Ольга Горовая - Ведущая сквозь тьму
Магистр остановился, осматриваясь. Он находился среди бедняков, развлекающихся у костров песнями и танцами, пьющих самое дешевое вино и, по слухам, самый мерзенный, отвратительный эль. Но, сколько Клод не оглядывался, он так и не смог найти источник этого звука. Пока, к ритму, отбивающемуся ударами невидимой руки, не присоединилось столь же завораживающее звучание струн. Казалось, что сердце каждого, начинало стучать в этом ритме, который задавал невидимый музыкант.
Похоже, что где-то неподалеку, бродячий менестрель собирался рассказывать балладу о боях и сражениях.
Отметив достойное умение этого человека привлекать внимание слушателей, Клод усмехнулся и собрался было продолжить свой путь, когда над притихшими вокруг него крестьянами, поплыл напев.
— Сражаетесь во имя Господа, вы верите, что праведно сие…
Магистр вслушался. Женский голос, поющий о войне. Он узнал его.
Клод замер, еще раз, внимательно осматривая пространство вокруг, и, наконец, определил костер, возле которого собрались притихшие крестьяне, вслушиваясь в начавшийся напевный рассказ. Он подошел ближе, и толпа расступилась, пропуская благородного господина.
Костер ярко пылал в темноте, и дети, от самых маленьких до подростков, сидели прямо на земле, заворожено глядя на тонкую фигуру девушки, двигающуюся в центре.
Он мог понять их восхищение и завороженную опустошенность взглядов.
Магистру показалось, что его пульс начал биться в ритме бубна, который звенел в ее руке.
Девушка танцевала в сполохах костра, наигрывая себе.
Ее голос, глубокий, полный чувств, окружал, укутывал всех, кто слушал, стоя рядом. Наполняя слух, проникая в разум, растекаясь с кровью по сосудам, заставляя тело вибрировать в такт этому голосу.
Она повернулась, легко отрываясь от земли, и у Клода, Великого Магистра Ковена, перехватило дух, от ее, такой открытой, почти языческой красоты.
Кристиана была совершенно иной, нежели сегодня утром на базаре. Казалось, что в этот миг ничто не сдерживало ее. Она отпустила всю себя на свободу. И это, проявлялось в каждом ее движении и жесте.
Длинные темные волосы девушки были распущенны и так же свободны, как и сама Кристиана. Они обвивали ее руки и тело, полыхая красными отблесками танцующего вместе с ней пламени. Шелковые пряди, словно живые, льнули к хозяйке, повторяя каждый поворот и изгиб, подчеркивали каждый жест поющей девушки.
Это колдовское облако буквально заворожило его. Клод не мог отвести взгляда, зачарованно глядя, как легко она поворачивается, ни капли не боясь оступиться у огня, как грациозно склоняется, словно желая, чтобы дети лучше услышали слова баллады.
— Я думаю о семьях, что и враги, так чтят
Живется ли им также?
Ее тело было невозможно, нереально плавным в этом танце. И она, настолько неприкрыто наслаждалась каждым своим движением, что Магистр просто не мог отвести взгляда.
В этот момент, он вспомнил малейший изгиб, малейший нюанс ее тела, которое утром так тщательно изучал, доказывая невиновность Кристианы.
Клоду казалось, что его пальцы ощущают это чувство наполненности его рук ее изгибами, полнотой ее груди. Тело мужчины напряглось от этого воспоминания, от желания, которое начало разгораться в нем, превращаясь в такой же жар, как и тот, которым пылал костер за спиной Кристиан, придавая ей таинственный, колдовской ореол.
Девушка стремительно повернулась в своем танце-балладе, и Магистр пропал, околдованный видом ее босых изящных ступней, мелькнувших под юбками, всколыхнувшимися от этого танца. Она танцевала босиком, беря силу в земле, даже, если сама не понимала этого. Обращалась своим голосом к Луне, неосознанно призывая ее магию.
Он не знал, отчего она была тут. Очевидно, благородные горожане, все же, не желали допускать в свой круг нищету, и девушка была среди таких же бедняков, как и она сама. Но это не имело никакого значения для него.
Кристиана была всем тем, в чем, как оказалось в этот момент, всегда, отчаянно нуждался Клод. Его тело вибрировало потребностью жаркого касания обнаженной кожи этой девушки, вызывая негодование мужчины от того, что сейчас, ткань мешала этому.
Его руки сжимались в кулаки, в бешеном желании погрузить пальцы в эту тяжелую массу, сжимая ладони, притягивая ее ближе к себе, заставляя их шелковистое касание струиться вниз. Клод ощутил, как животный рык, дикий, примитивный, рождается в его груди. Он хотел заполучить ее. Сделать своей.
Покорить ее притягательный, языческий рот, лаская его языком, дерзко проникая им внутрь.
Магистр желал наполнить свои ладони ее грудью, ощущение полноты которой так хорошо запомнил, жаждал обвести языком ее соски, венчавшие вершины.
Кристиана продолжала танцевать, не подозревая о мыслях и желаниях, обуревающих невольного зрителя, которым он стал. Не догадываясь о том, какую власть они приобрели над сущностью Клода.
Ее аквамариновые глаза, казавшиеся в темноте, почти сапфировыми, сверкали страстью, которую она вкладывала в каждое слово, в каждый вздох, в каждый жест. Даже изгиб ее кисти, ударяющей в бубен, соблазнял Клода, заставляя тело Магистра болезненно напрягаться в неистовом желании.
Он неотрывно следил за этим танцем, видя перед собой не благородную леди, скованную традициями и обычаями своего положения, а дикую и страстную язычницу, неудержимую в своей страсти. И Клод хотел ее. Так же дико и страстно.
Последний удар…, последняя нота…, последнее слово песни, растворились в воздухе над пламенем, исчезая над притихшими людьми, замершими от подобного представления.
Кристиана развернулась, останавливаясь, прекращая этот танец, и замерла, обводя сверкающими глазами круг народа.
Мужчина смотрел на нее, не отрываясь.
Он знал, что его собственные глаза горели желанием, потребностью и жаждой по Кристиане. Видя, как тяжело вздымается ее грудь после танца, и его плоть болезненно пульсировала в такт каждому этому трудному вдоху. Наблюдая, как пылают щеки, он, казалось, ощущал этот жар своими губами. Его очаровывали пряди у ее лица, завившиеся от влажной, горячей кожи, вспотевшей в танце, наполненном страстью. Он хотел обернуть ими свои пальцы…
И в этот момент, аквамариновые, переливающиеся отблесками костра, глаза Кристианы встретились с горящим взглядом Магистра…
Сражаетесь во имя господа, вы верите, что праведно сие
Рискуя жизнями и милым домом, выходите, борясь со Злом
Но в ночь, что нет темнее,
Когда малютки крепко спят
Я думаю о семьях, что и враги так чтят
Живется ли им также, что чувствуют они
Уверывая в правду, коротая жизни дни
Они, должно быть, дарят кровинкам, как и мы
Всю нежность и заботу хранящую внутри.
Мы все равны от Бога в сердцах, что нам даны
И нет под небом этим священнее борьбы
Чем та, что века ведется во имена Любви
И вновь и вновь, уже лета, не прекращается война
Не видим мы всего пока
А именно
Что мы едины.
Глава 6
