Гарри Тёртлдав - Мечи легиона
— Возьми двоих лучников, — велел евнух видессианскому кавалеристу. — Остальных оставь здесь. Его императорское величество не считает, что тебе понадобится столько солдат.
Марка тащили по коридорам мимо собрания великолепных старинных вещей изумительной красоты — то были реликвии полуторатысячелетней истории Видесса. Солдаты подталкивали пленника, чтобы тот шел быстрее. Однако ни один не осмеливался дотронуться до Алипии.
Слуга вошел в раскрытые двери и поклонился. Он начал было докладывать, но Туризин Гавр раздраженно оборвал:
— Я без тебя знаю, кто они такие! Убирайся.
Слуга с безразличным видом удалился. Марзофл подвел к Автократору Видессиан Скавра и Алипию.
Гавр резко повернулся. Император двигался быстро и гибко, хотя плечи его слегка осели, а глаза покрылись красной сеточкой. Он выглядел уставшим. Марк подумал, что Туризин стал похож на Маврикия. Тяжесть правления ускоряла бег времени, Автократоры старели рано.
— Убери своих головорезов, Провк, — нетерпеливо сказал он. — Если мы не сумеем справиться с девушкой и связанным мужчиной, то пусть смилостивится над нами Фос! — Он хлопнул ладонью по сабле — боевому оружию в потертых кожаных ножнах. — Эй, стой! Артаваст! — окликнул он одного из стражей. Ничего удивительного в том, что Император знал солдата по имени, не было. Любой владыка, который хочет просидеть на троне долго, должен знать как можно больше своих людей — по имени и в лицо. — Это что за меч у тебя в руках? — Артаваст показал на Марка. Император кивнул. — Почему бы тебе не отнести эту проклятую штуку к Нейпу, жрецу из Академии? Святой отец давненько пыхтит от желания добраться до этого клинка.
Артаваст отдал честь и вышел.
Марк вздрогнул. Когда у него отобрали меч, он почувствовал себя еще более нагим и беспомощным, чем в тот миг, когда Марзофл внезапно ворвался в комнату.
Разлука с мечом оказалась для Марка настолько тяжелой, что трибун даже пропустил реплику Туризина. Марзофл больно ударил своего пленника кулаком по ребрам.
Император повторил:
— Все еще не считаешь нужным вставать передо мной на колени? Даже ради того, чтобы спасти свою глупую башку? Ах ты, упрямый ублюдок!
— Что толку вставать на колени? — спросил трибун. — Из-за этого ты не станешь щадить меня.
Марку даже в голову не пришло простереться перед Императором на полу, как это делали видессиане. Республиканцы не преклоняли колен перед людьми — даже перед самыми могущественными.
— Упрямый и гордый ублюдок, — повторил Туризин. — Однако недостаточно гордый, чтобы не спать тайком с дочерью моего брата.
— Хорошо сказано! — воскликнул Марзофл.
Скавр почувствовал, как лицо у него запылало. На все эти обвинения он не находил ответа.
Алипия проговорила:
— Все это не вполне так, как ты думаешь, дядя. К этим встречам я стремилась больше, чем он.
— А ты шлюха, подстилка грязного варвара! — усмехнулся Марзофл. — Твои признания не делают чище ни его, ни тебя, гулящая девка.
— Провк, — резко оборвал Император, — с ее высочеством я разберусь без твоей помощи.
Кавалерист захлопнул рот, громко лязгнув зубами. Он не осмеливался преграждать путь гневу Туризина Гавра.
— Я люблю Марка, — сказала Алипия.
— А я — Алипию, — эхом повторил Марк.
Марзофл готов был лопнуть от злости.
Туризин заорал:
— Навозные черви Скотоса! Любовь! Какое это имеет значение? — Он повернулся к своей племяннице: — Я-то думал, у тебя хватит здравого смысла не валять в грязи имя нашей семьи и не делать его предметом сплетен в пивных!
— Ах вот оно что… — протянула Алипия. Ее голос зазвучал опасно. — Так это я валяю в грязи имя нашей семьи? А как насчет сладенькой потаскушки Комитты Рангеве, которая кидалась на все, что двигалось? Эта вечно текущая сучка не пропускала только трупы, и то сомнительно! Интересно, кому это перемывали кости на глазах у всего города прошлой зимой в Амфитеатре?
У Императора был такой вид, словно его оглушили дубиной. Сперва он побагровел. Потом побелел как мел.
Провк Марзофл, судя по всему, сейчас истово мечтал провалиться сквозь землю. Оказаться в эпицентре ссоры в императорской семье! Проклятие, это дурно сказывается на здоровье, не говоря уж о карьере.
Алипия продолжала еще громче:
— А если тебя так беспокоят мои встречи с мужчинами, дорогой дядя, то почему ты не оставил свою драгоценную любовницу, когда взошел на трон? Почему не женился, не получил наследника?
Отважная Алипия напоминала сейчас Марку воина, окруженного превосходящими силами врагов, который бросается в последнюю атаку, собираясь победить или пасть со славой.
Туризин наконец пришел в себя:
— Все, что делаешь ты, касается меня! Эй, Бизолин! Доменциол! Коркон!
Несколько слуг вбежало в зал. Гавр распорядился:
— Проводите ее высочество в ее апартаменты. Проследите за тем, чтобы она оставалась там, пока я не позволю ей выйти. За это отвечаете жизнью.
— Я все вижу! — закричала Алипия. — Когда ты не находишь ответа, ты прячешься от вопроса, чтобы только не думать!
Слуги вывели ее из зала. Она бросила на Скавра последний взгляд — однако промолчала, боясь ухудшить его положение.
— Уф-ф! — выдохнул Император, вытирая ладонью вспотевший лоб. — Ты, должно быть, большой колдун, римлянин. Никогда еще я не видел ее в таком гневе. — Туризин невесело рассмеялся: — Да уж, вот истинная дочь Гавров. Она скрывает темперамент за этой маской спокойствия, которую таскает, не снимая. — Взгляд Туризина вновь сделался суровым. — Так. Теперь — к делу. Что мне с тобой делать?
— Я предан вашему величеству, — отозвался Марк.
Марзофл испустил громкий смешок, но затих, точно мальчишка, под взглядом Туризина.
— Так ты предан мне? Проклятие! У тебя своеобразная манера это доказывать! — Туризин поскреб подбородок. Борода младшего Гавра заметно поседела за те немногие годы, что Марк знал его. — Будь ты видессианином, я нашел бы тебя смертельно опасным. Ты хороший солдат и совсем недурной чиновник, а это значит, что обе партии тебя бы поддержали. Но даже несмотря на то, что ты — варвар, ты очень опасен. Ну-ка скажи мне прямо в лицо, что ты не честолюбив.
Честолюбие. Скавр знал, что Император станет обвинять его именно в этом.
— Разве честолюбие — грех? — спросил Марк.
— Для офицера-наемника — да. Грех, и непростительный. Вспомни хотя бы Дракса.
Скавр возразил:
— Честолюбие не имеет никакого отношения к моим чувствам к Алипии. Уж ты-то достаточно хорошо ее знаешь. Она сразу распознала бы фальшь, вздумай какой-нибудь тщеславный или корыстолюбивый человек поволочиться за ней ради укрепления своей карьеры.
