остыть!
Тихий смешок за спиной.
— Остыть или простудиться?
— Хочется покоя.
— Я знаю.
Вот так, доверчиво вложив свою руку в его, без единого слова, не спеша, пошли по пустынным улицам, освещенным неверным светом факелов и редких светящихся окон. Ночью особенно остро ощущаешь присутствие в воздухе какого-то пьянящего волшебства, пропадающего с первыми лучами солнца. Во мраке для меня всегда таилось нечто необъяснимое, первородное в этом мире, и оттого еще более притягательное, требующее познания, зовущего в неизвестную даль. Сейчас эта безумная сказка принадлежала мне целиком — переполненная отзвуками музыки, вибрирующая глубоко внутри душа Дженнара, теплое прикосновение Ветра, сияющие высоко над головой звезды чужого мира и кажущаяся бесконечной дорога под ногами.
